Переход от аполитизма к собственно атеистическому миропониманию

Переход от аполитизма к  собственно атеистическому миропониманию связан в античной мысли, прежде всего с атомистикой Демократа (460—370 гг. до н. э.).

По преданию, идеалист Платон хотел сжечь все сочинения  древнегреческого материалиста, поскольку  в них, как он писал в своих  «Законах», проповедуется «безверие, будто нет тех богов, признавать которых предписывает закон».

Согласно теории Демокрита, миров бесчисленное множество и  они не имеют начала и конца  во времени. Все они состоят из атомов и пустоты. Атомы носятся  в пустоте, кружась в вихре, и  таким образам, «в силу необходимости», возникают все вещи. Поэтому мир  неодушевлен и не управляется  никаким провидением. Демокрит полагал, что люди пришли к представлению о богах, исходя из непонятных явлений, происходящих в действительности. Древние, говорил он, «наблюдая небесные явления, как например, громы, молнии, перуны и встречи звезд, затмения солнца и луны, приходили в ужас, думая, что причиной этому — боги». Важной заслугой Демокрита было выделение гносеологических корней религии. Он выдвинул концепцию, согласно которой все непознанное в мире воспринимается человеком как нечто таинственное и случайное, не вписывающееся в общие закономерности природы. «Люди сотворили себе кумир из случая как прикрытие для присущего им недомыслия. Ведь случай по природе борется с рассудком и, будучи крайне враждебным, разуму, властвует над ним. Вернее, даже они совсем не признают и устраняют разум, а на его место ставят случай, они прославляют не удачный ум, а умнейшую удачу». Следовательно, объект религии — это всегда то, причины чего нам неизвестны, что не осмыслено разумом, не стало достоянием рационального познания.

Наряду с этим Демокрит пытался объяснить веру в богов  и учением об «образах». По его  мнению, все тела испускают образы, из которых одни — благотворны, другие — злотворны. Являясь людям во сне, они позволяют им предвидеть будущее, то есть заранее устанавливать  следствия, надлежащие произойти как от слов, так и от дел. «Из восприятия этих образов люди древности и заключили, что существует бог, тогда как в действительности, кроме этих «образов», не существует никакого другого бога, тем более имеющего нетленную природу». Как видим, позиция Демокрита в отношении религии коренным образом отличается от позиции аполитеистов: он отбрасывает не просто традиционных богов, а веру в сверхъестественное вообще.

По Демокриту, все существующее — телесно, поэтому телесной он признавал и душу. Она также, на его взгляд, образуется из атомов и «гибнет вместе с телом». Исходя из убеждения, что душа вне тела — ничто, он отрицал загробное существование, признавая само представление о нем результатом нравственной порчи. «Некоторые люди, — писал он, — не зная, что смертная природа подлежит уничтожению, но имея на совести совершенные ими дурные поступки, проводят всю свою жизнь в беспокойстве и страхах, сочиняя лживые сказки о загробной жизни». Для него несомненной истиной звучал тезис о человеке как властелине собственной судьбы, и потому ему казались бессмысленными всякие религиозные образы и предписания. В одном из его фрагментов о молитвах сказано: «В молитвах люди требуют от богов здоровья, а не знают того, что они сами могут получить его: совершая же в своей невоздержанности обратное тому, что следует, они, следуя страстям, становятся предателями своего здоровья». Формулируя свое идейное кредо, великий атомист заявлял: «Неразумно не только молиться изображениям, но и угождать толпе, притворяясь молящимся изображениям».

«Линия Демокрита» выражалась в настойчивом и строгом проведении материалистических воззрений, стержнем которых служил бескомпромиссный атеизм. Однако этот атеизм имел существенный недостаток, проистекающий из ограниченности самого первоначального материализма, а именно: неразработанности учения об идеальном — т.е. душе. Он признавал лишь материальное, телесное, и на этом основании идеальное как таковое приравнивал к божественному, то есть несуществующему. Тем самым оставалось невыясненным отношение материи к сознанию, духа к плоти. Необходимость же добиться в этом вопросе ясности привела сначала к учению о душе, существующей отдельно от тела, затем к признанию бессмертия души и, наконец — к монотеизму. Данное обстоятельство со всей очевидностью свидетельствует, что торжество монотеизма в античном обществе обусловливалось не только широким распространением аполитеистических идей, непосредственно прокламировавших новые философско-вероисповедные принципы, но и теоретико-мировоззренческой ограниченностью атомистического материализма, его не диалектичностью, стихийностью.

Все это, естественно, не могло  не сказаться на дальнейшем развитии античного атеизма, в котором  намечается отчасти сужение антирелигиозного пафоса до простой критики традиционных верований («богов толпы»). Наиболее типичен здесь пример Эпикура (342—270 гг. до н. э.). Принимая в основном атомистическую теорию, он тем не менее был более осторожен в своих выводах, нежели Демокрит. Философ полностью соглашался со своим предшественником в том, что мир существует сам по себе, в силу естественной целесообразности. «…Относительно движения небесных тел, — писал Эпикур, — их вращения, затмения, восхода, захода и тому подобных явлений не следует думать, что они произошли благодаря существу, которое ими распоряжается, приводит или привело в порядок, и в то же время пользуется полным блаженством и бессмертием…». Но Эпикур, в отличие от Демокрита, допускавшего только прямолинейное движение атомов в пустом пространстве, признавал также способность их отклоняться в сторону, при свободном падении, на чем и основывал свое отрицание абсолютности детерминизма, составлявшего философскую основу атеизма демокритовцев. С детерминизмом он вообще соединял представление о грозном роке, судьбе, фатуме. «В самом деле, — читаем в его послании к Менекею,— лучше было бы следовать мифу о богах, чем быть рабом судьбы физиков (естествоиспытателей), миф дает намек на надежду умилостивления богов посредством почитания их, а судьба заключает в себе неумолимую необходимость». Согласно Эпикуру, понимание необходимости «физиками» по существу родственно «неразумной вере» толпы, которую он осмеивал самым решительным образом, объявляя ее «живыми домыслами» и «пустыми мнениями».

И все же, при всей резкости своих суждений о народной религии, Эпикур воздерживался от полного  безбожия и вместо отвергаемых им «высказываний толпы о богах» сочинял о них собственные  или, как говорил сам, «естественные  понятия». Отсюда его знаменитый принцип: «Нечестив не тот, кто устраняет богов толпы, но тот, кто применяет к богам представления толпы».От Эпикура ведет свое начало и атеизм древних римлян.