Философия о смысле и ценности человеческой жизни

     Человек, как мы отмечали выше, не пассивное  существо, не марионетка, которую объективные  социальные условия дергают за веревки  и заставляют совершать жестко фиксированные движения. В связи с этим перед ним и перед размышляющим о нем философом обязательно встает проблема выбора. Проблемой этой занимались многие философы, но, пожалуй, более всего она оказалась разработанной экзистенциалистами (Н.Бердяев, М.Хайдеггер, К.Ясперс, Ж.П.Сартр, А. Камю и др.).

     К такому повышенному интересу экзистенциалистов  обязывает сама суть их философской  парадигмы, исходящей из вечного, неизбывного  антагонизма между личностью  и обществом, усугубленного в  двадцатом веке «закатом Европы» и мировой цивилизации в целом. Но, восприняв от О.Шпенглера его исторический пессимизм, экзистенциалисты выступили с протестом против его фатализма, требовавшего от человека подчинения неотвратимой перспективе заката цивилизации. Экзистенциалисты оставили человеку выбор, высветив тем самым гуманистическую направленность своих философских установок.

     Это сделал уже К.Ясперс в «Духовной  ситуации эпохи» (1931). Нарисовав картину  неотвратимого вырождения общества в «тотальный массовый порядок», предупредив о невозможности предотвращения этого процесса, поставив вопрос о том, «как жить в нем» (в таком обществе), Ясперс заключает: «Человек, который хочет не только просто существовать, решает, какой порядок будет избран и утвержден; в противном случае человек полностью отдается во власть существования и подчиняется его решениям». С ним полностью согласен Сартр: ход вещей кажется фатально неотвратимым лишь тому, кто капитулировал перед миром, предал свои убеждения. Ни одно общественное явление, возникшее внезапно и увлекшее меня, — разъясняет Сартр, — не приходит извне: если я мобилизован на войну, это есть моя война, я виновен в ней, я ее заслуживаю. Я ее заслуживаю, прежде всего, потому, что я мог уклониться от нее — стать дезертиром или покончить с собой. Раз я этого не сделал, значит, я ее выбрал, стал ее соучастником.

     И Сартр с основанием заявляет, что  «это гуманизм, поскольку мы напоминаем человеку, что нет другого законодателя, кроме него самого, в заброшенности  он будет решать свою судьбу; поскольку  мы показываем, что реализовать себя по-человечески человек может не путем погружения в самого себя, но в поиске цели вовне, которой может быть освобождение или еще какое-нибудь конкретное самоосуществление». Выбор у Сартра неотделим от ответственности: я ответствен за себя самого и за всех и создаю определенный образ человека, который выбираю; выбирая себя, я выбираю человека вообще.

     Человек должен следовать своей цели, даже если она оказывается неосуществимой, даже (и тем более) в «пограничной»  со смертью ситуацией, «пограничной» для отдельного индивида и для человечества в целом. Его деятельностный акт может быть экстатическим, как у Хайдеггера, может быть авантюристическим (по Сартру), но он все равно должен осуществляться. Более того, Сартр объявляет безрассудство «праздником существования», поскольку именно в нем реализуется необусловленный никакими историческими ситуациями жизненный проект индивида.

     Вот тут-то и обнаруживается слабая сторона  экзистенциализма. Его человек абсолютно  свободен, и если свобода как таковая позволяет человеку быть личностью, осуществлять выбор и нести ответственность за него, то ее абсолютность начисто элиминирует человека из той сети социальных, биологических, психологических закономерностей, в которую он реально вписан. Экзистенциалистам представляется, что в этом отрыве свободы от необходимости и закономерности заключена сила их концепции, в действительности же все обстоит иначе: человек остается жалким, затравленным одиночкой, могущим рассчитывать только на выражение своей позиции по отношению к социальной среде, но отнюдь не на ее оптимизацию.

     В свете этого становится понятным, почему такое большое место в философии экзистенциализма, занимает анализ «страха», «тоски», «тревоги», «заброшенности», не говоря уже о проблеме смерти. Повернув внимание современной культуры к проблеме смерти, экзистенциалисты вновь проявили себя как гуманисты, ибо то, что волнует индивида и человечество в целом (тем более в наш жестокий век) не может не волновать философа. Но в решении этой проблемы вновь ощущается бессилие экзистенциалистского человека, который уж очень часто помышляет о самоубийстве. И если А.Камю в «Мифе о Сизифе» осуждает самоубийство, то многие другие экзистенциалисты именно в этом акте видят наиболее достойный человека способ бунта против этого бренного мира.

     Очевидно, что во многом ценные, но во многом и  не бесспорные, суждения экзистенциализма должны быть дополнены чем-то еще, а именно: пониманием того, каким образом человек, наделенный правом выбора и долгом ответственности, может повлиять на сложившуюся историческую ситуацию. И здесь встает вопрос: как сопрягается сознательная деятельность человека с объективной реальностью и ее законами?

     Может быть, больше всех над вопросом о  смысле и цели жизни размышлял  и мучился Л.Н. Толстой. В результате он пришел к выводу, что и то и  другое заключается в самосовершенствовании  личности. Вместе с тем для него было ясно, что смысла жизни отдельной личности нельзя искать отдельно от смысла жизни других людей. Однако все это еще не говорит о том, что Толстой, в конце концов, разрешил для себя эту проблему. «Одна тайна всегда останется для человека, только одна: зачем я живу? Ответ разумный один: затем, что этого хочет Бог. Зачем Он этого хочет? Это — тайна», — таков окончательный вывод Толстого.

     Особенно  много внимания вопросу смысла жизни  уделяется в философии экзистенциального  направления. С огромной силой и во всей своей противоречивости он был поставлен в русской философии Достоевским, доведшим его до «логического самоубийства». Так, в «Бесах» инженер Кириллов чувствует, что Бог необходим для утверждения жизни, а потому и должен быть. Но он знает, что его нет и быть не может: «Неужели ты не понимаешь, что из-за этого только одного можно выстрелить в себя?» Вопрос о смысле жизни превращается, таким образом, в вопрос о Боге. Для религиозного экзистенциализма этот вопрос решается эсхатологический, т.е. жизнь продолжается и в потустороннем мире, где происходит свободное творчество души, не обремененной телом, и где она реализуется в «царстве божием». Таким образом преодолевается трагизм земного человеческого существования, выражающийся в противоположности и непримиримости вынужденного единства души и тела, «царства Духа» и «царства Кесаря». 
 
 
 
 

     2. Цель жизни человека 

     Люди  не умеющие ценить свое существование, считают жизнь однообразной и  постоянно озабочены тем как  бы «убить время», Эти люди сами обесценивают и обессмысливают свою жизнь, они глухи к песням поэтов поющих гимн жизни. На земле человек - единственное существо, которому дарованы способность целесообразной практической деятельности, сила созидания и т.п. Людям необходим, понять смысл жизни, найти в жизни свое место и открыть наилучшие пути преобразования бытия.

     Людей, которые идут в ногу с историей, не пугают проблемы жизни. Им приходится не только задумываться над этими  проблемами, но и ставить перед  собой определенные цели и добиваться их осуществления. Эти цели придают жизни определенный смысл, вселяют в сердца людей надежду на будущее. Осмысление жизни рождает в человеке силу, способную перестроить мир, создать рай не на небесах, как учили религиозные проповедники, а на земле. Вопросы о смысле, цели и ценности жизни имеют не только теоретическое, но громадное практическое значение. Вот почему люди с самого возникновения общественной жизни проявили к ним не угасающий интерес.

     Вопрос  о смысле жизни на всех этапах развития истории вызывал ожесточенные споры. Различные философские и богословские системы не только с разных точек зрения подходили к объяснению смысла жизни, но и делали этот вопрос предметом мировоззренческих споров. Проблема смысла жизни, по словам Г. Гейне, стала «проклятым» вопросом философии и истории. Только марксизм впервые дал научный всесторонний анализ проблемы смысла жизни.

     «До сих пор, - писал Ф. Энгельс, - вопрос всегда гласил: что есть бог? -и немецкая философия решила его так: бог  есть человек. Человек лишь должен познать  себя самого, сделать себя самого мерилом всех жизненных отношений, дать им оценку сообразно своей сущности, устроить мир истинно по человечески, согласно требованиям своей природы, - и тогда загадка нашего времени будет им разрешена. Истину следует искать не в призрачных потусторонних областях, не вне времени и пространства, не в каком-то «боге», якобы пребывающем внутри мира или противопоставленном ему, а гораздо ближе в собственной груди человека. Собственная сущность человека много величественнее и возвышеннее чем воображаемая сущность всех возможных «богов», которые ведь представляют собой лишь более или менее неясное и искаженное отображение самого человека».

     Защитники религии считают, что ни наука, ни философия не могут дать ответа на вопрос «какой смысл человеческой жизни» и только они призваны ответить на этот вопрос. Для примера можно привести проповедь о смысле жизни, которую прочитала Вера Шишкова в одной из общин баптистов.

     «... Каждый человек, братья и сестры, задает себе вопрос о смысле человеческого  бытия. ...Есть ли в жизни смысл? Многие пессимисты видят в жизни лишь мрачное. Человек не верующий видит в жизни муки, слезы, кладбище. Но есть ли единая мысль которая правит Вселенной? Есть. Ведь в каждом человеке существует жажда добра, красоты справедливости. Нет ни одного человека душа, которого не рвалась бы к прекрасному. Значит, и смысл жизни должен быть прекрасным, вечным, непреходящим...

     Смысл должен быть доступен каждому, этим он и ценен. Он будет только тогда  ценным, когда общество не будет  знать неравенства. Но если найдется хоть один человек, которому смысл не доступен, то этот смысл не будет иметь никакой ценности...

     Высшая  цель человека- уподобление Христу...

     Итак, цель, смысл, ценность жизни есть. Наш  оптимизм не слащавый, мы не сказки говорим. Выше нашей цели - жить для бога - нет».

     Эти отрывки свидетельствуют о стремлении служителей культа вызвать у слушателей определенные переживания. Проповедница убеждала своих слушателей, что с  религиозной точки зрения смысл  жизни человека- знать бога, любить его, служить ему и славить своими делами. Такая постановка вопроса о цели жизни приводит к выводу, что жизнь вообще не имеет смысла. Ибо смысл жизни сводится к общению с несуществующем богом. Проповедь убеждает в том, что для верующих людей нет объективного смысла жизни.

     Марксизм  выводит смысл жизни из объективно существующих фактов как идеал, который  постоянно практически осуществляется. Точнее говоря, смысл жизни становится идеалом, основанным на определенных отношениях человека с фактами существующей действительности. Смысл жизни нельзя представить и вне человеческих отношений. Смысл жизни личности не может быть изолирован от смысла жизни других личностей, потому что вне человеческих отношений он теряет всякое значение.

     Отвергая  религиозно-мистический смысл жизни человека, наличие потустороннего смысла в истории, марксистская философия выдвигает положение о сознательной деятельности человека во имя определенных целей.

     3. Человек в поисках смысла жизни 

     В отличие от животных инстинкты не диктуют человеку, что ему нужно, и в отличие от человека вчерашнего дня, традиции не диктуют сегодняшнему человеку, что ему должно. Не зная ни того, что ему нужно, ни того, что он должен, человек утратил ясное представление о том, чего же он хочет. В итоге он либо хочет того же, чего и другие (конформизм), либо делает то, что другие хотят от него (тоталитаризм).

     Смысл должен быть найден, но не может быть создан. Создать можно лишь субъективный смысл, простое ощущение смысла, либо бессмыслицу. Смысл не только должен, но и может быть найден, и в поисках смысла человека направляет его совесть. Одним словом, совесть - это орган смысла. Ее можно определить, как способность обнаружить тот единственный и уникальный смысл, который кроется в любой ситуации. Смысл - это всякий раз также и конкретный смысл конкретной ситуации. Это всегда «требование момента», которое всегда адресовано конкретному человеку. И как неповторима каждая отдельная ситуация, так же уникален и каждый отдельный человек.

     Для первого из указанных выше подходов к определению смысла жизни, наиболее характерно религиозное истолкование жизни. Единственное, что делает осмысленной жизнь и потому имеет для человека абсолютный смысл, есть не что иное, как действенное соучастие в Богочеловеческой жизни. Именно так ответил Христос на вопрос что делать?: «Вот дело Божие, чтобы не веровали в Того, Кого Он послал». Не переделка мира на началах добра, но взращивание в себе субстанционального добра, усилия жизни с Христом и во Христе. Бог сотворил человека по своему образу и подобию. И мы своей жизнью должны проявить его. Эмпирическая жизнь мира бессмысленна, так же, как выдранные из книги клочки страницы бессвязны.