Человек в постсовременном обществе

Социальная система все  больше нуждается в людях не только и не столько как в трудящихся, налогоплательщиках и тех, кто дает государству взаймы, но прежде все  как в потребителях. А в этой функции человек незаменим. Ответы на вопрос, который ставит перед людьми появление новых форм жизни, неоднозначны. На нашей отечественной почве мы можем наблюдать процессы, очень похожие на те, что описывают западные социальные теоретики. И у нас появились комплексные торговые и гостиничные центры (Центр международной торговли и др.). Есть группы людей, которые имеют возможность жить в этой новой реальности и воспроизводить ее своей жизнью. Практика со всей очевидностью свидетельствует, что подобные социальные пространства весьма ограничены. Масса людей не может участвовать в реализации стратегий потребительского соблазна. В лучшем случае они находятся на стадии традиционных способов удовлетворения потребностей, в худшем они становятся объектами репрессивных дисциплинарных практик. В любом случае общество многомерно. Это в полной мере относится, кстати, и к процветающим западным обществам. Там больше людей, "пригодных к соблазну", но они не составляют все общество. 

На Западе идет спор о  том, являются ли упомянутые тенденции  абсолютно новыми или же они - результат  развития обществ модерна (индустриальной современности). Одни теоретики полагают, что общества индустриальной современности (модерна) - области господства социально-механических структур, экономико-политической организации, индивида и функции, общество господства групп, основанных на договоре. Общества постсовременные - области структур сложных и органических, общества масс и персон (ролей) вместо индивидов, общества господства "племен", а не четко структурированных социальных групп. Одна группа легко заменяется на другую, как клуб по интересам. Другие высказывают мнение, что эти тенденции - признаки перехода обществ модерна в новую стадию, на которой, с одной стороны, развиваются прежние тенденции, а с другой - возникают противоречия, которые могут подорвать сам "проект" Модерна, а могут стимулировать новации. 

      Каковы эти противоречия? Капитализм периода свободной конкуренции - хорошо или дурно - поддерживал индивидуалистическую систему ценностей, которая сочеталась с альтруистической моралью, унаследованной от традиционного общества, смягчала антагонизмы социальных связей. Моральный закон, общий знаменатель индивидуальных эгоизмов, подобно закону рынка поддерживал стабильность общества. Но это более невозможно. По мере того, как исчезает "свободное предпринимательство", альтруистической идеологии недостаточно для достижения социальной интеграции. Прежние ценности не заменила никакая новая идеология. Возможна лишь система социальной "смазки" (социальная работа, социальная реформа, пропаганда общества всеобщего благосостояния, работа с человеческими отношениями). Действительно, потребление становится важнейшим средством социального контроля. Оно требует интенсификации бюрократического контроля. Тем не менее именно потребление объявляется областью свободы. Это противоречие не было известно прежним обществам. 

     Можно ли одновременно объявлять потребителю, что уровень потребления - мерило социальных заслуг и ждать от него социальной ответственности? Трудно потребовать от "работника потребления" пожертвовать своим доходом и индивидуальным удовлетворением потребностей, реализацией самых интимных и глубинных желаний ради абстракции общего блага. Потребление, таким образом, становится гигантским политическим полем. 

     Противоречия модерна наиболее ярко проявились в феномене молодежной контркультуры протеста против формальной рациональности, против всех видов планирования, калькуляции и систематических проектов, ориентации на достижение как на цель и ценность. Эти импульсы можно счесть постмодерными, но можно трактовать и как род демодернизации (возврата к роду традиционного общества). Недаром у многих теоретиков при описании социокультурных и антропологических тенденций сегодняшнего дня появляются выражения типа "новое Средневековье", "новое варварство". Воплощения демодернизирующего импульса можно увидеть в экологических движениях и в феминизме, в возрождении оккультизма, магии и мистики, в выступлениях против приватности. Главное противоречие новой культуры состоит в том, что предпосылки демодернизирующего импульса сформировались именно в период современности. Молодежная культура и люди, которые ее воплощают, не могли бы появиться, если бы не возникло отношение к детству и молодости как к особым социальным состояниям. Такое отношение возникло именно в эпоху индустриальной современности. Недаром адепты той же новой мистики так любят пользоваться словом "техники", которое пришло из словаря инженеров и бюрократов. Споры об отношении современности и постсовременности отнюдь не завершены. Будущее открыто. Эти споры могут помочь понять многие реалии социальной жизни в сегодняшней России. Важно осознать, что задачи модернизации, о которых сейчас много говорят и пишут, осуществляются в условиях постмодернизации. Новые люди действуют в российской истории. Они конституируются в новые социальные группы, деятельность которых изменит общество. 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

 

Ослабление эмоций связано  с образом жизни, характерным  для постсовременных обществ – фрагментированной жизнью. Фрагментация, приходит на смену отчуждению.   Отчуждение понимается как разрыв связей между человеком и другими людьми, человеком и его собственной сущностью. В капиталистическом обществе человек вынужден работать на других, не будучи заинтересован в результатах собственного труда, подчиняться логике сложившихся отношений, в частности, экономических, которая ему непонятна, вынужден постоянно соперничать с другими людьми ради собственного выживания. Все эти факторы и порождают феномен отчуждения. Фрагментация, сменяющая отчуждение, порождается логикой существования человека в постсовременном обществе, когда социальная среда и сам человек как бы распадаются на части, лишаются качества целостности. Поскольку человек становится фрагментированным, его чувства также фрагментируются, не охватывают его личность целиком. На смену глубоким чувствам приходит постоянное возбуждение, то, что называется "накалом". Он проявляется, в частности, в поиске развлечений, в увлеченности чем-то новым.  

Утрата историчности проявляется  в том, что постсовременный человек отказывается от попыток знать собственное прошлое. Прошлое предстает лишь как набор текстов о нем, которые бесконечно перетолковываются. С другой стороны, наблюдается увлеченность историческими сюжетами, "беспорядочное пожирание всех стилей прошлого". Вместо целостного представления об историческом времени имеет место некоторое "попурри" на исторические темы. ( В этом отношении весьма показателен популярный сегодня жанр "исторического детектива").    Преобладание воспроизводящих, а не производящих технологий. Технологии не "производят", а "изображают", в отличие от таких более ранних технологий, как, например, конвейер по сборке автомобилей. Воспроизводящие технологии создают совершенно новые условия для существования культуры, приводят к огромному разнообразию "культурной продукции" – образов, знаков, символов, в которых человек зачастую не в силах разобраться.   

 Проблема перепроизводства  знаков, информационного взрыва  – центральная для исследователей, занимающихся постсовременностью. В постсовременную эпоху человек сталкивается с таким множеством знаков, что они заслоняют собой реальность. В контексте постсовременности вообще не имеет смысла говорить о различиях "реального" и "нереального" – оно исчезает. Человек видит только знаки, за которыми не стоит ничего. Знаки обозначают сами себя, а не какие-то объекты, скрывающиеся за ними. Человек производит в изобилии образы, которые не передают никакого смысла. Большинство образов сегодня, которые доносят до нас телевидение, живопись, пластические искусства, образы аудиовизуальные или синтетические образы – все они не значат ничего.   Реальность, состоящую из таких ничего не значащих знаков называют "гиперреальностью".

        Постсовременность – это эпоха, исключающая даже саму постановку вопроса об истине. Но исчезает не только понятие истины. С точки зрения наиболее радикальных постмодернистов, исчезает сама реальность. Человек имеет дело только со знаками.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список литературы:

 

1. Бауман. Социологическая теория постмодерна // Контексты современности-1: актуальные проблемы общества и культуры в западной социологической теории. Хрестоматия. Казань. 2000

2. Бауман. Индивидуализированное общество. М., 1998. 
3. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М., 1999. 
4.      Джеймисон Ф. Постмодерная мысль // Контексты современности - 1: актуальные проблемы общества и культуры в западной социологической теории. Хрестоматия. Казань. 2000

5.      Иноземцев В.Л. Постиндустриальный мир Д.Белла // Белл Д. Указ.Соч. C.LXXIII-LXXIV 
6. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. М.-СПб., 1998. 
7.   Постмодернизм. Энциклопедия. Сост. и науч. ред. А.А.Грицанов, М.А.Можейко. Минск, 2001.

8.    Ритцер Дж. Современные социологические теории. СПб., 2002. 
9.   Тернер Б. Массовая культура, различие и стиль жизни // Контексты современности-1. Актуальные проблемы общества и культуры в западной социальной теории. Хрестоматия. Казань. 2000.

 

 

 

 

 

 

 

   

 

 

  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Для дополнительного чтения  

 

Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М., 1995.

Бергер П. Понимание современности // Социологические исследования. 1990. № 7.

Бодрийяр Ж. Система вещей. М., 1995.

Бурдье П. Начала. М., 1994.

Бхаскар Р. Общества // СОЦИО-ЛОГОС. Социология. Антропология. Метафизика. М., 1991.

Вебер М. Протестанская этика  и дух капитализма // Вебер М. Избр. произв. М., 1991.

Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М., 1991.

Зиммель Г. Как возможно общество? // Зиммель Г. Избранное. Т. 2. М., 1996.

Мамардашвили М.К. Из лекций по социальной философии // Социологический  журнал. 1994. № 3.

Социальная философия: Хрестоматия. Ч. 1 - 3 / Сост. Г.С. Арефьева и др. М., 1994.

Эко У. Средние века уже  начались // Иностр. литература. 1994. № 4.