Добро и Зло

Содержание

Введение …………………………………………………………………………3

1.      История добра и зла ………………………………………………………4

2.      Механизм добра и зла……………………………………………………..6

3.      Природа и содержание добра и зла………………………………………8

Заключение………………………………………………………………11

Список используемой литературы………………………………………14

Введение

Библейским образам зла соответствует на первой стадии жизненной действительности попытка человека преодолеть хаотическое состояние души, состояние бурной, не ведающей направления страсти, кажущимся, а не действительным образом насильственно прорваться из него там, где можно проломить брешь, вместо того чтобы найти направление единственным возможным способом - посредством единения всех сил. Древнеперсидским образам соответствует на второй стадии жизненной действительности намерение человека превратить противоречивое состояние, возникшее из-за его незнания направления и его мнимых решений, в сносное и даже умиротворенное посредством того, что это состояние просто утверждается в его связи с характером данного лица. На первой стадии человек еще не совершает выбор, он только действует; на второй он сам выбирает себя в смысле такого свойства своего бытия или такого его становления. На первой стадии еще нет «радикально злого»; какие бы злодеяния ни совершались, поступки - не совершаемые действия, а попадания в них. На второй стадии зло принимает радикальный характер, потому что преднайденного желали. Человек, который тому, что он порой в глубине своего размышления понимал как требующее отрицания, придает знак утверждения как Своему, придает ему этим субстанциальный характер, которого он до того не имел. Если происходившее на первой стадии мы можем сравнить с эксцентрическим вихревым движением, то подобием происходящего на второй стадии может служить замерзание протекающей воды.

Напротив, добро сохраняет на обеих стадиях определенное направление. Я уже указывал на то, что для истинного, совершенного всем единением души решения человека существует лишь одно направление. А это означает, что, по какому бы вопросу ни было принято решение, в действительности бытия все эти различные решения - лишь вариации одного-единственного, все вновь принимаемого решения в одном-единственном направлении. Это направление можно понимать двояко. Или как направление на личность; под этой личностью имеют в виду меня, и я нахожу ее только в таком размышлении о себе, которое разделяет и решает, не отторгая никакой силы, а придавая направление лишенным направления силам: я все яснее познаю, что имелось в виду применительно ко мне, именно по мере того, как я придаю направление, беру такое направление - опыт сущностных часов открывает нам эту парадоксальность, ее действительность и ее смысл. Или же единственное направление понимается как направление к Богу. Такая двойственность понимания есть, однако, не что иное, как двойственность аспекта, ибо под именем Бога я имею в виду не проекцию своей самости или что-либо подобное, а называю моего творца, а это значит - создателя моей единичности, которая не может быть выведена из внутренней жизни мира. Мою единичность, эту неповторимую сущностную форму, которая не может быть ни расчленена на элементы, ни составлена из них, я испытываю как задуманную или предобразованную, доверенную мне для развития, хотя все, что на меня действует, действует и должно действовать также на нее. То, что создано единичное человеческое существо, означает, что оно положено в бытие не просто чтобы существовать, а чтобы выполнить определенное намерение в бытии, намерение, связанное с личностью, но не в смысле свободного раскрытия бесконечных особенностей, а как осуществление того, что нужно, в бесконечных личностных формах. Ибо творение целенаправленно, и правое в человеке есть идущее в одном направлении служение отдаленной настолько, чтобы ее можно было предчувствовать, цели творения; правое в человеке есть служение одиночки, который осуществляет в нем творчески подразумеваемую правильную единичность. Тем самым принять решение о направлении означает принять направление к той точке бытия, в которой я, осуществляя проект, который я есть, в моей части, иду навстречу ожидающей меня божественной тайне, создавшей мою единичность.

Понятое так добро не может быть введено в систему этических координат, ибо все известные нам системы такого рода возникли ради него и существовали или существуют благодаря ему. Весь этос происходит из откровения, независимо от того, знает ли он о нем и послушен ли он ему или нет, а откровение есть откровение человеческого служения цели творения, в котором человек утверждает себя. Без утверждения, а это значит без принятия и сохранения единого направления, насколько человек в состоянии это делать quantum satis В состоянии зарождения (лат.). - Примеч. пер., ему может быть дано то, что он называет жизнью, даже жизнь души, жизнь духа во всей свободе и плодотворности, во всех степенях и рангах, ноэкзистенцией он без этого направления не обладает.

1.      История добра и зла

Никто не спорит, что основной способ и стиль жизни человечества – материализм. Материализм – осознание прежде физической, явной, а не космической скрытой, стороны вещей. Иначе говоря, с его точки зрения добрые люди и есть добрые, а злые – и есть злые. Все просто – никакой инверсии.

Сломив философию, стоявшую у истоков мудрости, материализм подменил ее призраком-фантомом. Уже говорилось, что эти подмены были точно осознанными, а не случайно-бессмысленными. Зачем?

Для того чтобы внедрить в сознания людей идейно-нравственные догмы – идеологию. В мире проповедуется идеология добра, основанная на призрачном фантоме великой некогда философии. Не приверженного добру ожидает общественное осуждение и телесное наказание – это касается не только людей, но и целых стран. Принуждение к добру вызывает то, что мы наблюдаем сейчас.

Чем выше ответственность, тем сильнее страх прослыть злым: президенты боятся управлять, генералы – командовать, родители – воспитывать. Отсутствие гласности, насилие над детьми, убийство животных – зло: злым надлежит отвечать. Но могут ли они ответить за то, что из боязни прослыть злыми утратили власть над подопечными?! – им уже не сдержать маньяков, подлецов и мародеров.

Стремясь изо всех сил быть добрым, человечество развязало руки злым и многократно усилило их. Разухабился и обнаглел международный терроризм. Чем объяснить столь крайнее безжалостное зло?

На зло способен только человек, а ни один здравый человек, утверждает Д. Карнеги, не творит осознанного зла. Лично я полностью согласен с ним: осознанное зло имеет целью сознательное добро.

Когда вам делают прививку, вы заболеваете легко, чтобы избавить себя от смертельного недуга. Когда женщина рожает, она мучается, чтобы дать жизнь ребенку. Когда учитель ставит двойку ученику, он унижает его, чтобы сделать мудрым. Во всех этих случаях малое осознанное зло рождает большое осознанное добро.

Зло, которого не избежать в целях добра – полезное зло, так считает «добрая половина» человечества. Полезное осознанное зло есть до поры неосознанное добро – так выходит?

Выходит, так, но не только так. Выходит так, что зло можно объявить добром – это раз. А если выходит не так, можно объявить ошибкой – это два. Ну и, на крайний случай, зло можнопопытаться скрыть. Это три.

А возможно ли четвертое – наплевать на зло?

Невозможно: так устроен человек. Я согласен с Д. Карнеги. И все-таки: откуда взялся терроризм в мировом масштабе?

Терроризм взялся оттого, что злым людям жить стало невмоготу – добрые задавили. Добрый – это жертва, не потому, что безволен и слаб. Потому что цель его жизни – жертвовать собой и жертву эту выставлять напоказ. Злой – хищник, он унижает жертву в лице доброго. А тому только это и надо… он играет в Спасителя, это его счастье и смысл жизни.

Терроризм начался с религии. Раньше об этом говорили редко, но теперь все чаще связывают с Исламом. Нет, не с Ислама начался терроризм. Терроризм начался с доброй религии добрых людей, и то, что мы наблюдаем сегодня – отголосок далекой и весьма правдоподобной истории.

Истории Христианства. Кто были те люди, с которыми столь бурно повздорил сын плотника Иисус? Кто были книжники и фарисеи, отмывающие соринку, а бревна не замечающие? Кем бы они ни были, следует категорично сказать, что современный им исторический момент застиг в их лице первую демократическую общность добрых людей!

Иисус не играл в Спасителя, хотя наверное сказать этого нельзя. Скорей всего – не играл: ему просто было не до этого. Увидев лучше нас то, что не изменилось за 2 тысячи лет, он просто онемел и посмел. Онемел от того, что увидел, и посмел назвать вещи своим именем. Иисус Христос был первым в истории человеком, назвавшим первую же демократическую общность добрых людей так, как они того заслуживали.

Иисус назвал их лицемерами. Два тысячелетия минуло с тех пор, но их потомки – достойные отпрыски истинно добрых людей – до сих пор не могут ему этого простить.

Вот с чего начался терроризм в истории. Начался с распятия Иисуса и с возрождения Христа. Иисус Христос не был добрым человеком, хотя и отрицал существование злых. Он принес меч, а не мир – по его же собственным словам.

Он принес меч, чтобы обрушить его на головы добрых людей, которых видел насквозь. Добрые люди наказали зло, принесенное им: кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет.

Наказавшие зло усугубили собственное лицемерие. Утвердившись в лицемерии, они до сих пор продолжают наказывать зло. Вот что такое международный терроризм – это то, что им надлежит по-плохому наказывать. До тех пор, пока они не открестятся по-хорошему от лицемерия добра.

А как же Ислам? Ислам – очередной исторический заслон фарисейскому лицемерию; достаточно прочесть биографию Мохаммеда, чтобы это понять. Мохаммед высоко оценил Христа и встал на его сторону – это тоже хорошо известно. Он создал строгую и простую религию – по образу и подобию Христианской, простую затем, чтобы лицемеры не смогли ее исковеркать и извратить.

К этому больше нечего добавить. Международный терроризм – меч злого, но искреннего человека, который пронес его сквозь века, чтобы им поразить лицемерие доброго. Чтобы не хитрил из-за денег и не выдумывал врагов. Чтобы не навязывал своей доброты и своей демократии. Чтобы не выпячивал добра, которое, как уже ясно – лишь оборотная сторона зла.

Одним словом – чтобы был немного скромнее.

2.      Механизм добра и зла

Человек живет на одном физическом плане и на нескольких тонких. Каждый план, подобно терминальному серверу, предоставляет свое программное обеспечение. Для телесных нужд физического плана действует генетический код, для более тонкой души – психический, он работает на границе физического и тонкого планов. Главная человеческая программа – духовный код. Духовный код глубоко сокрыт от людей, его план – тоньше тонкого. Скрыт потому, что задает условия выполнения остальных и к нему, как к главному серверу, применена повышенная безопасность.

Чем выше уровень кода, тем больше его интеграция с миром и с другими людьми. Генетический действует на уровне тела и других не затрагивает. Психический отвечает за отношения людей, образуя эгрегоры – совместные био- и энергополя. Чем совершенней человек, тем к более обширному эгрегору он «подключается».

Духовный код управляет остальными, он – истина в последней инстанции. Он высший критерий целесообразности человеческого существа.

Развитие состоит в осознании кода, которому отдается сознательное предпочтение. Слаборазвитый доверяет лишь велениям тела – в сущности он его раб. Раб своего тела и наследственности, врачей и лекарств, политики и спорта – классический (генетический) материалист. К слову: заигрывание с людьми и общностями слаборазвитых в духовном смысле культур – вторая причина терроризма.

Душевный уровень представляют «добрые люди» от активного большинства «демократии». Они предпочитают общение и искусство, но в одном зачастую хитрят, в другом же – недостаточно разбираются. В своих идеологических целях они и заигрывали с первыми, науськивая их, как охотничьих собак, на своих идейных врагов. О том, какие последствия это имело для вторых, разговор впереди. Массовая культура и серийное производство – дело их рук, потому этих вторых смело можно назвать ремесленниками человечества.

Самый высокий уровень – духовный, его «младшую группу» представляют творцы. Достигнув этого уровня, человек впервые осознает свой духовный код и его безусловное главенство среди прочих – душевного и телесного.

Душевный уровень – уровень эгрегоров, то есть – общения, коллективизма и коммуникабельности. Добрые люди окружают себя некой оболочкой добра – маской человеколюбия и сострадательности. Если добро удается им, они оставляют его за собой. Если нет – прячутся за спины других, пытаясь свалить на них зло. Отбрасывая от себя зло, как крысу, напавшую в темноте, эти люди надеются, что избавились от него навсегда. «Оболочка добра» – лишь зло, недалеко отлетевшее от них. Оболочка-эгрегор растекшихся по собственным стенам нечистот… не очень гигиенично, но – как есть.

На первых порах оболочка им служит и защищает их. Коммуникативный процесс на раннем этапе эволюции прогрессивен: развивается речь, а вместе с ней – мышление. Способность договориться, во-первых, совершенствует язык, во-вторых, усиливает человека. Появляется уверенность, записываемая в генетический код: общение – добро!

Но сегодня это уже совсем иное добро – добро добрых людей, не вписывающееся в философию коллективизма. Почему?

Потому что добро общения материализуется: победив природу, человек прекращает ее атаковать и начинает ее… делить. Природа предстает системой коллективной безопасности: раб, ремесленник и творец воплощаются в нее.

Первый из них – раб – нисколько не изменился за время эволюции: живя одну из первых человеческих жизней, он все тот же, что и во времена диких предков – сильный, открытый, необузданный. Он руководствуется инстинктом, заботясь о благополучии тела – своего и близких, как и миллион лет назад. Различия между человеком и зверем для него нет: в телесных представлениях их и в самом деле почти не существует.

Последний из них – творец – продукт эволюции и цивилизации. Осмыслив духовный код за гранью физического мира, творец не очень интересуется миром, лишь для вида соглашаясь с его ценностями и с его добром. Между прочим, зря.

Ибо власть над двумя благами – унаследованным коллективным и благоприобретенным материальным – оказывается в руках ремесленника – доброго человека, издавшего нравственные нормы. Согласно неумолимой эволюционной логике он сам подпадает под их власть, проверяя на себе, хороши ли они. Добры или злы. Демократичны или не очень. Совместимы со свободой и независимостью или не вполне.

Но, согласно его же законам, он вынужден считать их добром – другого выхода у него нет. Сделав их обязательными для себя и для всех, он оказывается в оболочке добра, в едином пространстве законов, отрезав себе пути отступления от них.

Система коллективной безопасности – безопасность от себя самого. Не в силах ничего изменить, ремесленник атакует себя в своей же собственной системе – атакует на одном уровне, чтобы добиться цели на другом. Как?

Добрый человек – это великодушный, то есть душевный человек, человек большой души. С радушно-обольстительной улыбкой ремесленник вступает в мир – в современный ему мир добрых людей, чтобы доказать, что он еще добрее. Что искренен, честен и открыт. Что демократичен до глубины души. Что ему можно и должно доверять. Ибо его единственный шанс обрести успех – перелить богатство души в массивность кошелька.

Ибо в современном мире лишь добрый заслуживает почета; почет заслуживает материального обеспечения. Упершись в материальный интерес, добро теряет шансы оставаться добром: любой ценой необходимо доказать порядочность, любым способом преподнести добро, любым путем заслужить доверие – а как же иначе?