Женщина в обществе: к истории гендерной проблематики

Социокультурное классовое соответствие формируется, познается и передается на малом уровне в различных сферах, например, на предприятии, в объединеии, в семье, среди соседей, в партии, в профсоюзе или в общине. Прохождение в этих сферах процессы общения, а также в результате накопления опыта складывается как классовое так и половое соответствие . При этом не одна из них не является главной. Даже в тех сферах, в которых уже господствует исключительно один пол, речь идет о сохраниении и отграничении своей половой идентичности. Собственно женские ниши и сети уже исследовались с этой точки зрения, прежде всего, специалистами по истории женщин. Что же касается истории политики и экономики, то она еще почти не изучалась с учетом гендерного вида и представляет собой многообещающий материал для новых исследований с точки зрения истории мужчин.

Уделяя больше внимания виду взаимосвязанности, можно добиться соединения категорий «класс» и «пол».

Во взаимном общении действующие лица истории рассуждая, создавали сходства и различия по признаку класса и пола. Они на собственном опыте испытывали эти сходства и различия, перепроверяли их, закрепляли, передавали по традиции и, таким образом, усиливали сознание своего неравенства.

Нужно стремиться соединить социальную историю и историю полов в «общей истории общества», которая бы обходилась без иерархии категорий и значимостей, принимала бы во внимание как женскую, так мужскую часть истории, а и также сформировывала уже существующие теории.

1

4.Советская «Матриархаика» и современные гендерные образы.

Осознать происходившие события в нашей стране за последние десятилетия сложно, поскольку слишком огромны и быстры были перемены. Изменения в гендерных отношениях были существенны, но они входили в сознание сложными путями, понятия часто появлялись, выходя из мечты . Путь от замкнутых и "завершенных" советских времен к открытому времени сопровождался ощущением "выращивания" самого понятия пола.

Еще в 20-е гг. установилось такое положение, когда внешняя эмансипированность женщин прикрывала и даже оправдывала обожествленные отношения в обществе. Провозглашенное равенство между полами не означало, конечно, "свободной конкуренции" между ними. В этом "соревновании" безусловное первенство принадлежало мужчинам, поскольку оставалась незамечаемая (для большинства населения сама собой разумеющаяся) стереотипов, дискриминирующих один пол. Замаскированное предубеждение против идеи равенства выражалось в устойчивой общественной психологии, когда сами женщины стремились (особенно это было заметно в последние годы советской власти) "назад, к неравенству", поскольку в советском обществе им часто отводилась тяжелая, низкооплачиваемая или непристижная работа. Женское стремление "назад, к семье" парадоксальным образом делало социальную ситуацию уравновешенной, устраивающей всех, поскольку официальная установка втягивала женщину в общественную жизнь. Это не способствовало развитию общества и, по сути, укрепляло сложившийся статус-кво.

Много раз говорилось о том, что образ Великой Матери в традиционных патриархальных обществах является лишь декоративным элементом, скрывающим власть мужчин. У нас он был и показателем некоторой неотчетливо обозначенной женской власти. То есть он указывал на смешанность отношений, где "матриархальная" часть во власти пусть в небольшой степени, но присутствовала. Эта "матриархаика" была смутной и обыкновенной мечтой, проекцией из нереального будущего, которое ожидалось, но несбылось. Мечтой о власти, которая была бы лишена одностороннего господства.

Когда многие пытются вглядеться в окончание сталинской эпохи с позиции, которая была физически знакома тогда, то есть детским взглядом — снизу вверх, в высоту этих трижды гигантских образов, которые и для взрослых были огромны, мы особенно реально представляется каменная тяжесть того времени.

Матриархатные внешние черты были присущи послевоенному времени. Это было связано с трагическими событиями войны, с резким сокращением числа мужчин, когда женщины должны были многократно усилить свою значимость и "видимость". При несомненном обожествленном внешнем мироустройстве позднее сталинского времени, этот образ «Родины – матери» охранительной и внушительной женской власти стал фоном, который превысил силу переднего плана.

В культе Великой Богини выразилось архаическое представление о том, что воспроизведение, рождение вообще есть творчество только женщины. Поэтому дополняющая роль Богини-Матери не была столь уж далека от тяжелой жизни того времени. Пропаганда посредством архитектуры, скульптуры, живописи, плаката убеждала, что система окончательно сложилась и утвердилась навсегда. Образ женщины здесь играл свою еще не совсем осознанную роль, он был одной из частей этого сталинского стиля и, несомненно, имел особый магический вес. Женские силуэты с мужскими прямоугольными плечами пиджаков (по моде того времени) на фоне вечерних окон, за которыми виделись вдалеке высотные здания... Эти силуэты контурно совпадали с монументальными плечами высотных зданий, словно повторявшими их, устремленными ввысь и уходящими тяжестью вниз.

Собирательный образ Великой Матери скрыто или явно проступает во многих изображениях сталинской эпохи.

Монумент "Рабочий и Колхозница" у ВСХВ и другие подобные пар­ные образы того времени являют собой как порождающего первочеловека и его проекцию из призрачного бу­дущего.

. Характерно, что образы молодости чаще всего описыва­лись с помощью парных словосочетаний типа "юноши и девушки". Тем самым женщина вовлекалась в зону равенства и в зону возможного обмена смыслов. Странным и комичным способом эти фразы просу­ществовали довольно долго.

Перехода из советской эпохи в нынешнее неопределен­ное время сопровождался "выращиванием пола", прорастанием значи­мости самой структуры пола и новых гендерных понятий в нашем об­ществе.

1

. Причем черты той эпохи неожиданным образом проявляются и сейчас. Оказа­лось, как ни странно, что отчетливо не формулируемые гендерные проекты по-своему актуальны. Избавление нашего общества от мечты об идеальном обществе идет параллельно с гораздо более правильными попытка­ми поиска новых гендерных смыслов и образов в западном обществе. То, что у нас являлось в виде продвинутых в будущее неясных соци­альных проектов, в какой-то степени повторяется на Западе, но прихо­дит как обыденность вместе с новыми технологическими, виртуальными, биологическими, компьютерными возможностями.

Продвижение во времени от 50-х к 90-м годам в русском обществе сопровождается изменением визуального (и смыслового) женского образа — из мощной древности происходит восхождение, а может быть, и нисхождение — к новому. Эта вытеснила ус­тойчивый и безвременный (бессменный) образ женщины средних лет. Происходило обретение пола, из древности он быстро вышел в классу с развитой гендерной структурой общества.

Древность — вот одна из оппозиций, оп­ределяющих взаимодействие женского образа того времени и сегодняшних дней. В нынешних изображениях пол подразумевается как биологическая обыденность и ценность, он является несомненным предметом жен­ственного. Образы женщин прошлых лет были заменен на более современные. Молодые женщины, явившиеся сейчас как будто из долгого пле­на, из завороженности, из каменной скорлупы, быстро перешли в раз­ряд ускользающей виртуальности. 

. Гендерные отношения — это еще одна важнейшая сила напря­женной структуры социализации ума.

Разрушение и растворение нереальных конст­рукций прошедшей эпохи не могло пройти бесследно для будущего по­нимания гендерных смыслов в нашей культуре.

4.1 Женщина в произведениях А. Марининой

В российском обществе «женская литература» играет сущетсвенную роль отнюдь не как феномен, «созданный женщинами для женщин». Вместе с тем, оставляя в стороне прочие хорошо известные функции массовой литературы, отмечают ту роль, которую она играет в сознании женщиной своего нового положения в быстро меняющемся, не стабилизированном мире, в котором утрачены четкие границы не только в области социальных и культурных норм, но и в области полоролевого взаимодействия, в области формирования гендерных стереотипов

1

Из всех авторов женских детективов наиболее яркое развитие «граничности» женщины в современной российской ситуации выраженны в произведениях Александры Марининой, занимающей первое место по издаваемости на книжном рынке России.

Термин «граничность» показывает кризис «гендерного отождествления», который наблюдается в российском обществе последнего времени.

Образы «женственности» и «мужественности», созданные в предшествующие периоды, вступают в резкое противоречие с новыми гендерными ролями и статусами, формирование которых наблюдается в современной российской культуре. Естественно, что кризис соответствия сильнее всего сказывается на женщине – наименее социально и культурно защищенном субъекте современных процессов. Уже в который раз общество решает вопрос о том, что значит быть женщиной (мужчиной) в социокультурном понимании.

Александра Маринина не только отражает в своих произведениях ситуацию кризиса соответствия , но и сама является ее иллюстрацией. Помимо известных биографических данных, занимаясь «традиционно мужским» делом – написанием детективов, - Маринина воспроизводит в своем творчестве «женские нормы письма», что конечно же влияет на систему художественных образов, на выбор главных героев и приписывание им определенных качеств и мотивов деятельности, поведенческих и психологических стереотипов. Вместе с тем, А. Маринина в своих детективах создает ( и в равной степени отражает) новые модели «женственности» и «мужественности». Создает уровни самооценки самой женщины, уровни ее социокультурных притязаний, средства и способы ее вписывания в статус иерархии современного общества. Для А. Марининой детектив стал своеобразной «лабораторией», в которой создаются новые образы и стереотипы «женственности». Детектив дает возможность исследовать поведение женщин на границе нормальной и анормальной жизни; на границе осмысления преступления, его совершения и его расследования; на границе зла и добра, нормы и ее нарушения. Поэтому в детективах А. Марининой женские персонажи превосходят мужские не только числом, но и разнообразием характеров. В произведениях А. Марининой женщина не столько страдательная сторона, не столько жертва, сколько активная личность, организующая обстоятельства, а не подчиняющаяся им.

Главная героиня А. Марининой – Анастасия Каменская, которая является образом в создании нового гендерного вида . Ее образ женщины, интеллектуальный потенциал которой во много раз превышает аналогичные способности окружающих ее мужчин. Это женщина, занимающаяся мужской профессией, в мужском коллективе в типично мужской сфере деятельности и достигающей в ней отличных профессиональных качеств. Делая свой разум основным средством профессиональной реализации, Каменская утрачивает качество, традиционно характерное женщине: способность к отторжению чувственно – эмоциональной сферы.

Своеобразие А. Каменской не в том, что она отказывается «быть женщиной» в силу профессионально – карьерных обстоятельств, а в том, что в этом образе выражается типичная по отношению к женщине современная ситуация: она вынуждена находиться на границе допустимого «риска жизни».

Реакцией на это становится приобретение «типично мужских черт» (холодный ум, расчетливость, бесчуственная расчетливость), которые помогают в профессиональном осуществлении, но осознаются самой А. Каменской как «уродство», «ущербность», «неспособность быть женщиной»  и переносятся ею на сексуальную и любовную сферу. Результатом этих процессов становятся  неоднократные нервные срывы Каменской, когда она как собственный психоаналитик, обладающий всеми необходимыми навыками психоанализа, полученными в Высшей школе милиции.

А. Маринина неоднократно выделяет «непроявленность» облика Насти: она никакая, ее образ сам по себе не запоминается, она носит «никакую», подростковую одежду (кроссовки, джинсы, свитер), за которой надежно скрыта ее исконная женственность. Неся на себе «мужское лицо», Настя существует как бы на границе своих «женских возможностей», буквально не ценя себя, умервщляя свое тело (работой, экстремальными ситуациями, голодом и т.д.).

Отсутствие гендерного соответствия рождает интересный феномен: ее перестают боятся мужчины, находящиеся в глубоком кризисе, душевной сумятице или в ситуации выбора. Мужчины «принимают ее за свою» - постоянный феномен, проходящий во многих произведениях. Отсутствие гендерной идентичности у Насти, ее «граничность» приводит, однако, не к признанию ее антиженственности, а к выводу ее необычности как женщины, лишенной женских стереотипных качеств.

1

Потеря Настей гендерного соответствия имеет еще одно последствие. Эмоциональная холодность, которая принимается Настей за самодостатачность и силу характера, оборачивается не только неспособностью любить, в которой она неоднократно признается со страниц произведений А. Марининой, но и нравственной ущербностью.

Нравственный выбор Насти Каменской осуществляется с ее определенных позиций: именно ее человеческие, а не «женские» качества, вступая в противоречие с мужскими стереотипами ее профессиональной сферы деятельности, дают Насте возможность выйти за границы понимания служебного долга на общечеловеческую ( в определенном смысле безличную) позицию, которая всегда оказывается правильной, нравственно безупречной, но профессионально очень уязвимой и не совсем правильной. «Безличность» Насти, стертость ее «гендерных» черт дают ей возможность выхода из ограниченно – профессионального, ограниченно – человеческого, дают возможность переступить границы, установленные обществом, нормы, навязанные мужским миром, мужским профессиональным кодексом чести.

Характерно, что Настя имеет только друзей, которые являются одновременно ее коллегами: она существует на границе, где ее личная жизнь становится ее профессиональным существованием и наоборот. В этом проявляется ее самодостаточность и своеобразная свобода.