Этическая концепция И. Канта

Этическая концепция канта

В развитии этической мысли Кант сыграл роль ничуть не меньшую, чем в других областях философии, скажем, в преодолении  натурфилософии и метафизики XVII—XVIII вв. или в переосмыслении задач  гносеологии. Более того, возник шая в XX столетии идеалистическая философия нового типа (ее феноменологичес – ко-экзистенциальное и неопозитивистское направление) перекликалась не только с критической антиметафизической гносеологией Канта, но и с его этикой (особенно в вопросе о соотношении теоретического и практического разума). Подобно тому как современная буржуазная философия вопреки исторической последовательности развития немецкого классического идеализма, сделала Канта предтечей «новой онтологии» и «научной философии» (Гегель же представляется ей безнадежно ус таревшим), точно так же и западная теория морали XX в. нашла в «Критике практического разума» почти все необходимые посылки для создания принципи ально иной, «нетрадиционной» этики. Здесь недостаточно будет указать на те школы, которые заняты прямым развитием кантовских идей или их интерпрета цией (неокантианство различных направлений). Британский этический интуити визм, немецкая феноменологическая теория ценностей, неопозитивистские концеп ции морального языка, этика экзистенциализма и неопротестантизма черпают у Канта, осознавая это порой со значительным опозданием, методологические прин ципы и исходные постулаты, критические установки и завершающие их антиномии.

Правда, отношение  к тому, что в свое время написал  Кант, у современных западных философов  морали довольно сложное. Канта преодолевают и критикуют, к нему апеллируют порой  лишь задним числом, когда утвердившаяся  школа уже построила свою теорию, и вписывают его положения  в новосозданные концепции сообразно совершенно иным идейно-смысловым задачам. Именно эта ситуация — Кант модернизированный против Канта-классика — стимулирует марксистскую критику буржуазной этики переосмыслить канонизированного и многократно интерпретированного философа со своей позиции и взглянуть на его учение о морали с точки зрения исторических перспектив развития этической теории. 

В нашей  философской историографии Канту-этику не столь повезло, как авто ру «Критики чистого разума». Вплоть до самого последнего времени почти не появлялось работ, специально анализирующих его этику. Возрождение позитивного интереса к теории морали Канта в значительной мере было связано с оживлением этической мысли в социалистических странах. Этот интерес оказался оправданным и вполне вознагражденным.  Кант-теоретик, внесший весомый вклад в позитивное развитие этической науки и открывший в ней новые горизонты, оказался гораздо более глубоким и значительным мыслителем, чем идейный предшествен ник «этического социализма» и иных социал-реформистских идеологических тече ний. Представляется поэтому оправданным посмотреть на этику Канта не просто в историко-философском и оценочном плане (хотя, наверное, и эта плоскость анализа таит в себе новые открытия и оценки), но и в ретроспективе современности. Говоря же конкретнее, здесь напрашивается такой исторический метод анализа кантовского наследия, который позволил бы реконструировать те теоретико-содержательные проблемы, впервые открытые Кантом и явившиеся впоследствии, с одной стороны, спустя целое столетие, отправным пунктом для развития некото рых весьма специфичных форм современного философского и этического идеализ ма, но, с другой стороны, имели большое значение для поступательного движения специально этической теории.

Кант, несомненно, относится к небольшому числу  великих этиков прошлого. По собственно теоретическому вкладу в специальное исследование морали его можно сопоставить разве лишь с Аристотелем. И дело вовсе не в том, что нравственность для него — одно из двух основных измерений человеческого мира и бытия в целом. Как раз в этой универсализации сферы морали коренятся идеалистические издерж ки его «практического разума». Но несмотря на метафизическую онтологизацию этической проблематики (царство свободы как иное протяжение мира по сравнению с царством природы) и даже вопреки ей, Кант оказался очень чутким к специфике морали, выявил в ней, хотя и формально, без обращения к исторической реальнос ти, некоторые существенные стороны, отличающие нравственность от иных соци альных детерминант человеческой деятельности и сознания. В описании моральной реальности Кант оказался настолько внимательным исследователем, верным изу чаемому материалу, что метафизические, идеалистические предпосылки его этичес кой концепции могут быть без ущерба для нее изьяты (и сам Кант неоднократно производил работу такого очищения собственно этики от метафизики). 
 

Общая критическая  направленность кантовского философствования также пошла на пользу его исследованию нравственности. Этика, предшествующая и современная Канту, находилась под сильным влиянием философского натурализ ма, который к тому времени уже сыграл важную историческую роль в преодолении рационалистической и эмпирической философией религиозно-теологического воззрения на человека. Однако этот натурализм имел и более глубокие корни, чем естественно-научное представление о человеческом мире, характерное для Нового времени. Идея слитости человека с природой и мирозданием в целом исходит еще из древности. Натурализм же в этике Нового времени отнюдь не обязательно был связан с естественно-научным миропониманием; иногда он принимал вид также и религиозного супранатурализма, представлений о божественно «устроенной» природе человека как морального субъекта и «естественных» (хотя и имеющих сверхьестественное происхождение) стремлений людей к высшему благу.

Критический пафос Канта имел тем большее  значение, что подвергнутый им критике  натурализм имел не просто онтологический и гносеологический смысл. Это было кредо буржуазного историзма  Нового времени (французские просветители, Кондорсе, Гердер), согласно которому «разумность  природы» полностью обнаруживается в поступательном движении общественной истории, а первозданная природа человека (венца мироздания) является конечным гарантом благости его «естественных» устремлений. Натурализм был, таким образом, формой апологетики и идеализации буржуазного индивида как автономного агента социального движения, а затем идеологией общества laisser faire. Более того, когда этот натурализм был преодолен в последующем развитии буржуазной философии (прежде всего благодаря Гегелю), он вновь проник в социальную теорию, философию и социологию в виде методологических принципов органицизма, социальной статики и динамики, биологических факторов человеческой психики и других естественно-научных концептов. И поэтому не случайно, что новоявленные критики натурализма на Западе вновь обратились к Канту. Даже в гегелевской исторической иерархии понятий и логически закономерном развертывании мирового духа они усмотрели (и не без некоторых оснований) аналогию естественной истории природного мира. Оптимистически-благодушный историцизм либерализма конца XIX — начала XX в., усвоивший идею гарантированного прогресса общества, оставался в рамках универсалистской схематики, пережившей классическую метафизику. 

Своеобразие Канта как раз и состояло в  том, что он в своей этике отказался  видеть в природе (не только в естественной природе, но и «природе» общественно  го существа и «естественной» истории) основоположения морали. Человек в изображении Канта по природе ни добр, ни зол, как таковой, точнее, являет собой то и другое начало, а история идет совсем иными путями, чем ей предписывают законы нравственности. Во всяком случае, его философско-историтеская концепция, при знававшая конструктивную роль морального зла в развитии общества, странным образом диссонировала с нравственно-ригористическими лейтмотивами его этики.

Оценка этой общей антинатуралистической направленности кантовской этики и философии представляет собой довольно сложную и неоднозначную задачу. Позиция самого Канта в данном вопросе «весьма противоречива — противоречива не только в силу субъективных особенностей его мышления или даже конкретно-исторических обстоятельств его времени, но и с точки зрения последующего движения научной и спекулятивной мысли. Историческое преодоление космологических, биопсихологических, натурфилософских и супранатуралистических воззрений на общество, историю, человека, сознание, мораль и пр. привело к совершенно различным результатам. На противоположных полюсах этого движения находятся, с одной стороны, исторический материализм, с другой — новые, весьма специфические формы идеализма (феноменологии, антропологии, метаэтики и др.). Реконструирование внутренней логики кантовской мысли, стало быть, предполагает выявление в ней тех тенденций, которые оказываются амбивалентными в более широком историческом контексте.

Кант, конечно  же, был мыслителем своего времени, и его пафос философского критика, толкователя человека и истории, моралиста был отображением характерных, хотя и не господствовавших умонастроений  эпохи. Если речь заходит о его  этике, то часто указывается, что  он был современником Великой  французской революции, ее немецким провозвестником и одновременно критиком. Скажем, положение «Человек не только средство, но и цель» было одновременно обоснованием идеалов  буржуазной революции и опровержением  ее политических методов. Усматриваются  и более близ кие параллели — например та, что кантовский нравственный ригоризм сродни моралистическому воодушевлению трибунов революции, их «высокому представлению о долге» [14, 21]. Аналогия тем более знаменательная, что позднейшие буржуазные критики Канта (Н. Бердяев, например) усматривали в нем отрицателя безграничной человеческой свободы, на которую наложил запрет якобинский террор.

И все-таки на этическую концепцию Канта  и на ее общефилософские основа ния можно и должно взглянуть с точки зрения более широкой исторической перспективы. Кант не был бы классиком философии и этики, если бы ему удалось только выразить противоречия, проблемы и духовный опыт своего века. Его теория морали явилась важной вехой во всей истории этической мысли, сохранившей свое значение по сию пору.  
 

Гносеологическая  концепция Канта

Первой частью системы "критической "философии стала  гносеологическая концепция, разработка которой потребовала от Канта  больше всего сил и времени: приступив  к ее созданию в конце 60-х годов , он счел ее завершенной только вторым изданием "Критики чистого разума" (1787 г.) которое было существенно переработано и дополнено по сравнению с первым.

Выяснить причины  неудач прежней метафизики и найти  способ преобразования метафизики в  подлинную науку - такова главная  двуединая задача гносеологии Канта. Эта задача мажет быть сформулирована так же как выяснение причины неудач "чистого разума" в его метафизических построениях и определении области познавательно значимого применения этого разума при трактовке им с необходимостью возникающих метафизических проблем, к каковым Кант отнес бытие Бога, свободу воли, бессмертие души и вместе с тем понимание мира как целого. В отличии от Юма, который стимулировал критическое отношение Канта к прежней метафизике, он оптимистически смотрел ее перспективы и для него критическое исследование чистого разума "есть необходимое предварительное условие для содействия основательной метафизике как науке которая должна быть построена догматически и в высшей степени систематически.

Задача выявления  условий, предпосылок и того, как  возможны главные формы научного знания, рассматриваемые в плане  функционирования основных познавательных способностей человека, образует сквозную проблему "Критики чистого разума", конкретизирующуюся в следующих  трех вопросах:

- как возможна чистая  математика?

- как возможно чистое  естествознание?

- как возможна метафизика  как наука? Третий вопрос внешне  однотипен с первыми двумя,  но по смыслу он глубоко  отличен от них. Дело в том,  что, поскольку Кант признает  несомненным научный статус математики  и естествознания, соответствующие  вопросы нацеливают внимание  лишь на раскрытии того, что  сделало гносеологически возможным  существование этих наук.

Решающий шаг в  построении гносеологичекой концепции Канта - это его утверждение об априорной основе научных истин. Подчеркнем, что в априористскую трактовку истины восходящей к Платону в античной философии и к Декарту в новоевропейской, Кант внес существенные новшества, разорвавшие ее, казалось бы незыблемую связь с односторонним рационализмом. Согласно Канта следует признать априорных оснований не только в интеллекте, но и в чувственности и неразрывно связанном с нею опыте.

Кант полагал, что "необходимость и строгая всеобщность  суть верные признаки априорного знания", и был уверен, что "человеческое знание действительно содержит такие  необходимые и строгом смысле всеобщие, стало быть чистые априорные  суждения" . Таковы все положения  математики и теоретического естествознания; причем выводы последнего могут становится убеждениями "обыденного рассудка", считающего, например, что всякое изменение должно иметь причину".