Философия ненасилия Л. Н. Толстого: истоки и смысл

  Философия ненасилия Л. Н. Толстого: истоки и  смысл

  Центральная идея мировоззрения Л.Н. толстого - философии ненасилия. К идее «непротивления» Толстой обратился не сразу, и не он ее сформулировал. Большую часть жизни писатель по крупицам собирал вековую мудрость человечества и впоследствии издал уникальные сборники «Мысли мудрых людей» (1903), «Круг чтения: мысли многих писателей об истине, жизни и поведении» (1904, 1908), «На каждый день; учение о жизни, изложенное в изречениях» (1906, 1910). Изречения древних мудрецов и пророков обратили его внимание на часто повторяющуюся идею о бессилии зла и мудрости ненасилия. Простота и глубинная мощь высказываний Лао-Цзы, Конфуция, Будды убеждали его в необходимости обращения к проблеме ненасилия. Мысли Лао-Цзы («Нет в мире ничего нежнее и уступчивее, чем вода, а между тем жестокое и твердое не может устоять против нее. Слабый побеждает сильного. Нежный побеждает жестокого. Все в мире знают это, но никто не хочет исполнять это. Слабейшее в мире побеждает сильнейшее, поэтому велико преимущество смирения и выгода молчания») или Дхаммапады («Зло возвращается на того, кто его сделал, так же как пыль, брошенная против ветра») и другие действовали не только на ум, но и на сердце, чувства Толстого, стимулировали его интерес к проблеме ненасилия.

  И все же подлинные основания философии  ненасилия Толстой находит в  учении Христа, в котором ненасилие, по его определению, занимает центральное  место. Раз возникнув в мировоззрении Толстого, идея ненасилия уже не оставляет его, продолжая непрестанно развиваться и эволюционировать. Исследователи отмечают, что до окончательного, шестого («догматического») варианта философии ненасилия Толстого, изложенного в статье «Закон насилия и закон любви» (1908), она прошла еще пять этапов развития: 

  1. Обоснование заповеди непротивления  как ключевого принципа всего  христианского учения, определение  основ веры как условия практического  исполнения заповеди непротивления  и необходимости «умоперемены»  как предпосылки осуществления  заповеди непротивления в жизни (1883, 1884: «В чем моя вера?»).

  2. Философско-антропологическое обоснование  идеи непротивления, установление  основного противоречия жизни  - между желанием личного блага  и невозможностью его обретения,  а также установление четкого  соотношения между непротивлением, самоотречением и благом любви (1885, 1887: «О жизни»).

  3. Социальное и философское обоснование  идеи непротивления, разработка  системы аргументации в пользу  непротивления - и как принципа  личного поведения, и как закона  общественной жизни (1890, 1892: «Царство Божие внутри нас, или Христианство не как мистическое учение, а как новое жизнепонимание»).

  4. Начало систематизации философии  непротивления, разработка учения  о грехах, соблазнах и обманах  веры, определение методов борьбы  со злом (1897: «Христианское учение»).

  5. Систематизация и популяризация  философии непротивления (1903, 1910: «Круг чтения», «На каждый день: учение о жизни, изложенное  в изречениях», «Путь жизни»)

  На  каждом из этих этапов Л. Н. Толстой  вновь и вновь обращался к  учению Христа, осмысливал его и примерял к жизненным обстоятельствам. В концентрированном виде философия непротивления Толстого была собрана, систематизирована и изложена секретарем писателя В. Ф. Булгаковым в сочинении «Христианская этика (систематические очерки мировоззрения Л. Н. Толстого)», просмотренном и одобренном самим Толстым. Специальная глава «Непротивление злу насилием» состоит из основных постулатов учения, сформулированных мыслителем в различных сочинениях. 

  По  мнению Толстого, первоначальным «высшим, общим всему человечеству религиозным законом» утверждалась необходимость каждому человеку жить не для себя, а для блага всех, «для взаимного служения». Со временем этот закон был сформулирован в высказываниях Будды, Конфуция, Лао-Цзы. Жившие по этому закону люди убеждались в его истинности и благотворности. «Но установившаяся жизнь, основанная не на взаимном служении, а на насилии, до такой степени проникла во все учреждения и нравы, что, признавая благотворность взаимного служения, люди продолжали жить по законам насилия, которое они оправдывали необходимостью угрозы, возмездия. Им казалось, что без угрозы и возмездия злом за зло общественная жизнь невозможна». Потенциал зла разрастался, появлялись люди, берущие на себя обязанности управлять людьми, исправлять их при помощи законов, т. е. опять-таки насилия.

  Христианство  подтвердило благотворность взаимного  служения и разъяснило причины, по которым  закон этот перестал исполняться. Причины эти достаточно просты: люди впали в ложное представление о законности и необходимости насилия как возмездия. Хотя христианское учение о «зловредности возмездия» и непротивлении злу насилием было ясно выражено и установлено, оно не стало нормой жизни, в людях укоренилось ложное понятие о справедливости возмездия, и они продолжали жить по закону насилия. В конечном итоге неисполнение закона взаимного служения и заповеди непротивления привело к тому, что сущность христианства «все больше и больше скрывалась», а многие христианские народы стали противостоять друг другу, вооружаться и воевать друг против друга, что вылилось в полное отрицание «не только христианства, но какого бы то ни было высшего закона».

  Учение  Христа оставалось при этом сильным  в своих основаниях как учение о новом понимании жизни, а  его частью или приглашением к общественной жизни было учение о средстве уничтожения борьбы между людьми, которым приписывалось не употреблять насилия ни против кого и ни в каком случае. Это учение Христос сформулировал в известной своей заповеди: «Вы слышали, что сказано древним: "око за око, зуб за зуб". А я говорю вам: не противься злому, но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую, и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду, и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два. Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся». Опираясь на эту заповедь, переосмысливая и вместе с тем утверждая ее, Л. Н. Толстой и создает свою философию. Она оригинальна и многоаспектна, дополняет и как бы «осовременивает» христианскую заповедь непротивления.

  Прежде  всего Толстому нужно было определиться с понятием зла и его проявлениями в жизни человека. Зло как насилие, считает писатель, имеет двойную  природу: с одной стороны, оно  абсолютно еще потому, что как  проявление насилия является реальностью повседневной жизни (этот тезис доказывается от противного: если бы не было зла, то и не было бы насилия), но оно одновременно является субъективным проявлением человеческого своеволия, принимающего зачастую непреодолимый характер. Зло как человеческая возможность может приобретать различные формы грехов, соблазнов, суеверий- Поэтому исследование человеческих пороков, питающих зло, составляет необходимую часть философии ненасилия Л. Н. Толстого.

  Свой  анализ зла в виде грехов, соблазнов и суеверий писатель строит на утверждении, что зло является как бы оборотной стороной любви: «Любовь, стремясь к своему проявлению, встречает препятствие к этому проявлению в теле человека и в особенности в том, что разум человека, освобождающий любовь, пробуждается в человеке не при появлении человека на свете, а после известного времени, когда человек уже усвоил себе привычки животной жизни». Эти препятствия, мешающие проявлению любви, и есть зло, которое проявляется прежде всего в виде грехов. Их шесть видов: похоть, праздность, корысть, властолюбие, блуд и опьянение. Каждый из них препятствует любви и вызывает бедствия. «Бедствия, производимые грехами, двух родов: одни бедствия - те, от которых страдают люди, подпадающие греху; другие - те, от которых страдают другие.» Грех - это один из видов насилия, это зло. Люди с древних времен борются с этим злом путем всевозможных законов и запрещений, а порой и репрессий, даже в виде казней, но успеха эта борьба не приносит.

  Толстой считает, что столь долгая неистребимость этого вида зла коренится в постоянно практикуемом оправдании неких обстоятельств, при которых грех простителен, а порой и необходим. Эти оправдания носят название соблазнов и представляют своеобразную ловушку, «в которую заманивается человек подобием добра и, попав в нее, погибает в ней. Соблазнов пять: 1 личный, или соблазн приготовления; 2 семейный, или соблазн продолжения рода; 3 дела, или соблазн пользы; 4 товарищества, или соблазн верности; 5 государственный, или соблазн общего блага. Совершая грехи, люди оправдывают себя в первом случае тем, что готовятся к деятельности, которая в будущем принесет пользу людям; во втором случае тем, что они грешат во благо своих детей; в третьем случае тем, что нужно продолжить и закончить полезное для людей дело; в четвертом случае оправданием служит благо людей, с которыми согрешивший «вступил в исключительные отношения»; в пятом случае оправданием греха служит благо многих людей или даже всего человечества. «От грехов людских, - утверждает Толстой, - нищета и задавленность трудом одних и пресыщенность и праздность других; от грехов и неравенство имуществ, борьба, ссоры, суды, казни, войны, от грехов бедствия разврата и озверения людей, но от соблазнов установление, освящение всего этого: узаконение нищеты и задавленности одних и пресыщенности и праздности других, узаконения насилия, убийств, войн, разврата, пьянства и доведения их до тех страшных размеров, до которых они дошли теперь».

  Человек живет в грехах, знает о них  и, узаконивая их, то есть впадая в соблазны, укореняет эти грехи в жизни, делая таким образом истину ложью. В чем причина этого? - задается вопросом Толстой. В обмане веры, который стоит в том, «что люди прежних поколений внушают последующим поколениям различными искусственными способами понимание смысла жизни, основанное не на разуме, а на слепом доверии. Таких искусственных приемов обмана веры пять: перетолкование истины, вера в чудесное, установление посредничества между человеком и Богом, воздействие на внешние чувства человека и внушение ложной веры детям. Доверие к разуму - единственное средство против обмана веры, поэтому «человек должен понимать и помнить, что истина открыта ему только в его разуме, данном Богом человеку для познания воли Бога, и что внушение недоверия к разуму имеет в своей основе желание обмана и есть величайшее кощунство».

  Таким образом, существует определенная иерархия неподлинной жизни человека: это  грехи, заставляющие человека временами  совершать дела, противные его  духовной природе, противные любви, задерживающие его рождение к новой истинной жизни; далее, это соблазны, которые эти грехи оправдывают и тем самым ввергают человека в животную жизнь; и наконец, это обманы веры, которые «есть основа всех грехов и бедствий человека». Эта лестница неподлинной жизни мешает людям жить по учению Христа, то есть истинной жизнью, в любви.

  Жизнь человека - это существование и  борение двух сил - зла в виде грехов, соблазнов и суеверия и любви. Чтобы жить полной, истинной жизнью, нужно преодолеть грехи. Этой полноты  не было бы, если бы человек жил безгрешной жизнью, поскольку именно грехи и все сопутствующее им представляют те препятствия, преодоление которых дает человеку познание высшей истины его предназначения, к тому же обеспечивает его активность, заключающуюся в познании грехов, преодолении их на пути выработки нового представления о жизни во Христе, главная характеристика которой - любовь, и в достижении этой жизни. Как это ни парадоксально, такая диалектика зла и любви утверждает у Толстого определение зла (грехов) как исходного начала для проявления через его преодоление любви. Отсюда понятна и другая установка философии ненасилия Толстого: зло искореняется не злом, а только любовью.

  Любовь, вероятно, самое часто встречающееся  понятие в религиозно-публицистических и художественных произведениях писателя. Она в его представлении сила жизни, ее стержень. «Любовь, - пишет он, - есть правило для исполнения всех правил». Из всех определений любви или ее характеристик, данных Л. Н. Толстым, самым значительным и как бы обобщающим является определение, которое находится в обращении к молодым людяЯ «Любите друг друга». Главное в этом обращении - определение человека как существа любящего. Отвечая на вопрос, кого любить - себя, друзей, окружающих (все они смертны) или бессмертного Бога, писатель пишет: «Ответ один: любить всех, любить начало любви, любить любовью, любить бога как символ любви, любить добро. Стоит понять это, и сразу уничтожается все зло человеческой жизни, и становится ясным и радостным смысл ее».

  В этом ответе заключено несколько ключевых положений толстовского понимания любви:  
   - Любить всех. 

  - Любить Бога как символ любви

  - Истинное понимание  любви уничтожает  зло.

  Первое  положение лежит в основании  философии ненасилия и утверждает, что нет людей, недостойных любви. Писатель неоднократно заявлял: люби всех - и добрых, и злых. Люби не переставая, и не переставая будешь счастлив. Не зло, а любовь делает человека счастливым. В толстовских сборниках «Мысли мудрых людей», «Круг чтения» и «На каждый день» особенно много его собственных высказываний, связанных с таким пониманием смысла любви. Например: «Только тот знает истинную любовь, кто любит людей неприятных, враждебных. Проверка истинной любви - любовь к врагам». «Любовь - не любовь к одному исключительному лицу, а душевное состояние готовности любви ко всему есть то состояние, в котором одном мы сознаем истинное духовное начало нашей души». Или еще одно высказывание: «Любовь настоящая есть только любовь к ближнему, равная, одинаковая для всех. Одинаково нужно заставить себя любить тех, которых мало любишь или ненавидишь, и перестать слишком любить тех, которых слишком любишь. Можно любить всякого человека. Только, чтобы любить так человека, о любить его не за что-нибудь, а ни за что. Только начни любить так, и найдешь, за что» (Там же. С. 88).