Деятельностный подход

Деятельностный подход в философии – это философская концепция, придающая деятельности более фундаментальный онтологический статус, нежели констатация существования отдельных объектов-вещей. Как объяснительный принцип в эпистемологии этот подход предполагает, что смысл понятий и человеческих представлений порождается характером деятельности и представляет собой результат ее опредмечивания.

Деятельность представляет собой единство процессов опредмечивания и распредмечивания. Опредмечивание – процесс есть процесс перевода знания, представленного в "форме деятельности", т.е. существующего как компонент в целостной системе деятельности, в материальные формы (в "форму объекта"), в результате которого некоторая вещь, втянутая в орбиту конкретной деятельности, приобретает смысл и значение как элемент человеческой активности. Распредмечивание, соответственно, есть процесс перевода свойства вещи из свойства объекта в свойство деятельности. Когда характеристики деятельности, опредмечивающиеся в свойствах ее продуктов, начинают истолковываться как имманентно принадлежащие самим продуктам, вне учета природы и целей деятельности, то возникает феномен, известный как "товарный фетишизм".

Объектом изучения деятельностного подхода является сама деятельность как целое.

Однако, мы можем видеть и критический взгляд на деятельностный подход в статье В.А. Лекторского «Деятельностный подход: смерть или возрождение?». Автор отмечает, что сегодня «деятельностная тематика как в философии, так и в психологии утратила былую популярность» и выделяет три группы обвинений в адрес деятельностного подхода.

Первая группа связана  с отождествлением деятельностного подхода с соответствующими идеями К. Маркса, в результате чего распространившееся сегодня негативно-подозрительное отношение ко всему, что связано с именем К. Маркса и его философией, переносится и на деятельностный подход [№2, с. 56-57]. Эти обвинения, по мнению автора, основаны на ложной предпосылке: в действительности К. Маркс предложил лишь один из вариантов этого подхода, который в нашей стране в силу конкретных исторических обстоятельств был интерпретирован как единственно возможный.

Вторая группа обвинений  обращает внимание на то, что конкретные теории деятельности, разработанные  в отечественной философии, методологии, психологии (в частности, деятельностная методология Г.П. Щедровицкого, психологические теории деятельности А.Н. Леонтьева, П.Я. Гальперина и др.), столкнулись с рядом проблем, которые, по мнению критиков деятельностного подхода, не могут быть решены в рамках этих теорий, а предполагают выход за них. В плане перспектив подхода в целом подобная критика может быть весьма продуктивной – если, как предлагает автор, различить деятельностный подход как исследовательскую программу – и конкретные теории деятельности (философские, методологические, психологические), созданные в его (ее) рамках. Развитие, трансформация, переинтерпретация последних и даже отказ от них сами по себе не только не означают отказ от деятельностного подхода как рамки, но, наоборот, указывают на его новые возможности.

Третья группа обвинений  исходит из того, что деятельностный подход предполагает очень узкое понимание философии, которое было возможно тогда, когда наши исследователи имели плохое представление о современных философских концепциях, в то время как далеко не все из них (например, феноменология, неотомизм, философия Хайдеггера) разделяют деятельностные идеи. Эти обвинения автор считает наиболее серьезными: ведь если они справедливы, то под сомнение ставится уже не конкретная версия теории деятельности, а деятельностный подход в целом, и наша философия и методология оказываются для мировой культуры чем-то «местечковым», провинциальным, лежащим в стороне от «магистральных путей» ее развития.

Экологически и  консервативно настроенные философы обвиняют деятельностный подход в антропоцентризме. При таком понимании он оказывается следствием сциентизма, технократической установки на проектирование социальных процессов, а, возможно, и самого человека, порождает восприятие природы как простого ресурса человеческой деятельности. Подобное самонадеянное «деятельностное» вмешательство, претензии на проектирование и конструирование всего и вся порождают следствия, ставящие под угрозу существование природы и самого человека.

Однако по мнению автора, указывающего на возможности другого понимания деятельности (не только в рамках идеала антропоцентризма, но и в контексте идеала коэволюции, взаимодействия ее естественных и искусственных компонентов , нового понимания проектности в культуре), «особенности современной экологической и социальной ситуации не только не ведут к отказу от деятельностной тематики, но, напротив, делают последнюю одной из самых актуальных».

Обвинения представителей постмодернизма, сохраняющего определенную связь с деятельностным подходом, связаны с эффектом «расползания» деятельности: она приобретает фрагментарный и произвольный характер, ее нормы становятся совершенно условными, а результаты не могут контролироваться – поэтому проектировать деятельность бессмысленно. Самое же главное состоит в том, что такое понимание деятельности предполагает отсутствие ее носителя-деятеля (идея «смерти человека»): личность как агент действия, предполагающий наличие определенных ценностей, представлений о правах и обязанностях и ответственность за поступки, теряет смысл. Человек не может рассматриваться как автор своих поступков, поскольку реагирует в основном в соответствии с теми системами коммуникации, в которые он оказался случайно втянутым, его сознание оказывается «перенасыщенным» и «фрагментированным».

В ответ на это  В.А. Лекторский, ссылаясь на идеи В.В. Давыдова и концепцию Р. Харре (который, в свою очередь, пытается соединить идеи Л.С. Выготского и Л. Витгенштейна), указывает, что вполне мыслимы «культуры и формы деятельности (и соответствующие им формы коммуникации), при которых индивид может участвовать как агент в коллективной деятельности и вместе с тем не обладать Я и внутренним миром как субъективно сознаваемым».

Общий вывод автора состоит в том, что деятельностный подход в современных условиях не только возможен, но и весьма перспективен. Однако его развитие менее всего может быть понято как простое навешивание термина «деятельность» на разнообразные феномены (т.е. как формальная онтологизация), а, напротив, предполагает переосмысление и пересмотр представлений, связанных с самим деятельностным подходом

Основным, центральным  вопросом философии принято считать  вопрос об отношении бытия и сознания. Началом открытия человеком бытия, реального существования мира является его чувственность, которая лежит  в основе взаимодействия человека и  окружающего мира. Контакт двух реальностей  лежит через чувства человека, которые представляют его психическую  деятельность, уже на этом этапе  преобразующую и внутренний мир человека, и окружающий мир. "Общение с другими сущими, взаимодействие с ними осуществляется посредством деятельности человека и его сознания, в регуляции этих действий посредством сознания". Деятельность понимается как всесторонний процесс преобразования человеком окружающей социальной, природной реальности, самого себя в том числе. Вместе с тем это и взаимная деятельность двух субъектов, взаимодействие свободно участвующих в процессе равноправных партнёров, каждый из которых изменяется в результате общения. Деятельность выступает как сила, воспроизводящая и изменяющая систему объективных и субъективных условий: общественных отношений, социальных институтов, а вместе с этим и систему, соответствующих им представлений, весь образ мыслей и жизни людей, самосознание человека.

В самом широком  философском смысле деятельность означает разносторонний процесс создания субъектом  условий для своего и общественного  существования и развития, процесс  преобразования социальной реальности в соответствии с личными и  общественными потребностями, целями и задачами. Причастность человека к миру осуществляется и через  познание, и через действие человека как овладение природой, поэтому  деятельность выступает как специальная  основная форма соотношения субъекта и объекта, их диалектики. Величие  человека, его активность проявляются  не только в деянии, но и в созерцании, в умении постичь и правильно  отнестись к Вселенной, к миру, к бытию. Природа – не только объект созерцания, не только продукт истории  человечества, но и не только материал или полуфабрикат производственной деятельности людей. Человек – конечное существо – включается в мир, в  его бесконечное бытие в качестве бытия, преобразующего реальность, и  в качестве существа, переходящего в форму идеального существования. Деятельность выступает как проблема изменения, преобразования бытия сознательно  действующим существом. Можно сказать, идеальное бесконечное бытие  включается в конечное – человека, а реально конечное включается в бесконечное. И одно и другое существуют в движении, в становлении, другими словами, в деятельности.

В отношении деятельности можно говорить о ее целях, средствах, собственно процессе (деятельности) и  результате. Основные цели деятельности лежат вне сферы самой деятельности. Они находятся в области человеческих идеалов, мотивов и ценностей. Если конечный результат деятельности совпадает  с сознательно поставленной целью, то деятельность можно охарактеризовать как рациональную. Между тем в  определенном смысле деятельность носит  безличный, предметный и системный  характер.

С точки зрения деятельностного подхода сознание конструирует онтологию, приписывая миру те свойства, которые как бы заданы деятельностью и/или не противоречат самой возможности предстоящей деятельности.

Схема, предложенная Каганом, с нашей точки зрения, наиболее полно раскрывает место  категории деятельности в сопоставлении  с другими категориями.

Человеческую деятельность большинство философов рассматривают  как активность субъекта, направленная на объекты или на другие субъекты, сам же человек чаще всего рассматривается  как субъект деятельности. Исходным моментом в их теоретическом анализе  являются субъект – объектные  отношения, в связи с тем, что "не существует субъекта без объекта  и объекта без субъекта". Основанием выделения указанных форм деятельности служат цели, преследуемые субъектом  во взаимодействии с объектом.

В контексте деятельностного подхода познание можно представить как процесс, когда на его начальном этапе деятельность субъекта и объекта противоположны, причем объективность (природы) означает не более, чем ее объектность. В ходе собственно познания осуществляется погружение в объективность; субъект снимает свое отчуждение от объекта, поскольку основной его целью своего рода слияние с объектом. Мера совпадения субъективного и объективного есть не что иное, как мера познания объективной истины. Если в процессе познания знание существует в "форме деятельности", то результат познания должен быть представлен в "форме объекта", т.е. в том виде, когда воздействие деятельности на объект (объективное) элиминируется из конечного результата познавательной деятельности. Речь здесь идет о "вычеканивании" субъективности, сопряженной с конкретной познавательной деятельностью.

Таким образом, в  качестве объяснительного теоретико-познавательного  принципа деятельностный подход предполагает, что знание необходимого анализировать под углом зрения порождающих его структур и особенностей деятельности. (Опубликовано в журнале "Эпистемология и философия науки", 2007, Т.XIII, № 3. с. 144 – 146. В.А. Бажанов)