В 1673 г. Гюйгенс представил в Парижскую академию наук проект порохового двигателя в форме цилиндра с поршнем. Порох, взрываясь под поршнем, должен был толкать его вверх. Предполагалось, что после остывания пороховых газов обратное движение поршня будет происходить под действием атмосферного давления. Эксперименты с моделью двигателя проводились два года, но не дали существенных результатов. Проект Гюйгенса интересен в том отношении, что он предвосхищал идею двигателя внутреннего сгорания.

     В 1690 г. Папен предложил паровую поршневую машину, сходную по конструкции с двигателем Гюйгенса. Паровой котел, цилиндр и конденсатор ее были отделены друг от друга (вода и кипятилась, и охлаждалась в рабочем цилиндре). Папен предполагал, что новый двигатель может быть применен не только «к подъему воды или руды из шахт», но и «для множества других подобных вещей». Но ни этот, ни последующие (например, выдвинутый в 1705–1706 гг.) проекты и модели Папена практического применения не получили. Кстати, в своих последних проектах Папен уже учитывал опыт английского инженера Томаса Севери.

     В 1698 г. Севери построил первую практически применимую паровую машину своеобразной конструкции. Изобретатель назвал ее «друг горняка». По мысли изобретателя, машина эта должна была применяться для множества целей: для осушения болот, для откачивания воды из рудников, для снабжения городов и домов водой, для тушения пожаров, для приведения в действие мельничных колес. [8, С. 266]

     В машине Севери котел был отделен от рабочего сосуда, но работа пара (перегонявшего воду из сосуда вверх по трубе непосредственным давлением на ее поверхность) и его конденсация происходили в одном и том же сосуде. Ни цилиндра, ни поршня в машине не было. В 1715 г. машина Севери была усовершенствована французским физиком Ж.Т. Дезагюльё.

     В 1711–1712 гг. английский изобретатель, кузнечный мастер Томас Ньюкомен построил совместно с Джоном Колли первую паровую (точнее пароатмосферную) поршневую машину. Двигатель Ньюкомена предназначался вначале также лишь для откачки воды.

     Однако  даже после усовершенствований, внесенных  в конструкцию машины Ньюкомена Бейтоном, Смитоном и, наконец, знаменитым английским, изобретателем Джеймсом Уаттом в 1769–1774 гг., паровая машина Ньюкомена сохраняла свое узкое назначение – для откачки воды.

     Паровые машины не применялись для непосредственного  приведения в движение каких-либо заводских  или транспортных механизмов, хотя теоретически такая возможность  допускалась рядом изобретателей.

     В тех случаях, когда (в середине XVIII в.) делались отдельные попытки использовать силу «огня» (пара) для приведения в действие заводских механизмов (сверлильных станков, воздуходувок и т. д.), паровую машину (системы Севери или Ньюкомена) заставляли подымать воду в резервуар, а затем пускали эту воду на колесо, которое и приводило в движение данный механизм.

     В период XVI – первой пол. XVIII вв. развитие техники происходило во всех сферах производства. Важнейшие изобретения произошли в таких базовых отраслях экономики как металлургия, металлообработка и текстильное производство. Было усовершенствовано использование традиционных сил ветра и воды. Техники и изобретатели вплотную приблизились к созданию универсального двигателя, который мог бы использоваться во всех отраслях промышленности. Всё это послужило предпосылкой к промышленному перевороту. Условия для переворота к XVIII веку созрели в Англии.

     2.2 Промышленный переворот

     Термин  «промышленный переворот» впервые  был введён еще Фридрихом Энгельсом  в середине XIX века. Иначе как революция, этот процесс нельзя никак назвать, ведь за короткий период времени (1760–1830) в способе производства произошёл коренной перелом.

     Хотя  эта революция имеет все характерные  черты взрывного процесса, обусловленного особым сочетанием обстоятельств, определивших место и время его возникновения, она остается в то же время и  конечной фазой длительного роста  производства, продолжавшегося па протяжении предыдущих семидесяти или более  лет. В экономическом отношении  переворот этот был, по-видимому, обусловлен постоянным расширением рынка сбыта  промышленных товаров, главным образом  текстильных, что в свою очередь  являлось следствием прежде всего расширения морских путешествий и событий XVII столетия, связанных с колонизацией.

     Сочетание экономических и политических предпосылок, обусловивших радикальный переворот  в производстве, было особенно благоприятным  в Англии. Скорее именно здесь, а  не во Франции мануфактурная промышленность могла свободно развиваться в соответствии со спросом, ибо ограничения, созданные как феодализмом, так и монархией, были сметены революциями XVII века. Другим специфическим для Англии преимуществом явилась, как это ни парадоксально, нехватка леса – этого основного вида топлива, равно как и основного строительного материала всей предшествующей цивилизации. Именно это обстоятельство вызвало расширение использования худшего по качеству, но значительно более дешевого каменного угля в качестве топлива, а позднее и более дорогого, по значительно лучшего материала – чугуна – для построек. В XVIII веке наблюдается быстрый рост производства этих материалов; серьезно улучшаются машины и совершенствуются методы, применяемые в горном деле и металлургии, что было частично обусловлено новым толчком со стороны науки, вызвавшим рост производства, связанный с такими людьми, как Ребук, Блэк, Смитон и Уатт. Так же обстояло дело и со способами транспортировки, в частности с каналами. [4, С. 289]

     Текстильная промышленность. Первой отраслью промышленности, с которой началась промышленная революция, была текстильная промышленность. Это не случайно, еще в 1733 г. был изобретен летучий челнок для выделки сукна, значительно ускоривший производство тканей. Это изобретение стимулировало работу прядильщиков: в 1738 г. была создана машина, прявшая нить без участия человеческих рук. В 1764 г. Дж. Харгривс изобрел механическую прялку «Дженни», а уже в 1771 г. Р. Аркрайтом была открыта первая прядильная фабрика; машины в ней приводились в движение водяным колесом. К 1780 г. в Англии насчитывалось 20, а через 10 лет – уже 150 подобных фабрик. [9, С. 49]

     Сравнительно  огромная производительность этих машин  привела к такому широкому их применению, что возможности небольших ручьев, приводивших в действие станки, были скоро исчерпаны, и в 1785 году был  сделан последний логический шаг  в механизации текстильной промышленности – использование паровой машины Уатта.[4, С. 290]

     Паровой двигатель Уатта. Одно дело – изобрести что-нибудь и другое дело – суметь использовать изобретение; в справедливости этого положения нам уже не раз приходилось убеждаться. Что касается паровой машины, то здесь представлялись особые трудности. Ибо, выражаясь кратко, здесь требовалось создать отрасль промышленности с ее персоналом и оборудованием. Чтобы заменить случайных механиков, которыми довольствовались до тех пор, всяких часовщиков, жестяников, строителей мельниц, надо было сформировать кадры рабочих-специалистов, подготовленных к трудной работе, требующей одновременно мускульной силы, смышлености и большой твердости руки. Вместо часто неправильных и плохо прилаженных частей, из которых были сделаны первые машины и которыми объясняется отчасти плохое функционирование их, надо было дать цилиндры правильной геометрической формы; поршни, плотно прилегающие к стенкам, но без чрезмерного трения; зубчатые колеса, такие же правильные, как колеса карманных часов. Успехи металлургии сделали это необходимое преобразование возможным. Но чтобы осуществить его на деле, нужны были еще капиталы, нужна была смелая решимость рискнуть ими в предприятии совершенно новом и с неопределенной будущностью, требовался, наконец, коммерческий талант, от которого зависит практический успех. Такое драгоценное изобретение, как паровая машина, должно было иметь успех; нельзя себе представить, чтобы оно осталось неизвестным или чтобы его игнорировали. Но как мы это видим относительно многих других изобретений, успех легко мог прийти уже после смерти изобретателя. [8, С. 273]

     В 1765 г. Джеймс Уатт построил паровую машину, а в 1771 г. усовершенствовал ее. Изобретение паровой машины имело громадные последствия для развития фабричного производства. Оно устранило зависимость промышленных предприятий от энергии рек и привело к повсеместному распространению фабрик. Для работы паровой машины требовался уголь; благодаря этому стала усиленно развиваться угольная промышленность. Потребность в металле стимулировала новые способы выплавки железа и привела к усовершенствованию металлургии, которая тоже стала работать на угле, а не на древесине. [9, С. 50]

     Именно  использование паровой машины в  качестве источника энергии для  текстильной промышленности объединило две вначале изолированно развивавшиеся  отрасли – тяжелую и легкую промышленность – и создало тот современный промышленный комплекс, который должен был распространиться из места своего зарождения, Англии, по всему миру. [4, С. 292]

     Создание  универсального парового двигателя  имело огромное значение. Началось его повсеместное внедрение во все  отрасли промышленности, что послужило  началом промышленной революции  и переходу от ручного мануфактурного производства к фабричному.

     Промышленный  переворот представляет собой очень  сложный процесс. Он явился результатом  развития и тесного взаимодействия науки и техники. Это результат  развития предыдущих трёх веков, когда  шло постепенное накопление научных  знаний, изобретений и введений новшеств в технике. Это изменение отношения  самого человека к прогрессу, ко всему  новому. Результатом всего выше изложенного  послужил промышленный переворот.

      Глава 3. Влияние развития науки и техники  на общество

     Европейское общество на протяжении почти всего  периода раннего нового времени  было в своей основной массе аграрным с небольшой прослойкой правящей элиты, которая контролировала большую  часть собственности (в первую очередь, земельной). Экономическое развитие, т. е. рост производства продовольствия и других товаров, повышающих уровень  жизни всего населения (или по крайней мере его части), – все это нуждалось в более интенсивном использовании ресурсов, прежде всего земли, и в более эффективном разделении труда. И то и другое стало неотъемлемой частью европейской истории. Но поскольку предложение земли было ограничено, роль основного фактора развития играло (это понял Адам Смит в XVIII в.) прогрессирующее разделение труда.

     Следовательно, чтобы осмыслить сущность экономического и социального динамизма Европы, нужно отчетливо представлять себе историю европейских производственных элит и профессионализации основной массы населения. Важнейшая составляющая этого динамизма – технические и технологические новации. Ими было богато даже Средневековье; со временем количество этих новаций возросло настолько, что они стали способными к самовоспроизводству, что знаменовало собой так называемую эпоху промышленной революции, или, скорее, целого ряда промышленных революций, которые преобразили буквально каждый аспект физической и социальной жизни и определили самые существенные особенности человеческого мышления и мировосприятия. [1, С. 13]

     3.1 Влияние науки

     Распад  средневековой картины  мира. Наука как институт сформировалась в европейских странах к XVIII веку, её влияние на общество трудно переоценить. Её развитие и отделение от церкви привело к разрушению средневековой картины мира.

     Средневековые европейцы воспринимали мир как  искусное Божье творение, как часть  «великой цепи бытия» – и, в силу этого, достойное изучения не меньше, чем теология или философия. Очень часто именно теологи занимались изучением окружающего мира и, прежде всего, астрономией, входившей в круг обязательных университетских дисциплин. Ведь, как учит Библия, Бог создал и землю, и небеса, и все, что на них. Небеса, солнце, луна и звезды во всем их великолепии и совершенстве находятся выше нас, как и сам Бог. Все, что ниже, является земным и подвержено изменению, порче и греху. Однако при этом Земля остается центром мироздания, так как Бог сотворил человека по своему образу (который понимался вполне буквально как образ существа мужского пола), а все прочее – ради человека.

     На  этой теологической основе позднее  Средневековье без труда приняло  аристотелевскую космологию. Согласно Аристотелю, Земля представляет собой  сферу в центре Вселенной, расположенную  ниже Луны, т. е. подлунную сферу несовершенных  материальных тел. Выше находятся концентрические  небесные сферы Луны, Солнца и звезд, состоящие из более чистой, неземной материи; они вращаются вокруг Земли. Каждая часть мироздания имеет назначенное  ей место, стремится занять его и  обрести покой. Это была логически  согласованная система устройства Вселенной и действующих в  нем законов физики, и, казалось, она соответствовала обычным  представлениям и здравому смыслу. Тем не менее аристотелевская система обнаружила ряд фундаментальных погрешностей, которые подверглись критике с нескольких различных позиций. [1, С. 209]