Научное позннание права

Вариант - № 14.

Содержание.

1.      Динамические и статистические законы и их роль в научном познании……………………………………………………………………...3

2.      Своеобразие и сущность правового знания……………………….12

3.      Практическая часть ………………………………………………....16

1. Динамические и статистические законы и их роль в научном познании.

Если основой дихотомического деления законов на теоретические и эмпирические является их различное от­ношение к опыту, то другая важная их классификация основывается на характере тех предсказаний, которые вытекают из законов. В законах первого типа предсказа­ния носят точно определенный, однозначный характер. Так, если задан закон движения тела и известны его по­ложение и скорость в некоторый момент времени, то по этим данным можно точно определить положение и ско­рость тела в любой другой момент времени. Законы та­кого типа в нашей литературе называют динамически­ми. В зарубежной литературе их чаще всего именуют детерминистическими законами, хотя такое название, как мы увидим ниже, вызывает серьезные возражения. В законах второго типа, которые получили название статистических, предсказания могут быть сделаны лишь вероятностным образом. В таких закона исследуемое свойство, признак или характеристика относятся не к каждому объекту или индивидууму, а ко всему классу, или популяции в целом. Уже классическая концепция вероятности, нашедшая наиболее полное выражение в трудах П. С. Лапласа, да­ет возможность оценивать исходы простейших массовых событий случайного характера. В этой концепции вероят­ность интерпретируется как «отношение числа случаев благоприятствующих к числу всех возможных случаев». При этом, конечно, предполагается, что различные слу­чаи являются равновозможными. Однако такая интер­претация имеет довольно ограниченную область приме­нения. Действительно, равновозможных событий, о кото­рых говорится в вышеприведенном определении вероят­ности, может просто не быть. Азартные игры, которые исторически явились первой моделью для применения и разработки классической концепции вероятности, специ­ально организованы таким образом, что их исходы яв­ляются одинаково возможными, или симметричными.

  Частотная, статистическая или, как ее иногда называ­ют, эмпирическая концепция вероятности исходит не из наперед заданной, жесткой схемы равновозможных собы­тий, а из действительной оценки частоты появления того или иного события при достаточно большом числе испы­таний. В качестве исходного понятия здесь выступает относительная частота появления того или иного призна­ка, характеристики, свойства, которые принято называть событиями в некотором множестве или пространстве со­бытий. Поскольку относительная частота определяется с помощью некоторой эмпирической процедуры, то рас­сматриваемую вероятность иногда называют еще эмпири­ческой. Это не означает, что само теоретическое понятие вероятности в ее статистической или частотной интерпре­тации можно определить непосредственно опытным пу­тем. Как мы уже отмечали в предыдущей главе, ника­кого операционального определения для статистической вероятности дать нельзя, ибо помимо эмпирической про­цедуры при ее определении мы обращаемся к теоретиче­ским допущениям. В самом деле, осуществив те или иные наблюдения или эксперименты, мы можем точно подсчи­тать, сколько раз интересующее нас событие встречается в общем числе всех испытаний.

Хотя указанное отношение может принимать самые различные численные значения, тем не менее, как показывает практика, для весьма широкого класса случайных массовых событий оно колеблется во­круг некоторого постоянного значения, если число на­блюдений или экспериментов будет достаточно велико. Таким образом, тенденция к устойчивости частот обшир­ного класса массовых случайных явлений, обнаруженная на практике, представляет объективную закономерность этих явлений. Абстрактное понятие вероятности как ме­ры возможности наступления события отображает преж­де всего этот факт приблизительного равенства относи­тельной частоты вероятности при достаточно большом числе испытаний. Такой подход к вероятности защищает­ся большинством современных специалистов по статисти­ке. Он нашел свое выражение и в широко известном курсе «Математические методы статистики» Г. Крамера. «Всякий раз, — пишет он, — когда мы говорим, что ве­роятность события Е в эксперименте x равна Р, точный смысл этого утверждения заключается просто в следую­щем: практически несомненно, что частота события Е в длинном ряду повторений эксперимента x будет прибли­зительно равной Р. Это утверждение будет называться также частотной интерпретацией вероятности».

Частотный подход к вероятности дает возможность лучше понять специфические особенности статистических закономерностей. Поскольку любое вероятностное утвер­ждение в статистической интерпретации относится не к отдельному событию, а к целому классу однородных или сходных событий, постольку и объяснения и предсказа­ния, полученные с помощью статистических законов, не имеют такого строго однозначного характера, какой при­сущ динамическим законам. Чрезвычайно важно также отметить, что, в то время как в динамической закономер­ности необходимость выступает как бы в чистом виде, в статистической закономерности она прокладывает себе дорогу через массу случайностей. В совокупном действии многочисленных случайностей обнаруживается опреде­ленная закономерность, которая и отображается стати­стическим законом. Как уже отмечалось, статистические закономерности с чисто формальной точки зрения отличаются от законо­мерностей динамического типа тем, что не определяют значение исследуемой величины достоверным образом, а указывают лишь ее вероятностное распределение.

Если заданы значения аргументов, то значение искомой функции определяется вполне однозначно. Статистиче­ские же законы характеризуют не поведение отдельных объектов, а скорее соотношения и зависимости, которые возникают вследствие совокупного действия целого ан­самбля таких объектов. Поэтому они и выражают значе­ния соответствующих величин вероятностным образом. Грубо говоря, статистика всегда дает нам какие-то сред­ние величины, которые непосредственно нельзя припи­сать никакому индивидуальному объекту.

Вероятностный характер предсказаний статистиче­ских законов долгое время мешал тому, чтобы считать эти законы подлинно научными законами. Действи­тельно, на первый взгляд может возникнуть впечатление, что статистические законы являются временным средст­вом исследования, которое вводится лишь в целях удоб­ства. И для такой точки зрения существуют даже неко­торые основания. Так, например, многочисленные результаты, получаемые с помощью переписей, дают воз­можность в компактной и удобной форме обозреть огром­ную информацию, относящуюся к тысячам и миллионам людей. Однако в принципе эту информацию можно было бы выразить и в нестатистической форме.

Статистика здесь вводится не потому, что иначе мы не можем опи­сать индивидуумы, а именно в силу удобства. Сложнее обстоит дело с объектами, изучаемыми фи­зикой и химией. Описать поведение каждой молекулы чрезвычайно трудно, если не невозможно, но физики прошлого века считали, что такое описание в принципе возможно. Они полагали, что природа не ставит никаких границ ни для точности описания, ни для наблюдения и измерения. И хотя в XIX веке в физике было открыто не­мало статистических законов, тем не менее, ученые того времени считали их временным средством исследования. Они надеялись, что такие законы со временем будут за­менены более точными динамическими законами.

Открытия в области микромира и возникновение квантовой механики в корне подорвали подобный механистический взгляд на мир. Существенную роль играет здесь принцип неопределенности В. Гейзенберга, соглас­но которому невозможно одновременно точно определить значения двух сопряженных величин квантово- механического объекта, например координаты и импульса микро­частицы. Новая физика явно свидетельствовала, что ста­тистические законы присущи самому объективному миру. Эти законы возникают в результате взаимодействия большой совокупности объектов, будь то объекты атом­ного масштаба, биологические или социальные популя­ции.

В связи с широким применением статистических ме­тодов исследования и признанием самостоятельности за­конов вероятностного типа существенно меняется общий взгляд на науку, ее принципы и идеалы. В наиболее яр­кой форме это можно проследить на примере такого фун­даментального принципа науки, каким является прин­цип детерминизма. Для сторонников механистического детерминизма Вселенная представлялась в виде огром­ной механической системы, каждое последующее состоя­ние которой однозначно определялось ее предыдущим состоянием. Обычно для характеристики этой позиции приводят известные слова Лапласа из его работы «Опыт философии теории вероятностей»: «...мы должны рас­сматривать настоящее состояние Вселенной как следст­вие ее предыдущего состояния и как причину последую­щего». Такая концепция детерминизма является пря­мым следствием механистического мировоззрения, то есть мировоззрения, переносящего идеи и методы клас­сической механики Ньютона с ее строго динамическими законами на все процессы и явления мира. Поэтому детерминированность в этой концепции выступает прежде всего как предсказуемость на основе законов динамиче­ского типа, какими являются, в частности, законы клас­сической механики. «Ум, — продолжает Лаплас, — кото­рому были бы известны для какого-либо данного момен­та все силы, одушевляющие природу и относительное положение всех ее составных частей, если бы вдобавок он оказался достаточно обширным, чтобы подчинить эти данные анализу, обнял бы в одной формуле движения величайших тел Вселенной наравне с движениями легчай­ших атомов: не осталось бы ничего, что было бы для него недостоверно, и будущее, так же как и прошедшее, пред­стало бы перед его взором». Лаплас ясно отдавал себе отчет, что подобная ситуация является идеализацией, по­этому он и предлагал использовать математический ап­парат теории вероятностей для оценки частичных причин в сложных ситуациях. Однако, по-видимому, он считал, что вероятность отображает лишь степень нашего зна­ния, а не объективную характеристику самих реальных явлений.

Вероятностный характер многих законов современной физики не гарантирует однозначности и достоверности предсказаний. Но случайность здесь рассматривается не сама по себе, а в связи с необходимостью. За совокупным действием различных факторов случайного характера, которые невозможно практически все охватить, статисти­ческие законы вскрывают необходимость которая про­кладывает себе дорогу через ряд случайностей. Таким образом, и здесь с полным основанием можно говорить о детерминизме, т. е. такой обусловленности или опреде­ленности явлений, при которой они могут быть предска­заны лишь с той или иной степенью вероятности. Такое расширенное понятие детерминизма в качестве особого случая будет включать детерминизм лапласовского типа, если значение вероятности будет равно единице, т. е. если она превратится в достоверность.

Критикуя механистический детерминизм, Ф. Энгельс указывал, что случайное не может быть безразличным для науки. В то же время он подчеркивал, что изучить всю сеть каузальных отношений, даже в случае, скажем, с числом горошин в стручке, наука совершенно не в состоянии. «Более того: такая наука, которая взялась бы проследить случай с этим отдельным стручком в его ка­узальном сцеплении со все более отдаленными причина­ми, была бы уже не наукой, а простой игрой». Именно поэтому задача науки и состоит в том, чтобы раскрыть законы, которые управляют, случаем и фиксируют необхо­димость. Концепция же механистического детерминизма, отмечал Энгельс, низводит эту необходимость до роли случайности. И детерминизм, и причинность существенным образом связаны с категориями необходимости и закона. На этом основании Р. Карнап в своей последней книге призывает заменить всю дискуссию о значении понятия причинно­сти исследованием различных типов законов, которые встречаются в науке. Анализ математической формы различных типов причинной зависимости, несомненно, иг­рает важную роль при исследовании причинности. Но ог­раничиться этим - значило игнорировать особую специ­фику причинности и обеднить наш анализ действитель­ности. Нам представляется, вряд ли оправданной получившая и в нашей литературе тенденция к отожде­ствлению принципа причинности с принципом детерми­низма.

Для установления причинной зависимости явлений приходится значительно абстрагироваться от усложняю­щих их факторов. «Чтобы понять отдельные явления, — указывает Энгельс, - мы должны вырвать их из всеоб­щей связи и рассматривать их изолированно, а в таком случае сменяющиеся движения выступают перед нами - одно как причина, другое как следствие». Такую идеа­лизацию легче всего осуществить в механике и класси­ческой физике, которые имеют дело с точно заданными силами и законами движения тел под воздействием этих сил. В сложных ситуациях не только науки, но и повсе­дневной жизни чаще всего приходится встречаться с мно­жеством причин. Именно поэтому здесь нередко ограни­чиваются выявлением частичных причин. Теория вероят­ностей, как указывал еще Лаплас, во многих случаях помогает выявить и оценить эти частичные причины. В таких случаях скорей всего вместо каузального анализа используется детерминистический анализ. Принцип детерминизма с этой точки зрения выража­ет возможность предсказания некоторых событий, явле­ний, поведения тел в самых разнообразных ситуациях. Когда наступление события может быть предсказано с достоверностью, тогда для анализа таких событий впол­не подходит классическая схема детерминизма.

Другими словами, объяснение и предсказание явлений в этих слу­чаях основывается на законах динамического типа. Са­ми эти законы, хотя и выявляют некоторые существенные связи, тем не менее, зачастую слишком огрубляют реаль­ную действительность. Однако такое огрубление и схе­матизация не всегда возможны. Во всяком случае, там, где приходится встречаться с действием многократно пов­торяющихся случайных факторов, событий и явлений, исследование часто обнаруживает некоторую устойчивую закономерность, открытие которой впоследствии дает возможность делать вероятностные предсказания относи­тельно появления тех или иных случайных событий. Вероятностный характер статистических законов сви­детельствует, таким образом, не о крушении детерминиз­ма вообще, а об ограниченности старых представлений о детерминизме, в основе которых лежит убеждение в том, что мир управляется исключительно законами ди­намического типа.

2.      Своеобразие и сущность правового знания.

В современных теориях права нет единого понимания сущности права, что определяется такими факторами, как:

1) влияние на процессы познания сущности права правовой идеологии и классовой борьбы;

2) сложность права, многообразие его проявлений в обществе;

3) наличие различных исходных философских и методологических оснований.

Наиболее значимыми являются трактовки права, которые были даны представителями психологической, естественной, исторической, социологической, позитивистской теориями права, философией права и марксизмом.

Согласно теории естественного права в обществе есть два права: естественное и благоприобретенное. Естественное право дано человеку от рождения и включает в себя право на личную свободу, жизнь, частную собственность, право быть счастливым. Эти права признаются неотъемлемыми, и всякое посягательство на них является правонарушением либо вовсе преступлением. Благоприобретенные права учреждаются государством в форме законов и иных нормативно-правовых актов. Это право основывается на естественных правах человека.

Представители психологической теории признают также два вида права, утверждая, что право представляет собой психическую деятельность человека, его чувства, правовые, «императивно-атрибутивные» эмоции, оценки, переживания. Человек ощущает свою волю связанной притязаниями других лиц, ждущих от него исполнения определенной обязанности. Также в обществе есть и официальное право, принятое государством в виде законов и иных нормативно-правовых актов.