Философия жизни и смерти Л.Н. Толстого

человеком такого своего положения в мире, которое обязывает его к известным поступкам”. “Вера есть знание смысла человеческой жизни, следствие которого человек не уничтожает себя, а живет. Вера есть сила жизни”. Из этих определений становится понятным, что для Толстого жизнь, имеющая смысл, и жизнь, основанная на вере, есть одно и то же.

Понятие веры в  толстовском понимании совершенно не связано с непостижимыми тайнами, неправдоподобно чудесными, превращениями и иными предрассудками. Из такого понимания веры вытекает, что за вопросом о смысле жизни скрыто сомнение и смятение. Смысл жизни становится вопросом тогда, когда жизнь лишается смысла. “Я понял, – пишет Толстой, – что для того, чтобы понять смысл жизни, надо прежде всего, чтобы жизнь была не бессмысленна и зла, а потом уже – разум для того, чтобы понять ее”. Растерянное вопрошание о том, ради чего жить, – верный признак того, что жизнь является неправильной. Из произведений написанных Толстым вытекает один-единственный вывод: смысл жизни не может заключаться в том, что умирает вместе со смертью человека.

Это значит: он не может заключаться в жизни  для себя, как и в жизни для

других людей, ибо и они умирают, как и  в жизни для человечества, ибо  и оно

не вечно. “Жизнь для себя не может иметь никакого смысла... Чтобы жить

разумно, надо жить так, чтобы смерть не могла разрушить жизни”.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3. ФИЛОСОФИЯ Л.Н. ТОЛСТОГО О СМЕРТИ

Проблема смерти волновала Толстого всегда. Толстого смерть, в особенности смерть в форме законных убийств, всегда ставила в тупик. В 1866 году он безуспешно защищал в суде солдата, ударившего командира и

обреченного на смертный приговор. Особенно сильно подействовали  на Толстого смертная казнь гильотиной, которую он наблюдал в Париже в 1857 году, а позже – смерть любимого старшего брата Николая в 37-летнем возрасте в 1860 году. Толстой давно стал задумываться над общим смыслом жизни, соотношении жизни и смерти. Однако раньше это была боковая тема, теперь она стала основной, теперь уже смерть воспринималась как скорый и неизбежный конец. Мысль о неизбежности биологической смерти человека неразрывно связана с утверждением нравственного, духовного бессмертия человека. Смерть страшна для тех, кто «… не видит, как бессмысленна и погибельна его личная и одинокая жизнь, кто думает, что он не умрет… Я умру так же, как и все… но моя жизнь и смерть будет иметь смысл для меня и для всех…».

Нравственный  смысл жизни Л.Н. Толстого распространяется и на смерть: «… человек умер, но его отношение к миру продолжает действовать на людей, даже не так  как при жизни, а в огромное количество раз сильнее, и действие это по мере разумности и любовности увеличивается и растет, как все живое, никогда не прекращаясь и не зная перерывов…»

Встав перед  необходимостью выяснить личное отношение  к смерти, Толстой

обнаружил, что  его жизнь, его ценности не выдерживают проверки смертью. “Я не мог придать никакого разумного смысла ни одному поступку, ни всей моей жизни. Меня только удивляло то, как мог я не понимать этого в самом начале. Все это так давно всем известно. Не нынче завтра придут болезни, смерть (и приходили уже) на любимых людей, на меня, и ничего не останется, кроме смрада и червей. Дела мои, какие бы они ни были, все забудутся – раньше, позднее, да и меня не будет. Так из чего же хлопотать?”. Эти слова Толстого из “Исповеди” раскрывают и природу, и непосредственный источник его духовного недуга, который можно было бы обозначить как панику перед смертью. Он ясно понял, что только такая жизнь может считаться осмысленной, которая способна утверждать себя перед лицом неизбежной смерти, выдержать проверку вопросом: “Из чего же хлопотать, ради чего вообще жить, если все будет поглощено смертью?”.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Л.Н. Толстой  видел смысл жизни не в том, чтобы жить, зная, «что жизнь есть глупая, сыгранная надо мною шутка, и все-таки жить, умываться, одеваться, обедать, говорить и даже книжки писать. Это было для меня  отвратительно…» - писал он. Признать бессмыслицу жизни Толстой не мог. Как не мог видеть ее смысл только в личном благе, когда «живет и действует человек только для того, чтобы благо было ему одному, чтобы все люди и даже существа жили и действовали только для того, чтобы ему одному было хорошо…».  Жить так, не заботясь об общем благе, по Толстому, может лишь «животная личность», не подчиняющаяся велению разума.

Реальный философский гуманизм дает такой идеал, определяющий смысл человеческой жизни в ее индивидуальных, личностных и общечеловеческих, социальных параметрах. Этот идеал утверждает вместе с тем диалектическую взаимосвязь природно - биологического и социального, конечного и бесконечного, смерти и бессмертия человека, получающего свои завершенные формы в том, что единство соответствует его сущности  в материальной и духовной культуре человека. Именно на этом в конечном счете и основывается регулирующая роль нравственности как в индивидуальной жизни человека, так и в его отношении к смерти. И это позволяет утверждать, что лишь в бессмертии разума и гуманности человека – бессмертие человечества. Таково глобальное предназначение человека и человечества, их ответственность за сохранение жизни и разума на нашей планете, без чего невозможно преодолеть все угрозы, исходящие от неразумности и антигуманизма.

 

 

 

 

 

 

СПИСОК  ЛИТЕРАТУРЫ

 

  1.        Введение в философию: В 2 т.  М., 1990

   2.       Гусейнов А. А. Великие моралисты. М., Республика, 1995

   3.       Розенталь М. М. Философский  словарь. М., Издательство

           политической литературы, 1975

4. Философский энциклопедический словарь. М., 1983
5. Толстой Л.Н., Полн. Собр. Соч., М, 1950 г., том 35
6. Толстой Л.Н., Полн. Собр. Соч., М, 1950 г., том 23