Философия и искусство

Реферат: "Философия и  искусство"

 
Вопрос о соотношении искусства  и философии сложен не 
только потому,что он сложен по своему смыслу,но еще и потому, 
что это соотношение исторически менялось. Для эпохи Возрожде- 
ния не было ничего эпатирующего в том,что Леонардо да Винчи 
называл живопись "истинной философией",поскольку живопись,по 
его словам,самостоятельно обнимает первую истину.Аналогичная 
миссия признавалась за поэзией и за архитектурой.Искусство в 
эпоху Возрождения вмещало в себя весь состав фундаментальных 
мыслей о мире,и поэтому оно шло рука об руку с философией. 
Обособление эстетики,с одной стороны,и эмансипация фило- 
софии от теологии - с другой,привели к необходимости установ- 
ления более четкого соотношения между этими формами духовной 
деятельности, так же как это происходило и в сфере соотноше- 
ния исскуства и науки. Для ХЎХ века на первый план выдвину- 
лась проблема иерархического строения здания гуманитарных 
наук. Так,Шеллинг и романтизм вообще,ставя искусство (особен- 
но музыку) выше науки, провозглашали его главенство и над 
философией, а Гегель, наоборот, при всей признаваемой им зна- 
чимости эстетического венчал здание самопознания абсолютной 
идеи его высшей формой - философией. 
Однако с кризисом рационализма изменился и тот смысл,ко- 
торый привносился западной философией в вопрос о соотношении 
искусства и философии. Стремление отчетливо развести эти фор- 
мы и установить между ними иерархическую субординацию смени- 
лось как бы возвратившейся исторической тенденцией к их сов- 
мещению или даже почти отождествлению. Однако в отличие от 
ушедших исторических эпох это очередное сближение исскуства 
и философии происходило уже на иных основаниях.Уже не поэзия, 
не живопись и не музыка, а художественная проза признавалась 
естественной сферой этого содружества, и уже не искусство 
уподоблялось философии, что предполагает где-то в своей глу- 
бине большую значимость философии, но философия стала уподоб- 
ляться художественной прозе,что,напротив, предполагает исход- 
ное превосходство искусства (продолжение линии романтиков). 
Сначала А.Шопенгауэр и Ф.Ницше , затем Г.Риккерт и А.Бергсон 
объединили философию и искусство на том основании, что они 
одинаково далеко отстоят от практики и что то и другое есть 
целостное "созерцающее" постижение жизни, использующее не 
столько логику понятий, сколько иррациональную интуицию. Пло- 
дом этого совмещения стал новый жанр литературы - "интеллек- 
туальная романистика" (Т.Манн и другие). Естественно, что та- 
кое сближение осуществлялось только в рамках тех направлений 
философии, которые строились на тезисе о бессилии логико- 
понятийных познавательных средств и потому неизбежно должны 
были ориентироваться на "сверхпонятийные" - художественные - 
способы постижения истины.Таково было, например, направление 
экзистенциализма, в русле которого творили А.Камю, Г.Марсель, 
и Ж.П.Сартр; их философские сочинения были насквозь художест- 
венны, а художественные - насквозь философичны. 
Вопрос о соотношении искусства и философии действитель- 
но является очень сложным и многоплановым. Между этими двумя 
видами духовной деятельности человека, несомненно, есть глу- 
бокое родство,но нет полного внутреннего тождества.Философия 
и искусство, как говорил М.М.Бахтин,"нераздельны,но и неслия- 
нны". Совместно противостоя на современном этапе развития 
культуры науке благодаря отсутствию у них конкретного объек- 
та познания, эти формы духовной деятельности все же противо- 
поставимы с точки зрения своих познавательных средств, конеч- 
ной цели и своего языка. Философия в этом смысле ближе к 
науке - она тяготеет к логико-понятийному аппарату, к систе- 
матичности, к тому, чтобы высветить свои выводы в рациональ- 
но-воспроизводимых формах рассуждения. Исскуство же в принци- 
пе ориентировано на образно-символические формы познания и 
выражения, которые не предполагают своей рассудочной вос- 
производимости. Раскрыть и прокоментировать смысл образа или 
символа можно только с помощью другого (изоморфного) символа 
или образа. Растворить смысл образа в понятиях невозможно, 
как невозможно и лишить его индивидуально-личностной окраски 
путем обобщающей абстракции. Возможна лишь относительная ра- 
ционализация смысла образа или символа, но при этом сразу же 
изменится и познавательная парадигма : из сферы искусства 
данный смысл, подвергшийся рационализации, сразу же перейдет 
в область науки и философии. 
Исскуство и философия, таким образом - это взаимозависи- 
мые, но различные формы общественного сознания, которые, не- 
смотря на всю близость (но не тождественность) своих содержа- 
тельных областей, на свою равную направленность на предельно 
общие вопросы духа и бытия, отличаются методом познания и вы- 
ражения. Философия, в сущности, может быть (хотя это и не 
всегда так) растворена в понятиях и подана в безличной форме 
(хотя бы в педагогических целях), искусство же не поддается 
такому - педагогическому - растворению и обезличиванию.Здесь 
схвачены как бы разные модусы человеческого сознания,его раз- 
ные состояния и разные по форме виды деятельности. Это много- 
различие духовных состояний - одно из самых ценных свойств 
человеческого сознания.Унификация смыслов,их сведение к одно- 
му знаменателю обедняет как сами смыслы,так и самого унифика- 
тора. 
Сказанное, конечно, не значит, что художественная проза 
не должна "философствовать", а философия должна оперировать 
только сухими рассудочными схемами. Любое сближение противо- 
положностей рождает новое, третье, качество, не аннулируя ис- 
ходную пару. Так, "интеллектуальная романистика", обогатив 
европейскую культуру именами Т.Манна и Ж.П.Сартра, отнюдь не 
"отменила" тем самым "внероманную" философию и "внефилософ- 
скую" прозу.Культура живет в своих самых разных формах и раз- 
новидностях, и она только выигрывает в этом богатстве от пе- 
риодически возникающих скрещений. Искусство и философия по- 
разному - в этом и состоит их ценность - удовлетворяют выс- 
шие потребности духа.Чем свободней и многоразличней духовная 
жизнь общества, тем естественней и органичней оно развивает- 
ся. 
 
В общем плане проблема соотношения целого и его частей 
традиционно предполагала решение таких вопросов, как : 
1).Является ли целое суммой частей или оно есть нечто качест- 
венно иное. 
2).Что чему предшествует - часть целому или целое части. 
3).Какова связь между целым и его частями, а также между са- 
мими этими частями внутри целого - имеет ли эта связь при- 
чинный характер. 
4).Познается ли целое через части или же части могут быть 
познаны лишь на основе знания о включающим их в себя 
целом. 
Вплоть до повсеместного распостранения системного под- 
хода все эти главные вопросы решались либо механически-сумма- 
тивно, либо идеалистически-интегративно. 
Попытаемся ответить на четыре поставленных вопроса с 
диалектико-материалистических позиций.Вопрос первый : как со- 
относятся целое и его части? Целое представляет собой такое 
единство своих частей, которое обладает новыми качественными 
свойствами, никак не выводимыми из составляющих его частей. 
Возьмем молекулу воды. Это пример сравнительно простой систе- 
мы. Сам по себе водород, два атома которого образуют эту сис- 
тему, горит, а кислород, один атом которого входит в нее,под- 
держивает горение. Система же, образуемая из этих элементов, 
вызвала к жизни совсем иное, именно интегративное свойство: 
вода гасит огонь. Атомы всех химических элементов,образуя мо- 
лекулы и входя в такие системы,как органы и другие структуры 
организма человека, обретают новые интегративные, то есть за- 
висящие от объемлющего их целого, свойства,которые поднимают 
структурную организацию материи на иной уровень. 
Еще Сократ заметил, что лицо связывает в единое целое 
свои части : губы, рот, нос, глаза, уши, подбородок, щеки. И 
как бы ни различались по виду и по функциям все части лица,и 
как бы ни были сходны, сами по себе они не образуют лица. 
Лицо есть нечто единое, целое. Оно неразделимо и несводимо к 
тем частям, из которых состоит,без потери своей качественной 
определенности как именно лица. Оно объединяет части, охваты- 
вает их все и образует уникальное целое, обладающее новыми 
интегративными свойствами. В двуполых биологических видах ни 
одна отдельная особь не может дать потомства без участия осо- 
би другого пола, и это не простая сумма ранее разрозненных 
свойств,а следствие их интегративного,целостного объединения. 
Итак, целое - это такая сущность, которая не сводится к 
простой сумме составляющих ее частей. 
Как же соотносятся качества целого и частей? Целое ус- 
тойчивей своих частей. По отношению к ним оно выступает в ви- 
де своего рода "каркаса",который обладает большой относитель- 
ной устойчивостью. Это похоже на костер : дрова подкладывают- 
ся, сгорают и улетучиваются, а пламя в целом остается. 
Однако и целое не вечно : будучи выражением момента от- 
носительной устойчивости бытия, оно не является вместе с тем 
абсолютно неизменной сущностью. Принцип развития как раз и 
заключает в себе идею качественных сдвигов в области устойчи- 
вых целостных структур, в то время как текучесть частей цело- 
го, их материальная неустойчивость и постоянное изменение 
своего вещественного состава не являются атрибутами развития, 
но только - показателями постоянно происходящих в природе из- 
менений. 
Из выше сказанного уже ясно, что постановка вопроса о 
том, что предшествует: часть - целому или целое - части (воп- 
рос второй), метафизична в своей основе, и это отмечал уже 
Гегель. О предшествовании речь может идти только в случае, 
если целое понимается идеалистически : как нечто предшествую- 
щее возникновению материи вообще в качестве ее источника и 
(или) прообраза. В случае же, если категории части и целого 
имеют равноправное онтологическое толкование как атрибуты са- 
мого бытия, то ни части (в качестве именно частей данного це- 
лого) не существуют до и без целого, ни целое не существует 
до и вне своих частей. Таким образом, категории целого и час- 
ти  
с другом, причем это соотношение носит характер  
тей, так и самого целого. 
Из такой соотносительной природы категорий части и цело- 
го, подчеркивающей их одновременность, вытекает и ответ на 
третий вопрос - о характере связи между целым и его частями, 
а также между частями внутри самого целого. Известно, что в 
системах действует принцип симметричной взаимозависимости,на- 
зываемый в науке принципом функциональной корреляции (соот- 
ветствия). Ни одна часть не может измениться без того, чтобы 
не изменились другие части, и это изменение носит синхронный 
характер. Действующая в системном целом обратная связь обес- 
печивает устойчивость целого в пределах данной качественной 
определенности. Наряду с корреляцией в системном целом дей- 
ствует также и субординационная связь, отражающая сложное 
внутреннее устройство системы, где одни части по своей зна- 
чимости могут уступать другим и подчиняться им в общем деле 
сплочения всех элементов в единое целое. Выражая тип связи 
между сосуществующими в целом явлениями, корреляция и субор- 
динация отнюдь не отрицают детерминизма вообще, а вместе с 
тем и генетического причинного детерминизма,который в данном 
случае выступает как опосредствованый иными системными прин- 
ципами, в силу чего действие может выражаться в форме кор- 
релятивных зависимостей (вуалирующих причинную связь). 
Наконец, ответим на четвертый вопрос - о гносеологичес- 
кой значимости категорий целого и части. Что через что поз- 
нается:целое через свои части или части через целое? И здесь 
своя диалектика: познание частей и целого осуществляется 
одновременно. Выделяя части, мы сразу же познаем их не как 
обособленные явления, взятые сами по себе,а как именно части 
данного целого. С другой стороны, познавая целое, мы также 
сразу же имеем в виду и его разделенность на части. Без час- 
тей нет целого, без целого нет частей. Целое есть  
выделяем в нем соответствующие части и выясняем характер их 
связи.Однако недостаточно изучить части без их связи с целым: 
знающий только части еще не знает целого. Так,отдельный кадр 
в кино можно понять по-настоящему, лишь как элемент всей кар- 
тины в целом. С другой стороны, обилие частностей может зас- 
лонить целое. Это характерная черта эмпиризма. 
Вопрос о гносеологической значимости категорий части и 
целого наиболее важен в методологическом отношении, ибо он 
позволяет адекватно осмыслить эвристическую значимость прин- 
ципа редукции (сведения сложного к более простому) с тем,что- 
бы избежать опасности редукционизма. Редукционизм далеко не 
однозначен, он имеет многообразные формы, однако во всех слу- 
чаях следует видеть его ограниченность и необходимость пере- 
хода к интегративности (то есть к системному подходу) как 
способу реконструкции "разрушенной" целостности. Принцип ре- 
дукции имеет смысл только как рабочий инструмент познания, 
применяемый для достижения сознательно поставленных промежу- 
точных целей. Зрелый и изощренный ум схватывает события с са- 
мого начала в целом, наблюдает их как бы сверху, улавливая 
общую суть единого, а потом уже вникает в детали,с тем чтобы 
осмыслить целое во всей его внутренне дифференцированной глу- 
бине - сущностно. 
 
1.Спиркин А.Г. Основы философии.Учебное пособие.- Москва,1988 
2.Введение в философию.Учебник для высших заведений.- Москва, 
1989 
3.Философия, 100 экзаменационных ответов. Экзаменационный 
экспресс-справочник.- Ростов-на-Дону, "Март",1999