Автор: Пользователь скрыл имя, 01 Сентября 2011 в 20:09, реферат
В VI веке до н. э. гражданин богатого торгового города Милета, расположенного на одном из полуостровов Малой Азии, с трёх сторон окружённого морем, Фалес сказал, что началом всех ве-щей является вода и что мир одушевлён и полон богов. С этого изречения родилась европейская философия, а сам древнегреческий мыслитель стал её родоначальником.
I. Рождение европейской философии. 1
2. Что есть всё? 3
3. «Мир полон богов» 9
4. Заслуги философов из Милета 12
В учениях милетских философов больше сходства не с философскими системами нового времени, а с первобытными верованиями – фетишизмом, анимизмом. С ними их сближает наделение душой неодушевлённых предметов. Не отличаются оригинальностью и их пантеистические воззрения. Много сходства между учениями Фалеса, Анаксимандра, Анаксимена и религиозными верованиями орфиков. Согласно теогонии папируса из Дервени и священным сказаниям в 24 рапсодиях, Зевс, победив всех своих соперников в борьбе за верховную власть и думая, как упрочить свою власть над миром и богами, проглотил всю Вселенную, весь мир оказался в его чреве.
… все вещи внутри Зевса вновь сотворились.
И просторы эфира, и неба блестящие выси,
И беспредельного моря, земли всеславной основа,
И Океан великий, и Тартар земли преисподний,
Также и реки, и Понт безграничный, и всё остальное,
Все бессмертные боги блаженные, да и богини,
Всё, что было тогда, и всё, чему быть предстояло,
Стало одно, в чреве Зевса слилось воедино.37
Весь мир отныне представляет собой тело Зевса. Небо – это его голова; звёзды – золотые волосы; Солнце и Луна – глаза; воздух – плечи, грудь, спина; земля – его чрево; море – пах; недра Земли, Тартар – ноги. Есть и другие боги, но они – порождение Зевса так же, как и материальные предметы – Земля, небо, вода и всё остальное.
Милетские философы и религиозные мистики, таким образом, представляли картину мира в сходных чертах. Но к одинаковым выводам они пришли разными путями, в чём заключается их различие. Одни шли путём поэтического откровения, другие – размышлений и доказательств.
Всех больше сходства с мистическими учениями орфиков из милетских мыслителей наблюдается у Анаксимандра, которого, как уже говорилось выше, многие современные исследователи склонны считать первым европейским учёным. Его первоэлемент, который он наградил эпитетом апейрон, невозможно различить с помощью органов чувств, он лишь умопостигаем, а потому сверхъестественен и призван быть божественным. Апейрон – это более чистая, более высокая материя по сравнению со всеми четырьмя элементами, с которыми сталкиваются люди. Все материальные вещества, выделяясь из апейрона, совершают как бы грехопадение, а потому призваны через отведённый им срок погибнуть и вернуться к своему первоначалу. Источник подобных мыслей обнаруживается в орфическом культе Диониса Загрея. Согласно им, бог Дионис, которому Зевс передал верховную власть, посмотрел в зеркало и «увидев в нём своё отображение, … выступил из самого себя и изошёл во всё разделённое на индивидуальные вещи творение». Или же, Дионис последовал за своим отображением в зеркале и «таким образом раздробился на Вселенную, а Аполлон его собирает воедино и восстанавливает», отвращая «его от выступления в титаническое множество … и блюдущего его непорочную чистоту в единении»38. То есть весь материальный мир имеет божественное происхождение, всё появилось из тела бога и к нему же вернётся. Параллели между верованиями орфиков и учением Анаксимандра очевидны. Позднее это учение восприняли и развили неоплатоники и Николай Кузанский: бог, занимаясь самопознанием, видоизменяет себя и создаёт всё многообразие материального мира.
Таким образом, черпая идеи в первобытных фетишистских и анимистических верованиях, в религиозно-мистических учениях, мыслители из Милета создали пантеистическую картину мира, прокладывая дорогу для дальнейшего развития как материалистических, так и идеалистических представлений.
С высоты дня сегодняшнего все высказывания первых греческих философов напоминают детский лепет. Современный человек мало что может в них почерпнуть для себя. Он может лишь снисходительно посматривать на древних мыслителей, как на малых детей: вот это слово у них похоже на наше, другое – пока ещё бессмысленный лепет, который с возрастом пройдёт, третье – в общем-то, правильно, но ещё есть над чем поработать. Но, несмотря на всё это, учения милетских философов легли в сокровищницу европейской культуры. Они бесконечно нам дороги, как фотографии детских лет. Как бы далеко не ушла в своём развитии наука с тех далёких пор, каких бы высот не достигла философия, нельзя забывать, что ничего этого не было бы без самых первых, порой не всегда удачных шагов.
ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА