Тема любви в лирике

Тема любви — традиционная, вечная тема русской литературы. Любовь является источником вдохновения, толкающим  поэтов на создание стихотворений, многие из которых стали шедеврами мировой  литературы. Каждый из великих поэтов видел в этом великом чувстве  что-то своё. Например, для Пушкина  любовь — это восторг перед  духовной и физической красотой, это  выражение безграничного уважения к женщине, это чистое и светлое  чувство, возвышающее и облагораживающее человека. Любовь Лермонтова — трагедия его души. Всеохватывающая любовная страсть приносит боль и страдание  поэту. Лирического героя Блока, преклоняющегося перед Прекрасной Дамой, привлекает прежде всего тайна любви, непознанность любовных чувств. Любовь в творчестве Маяковского своеобразна и приобретает нетрадиционное художественное выражение. Любовь у Маяковского — понятие емкое и многозначное, она для него неизмеримо больше, чем тема, это не отдельная часть его поэзии, а ее суть, сочетающая в себе и личное, и общественное начало, переходящая из одного произведения в другое. Свою первую поэму «Облако в штанах» (1915) Маяковский назвал «четырьмя криками» — «Долой вашу любовь», «Долой ваше искусство», «Долой ваш строй», «Долой вашу религию». Первый из них, вероятно, самый сильный и наиболее пронзительный, только после него возникают остальные три. Это крик человека, обезумевшего от боли и ненависти, несправедливости, человека, задыхающегося в страшном, опустошающем его мире. Лирический герой охвачен громадой чувств, он предъявляет самые высокие требования к любви: вывернуть себя так, «что были сплошные губы», быть «безукоризненно нежным» — «облаком в штанах». Безответная любовь разбивает его сердце, приводит к трагедии украденного счастья. Поэтому внутри него нарастает поток невиданных страстей, разгорается «пожар сердца». Первая мука — ожидание любимой: «жилистая громадина стонет, корчится». Все больше и больше нарастающие гнев, боль, ужас перед тем, что должно свершиться, подводят к первой кульминации — пляске нервов. Внешнее разрешение кульминации («Вошла ты») оказывается исходной точкой нарастания отчаяния и боли, и это напряжение, выливающееся в образы большой эмоциональной силы («Выскочу! Выскочу! Выскочу! Выскочу! Рухнули. / Не выскочишь из сердца»), достигает предела в заключительных строфах первой главы, в последнем крике, рвущемся «в столетия». Такова тяжесть любви. Любовь-страдание, любовь-мука суждена лирическому герою. Его высокое и прекрасное чувство превращается в боль, отчаяние, горечь и постепенно приобретает характер социальной драмы. Возлюбленная предпочитает поэту другого, у которого есть деньги, и в этом, считает Маяковский, виноват общественный строй. Моля о любви чистой, не испоганенной никакой корыстью, всю страсть отрицания поэт переносит на буржуазное мироустройство, породившее мерзкую, продажную, грязную любовь. Лирический герой сходит с ума, не находит себе места от того, что в мире, где все продается и покупается, любовь тоже становится предметом купли-продажи, что за чувства все решают деньги. Это самая болевая точка поэмы. Любовь поэта — это значительно больше, чем круг личных отношений мужчины и женщины, это чувство всеобъемлющее, не замыкающееся в узких рамках одних лишь интимных переживаний («Я для меня мало»), это все, чем живет и дышит человек, поэтому любовная трагедия для Маяковского — всемирная, вселенская катастрофа. Такое максималистское представление о любви звучит и в позднейших произведениях. Может быть, именно потому, что поэт предъявляет наивысшие требования к любви, что он до крайности эмоционален и полностью отдается любовным чувствам, личная жизнь его очень трагична. Ощущением глубокого трагизма пронизаны все его ранние произведения. Например, в стихотворении «Лиличка!» (1916) искреннее признание в любви соединяется с криком обиды, боли и отчаяния оскорбленного, непонятого человека. Настроению лирического героя соответствует окружающая обстановка, в которой ему душно и больно находиться. Кажется, что «дым табачный» не только «воздух выел», но и «выел» атмосферу теплых отношений, любви и взаимопонимания мужчины и женщины. Поэтому комната, где впервые лирический герой, «исступленный», гладил руки своей возлюбленной, становится похожей на ад. Прошла любовь, охладела Лиличка, она может выгнать, «изругав», любящего ее человека. Но от этого он не перестает любить ее. «Нету моря», «нету солнца» лирическому герою без возлюбленной. Он не променял бы любимую «на деньги и славу», даже после того, как она «так поэта измучила». Взгляд ее страшнее всякой пытки и смерти, потому что «душу цветущую любовью выжег». Лирический герой обезумел, одичал от этой любви, которая, как «тяжкая гиря», сдавливает сердце и душу поэта и у которой «и плачем не вымолишь отдых». Но несмотря на все несчастья и страдания, которые жестокая любимая приносит поэту, она по-прежнему дорога ему, он готов всей своей «последней нежностью выстелить» ее «уходящий шаг».

Любовь по Маяковскому  — чувство полной самоотдачи. Он не признает половинчатых чувств. «Громада любовь, громада ненависть» — так  определяет отношение к жизни  его лирический герой в поэме  «Люблю» (1922). Это первое произведение Маяковского о любви, в котором  слышится радость, господствует ликующее настроение освобождения от страданий, душевной исцеленности, здесь зазвучала  тема дружбы, любви и жизни, радостного соединения начал, находившихся прежде в безнадежной вражде. «Сплошное  сердце», бьющееся в стихах Маяковского, переполнено ощущением жизни. Лирический герой спешит любоваться сердцем, насладиться  чувством, как «скупой спускается пушкинский рыцарь подвалом своим любоваться и рыться». В «Люблю» Маяковский славит свою «неизменную и верную» любовь, которую не смоют «ни ссоры, ни версты», любовь, которой не угрожает жизнь. И опять это чувство для поэта намного больше личного счастья. Все время мы чувствуем за любовью к одному человеку, к женщине, любовь к людям. Ибо без общего счастья человечества поэт не представляет личного счастья, настоящей любви. Поэма «Люблю» — поэтическая автобиография, где в противовес «очерствению сердечной почвы» «между служб, доходов и прочего» поэт клянется: «Люблю неизменно и верно!» Маяковский поднимает любовь на недосягаемую высоту и признает свое закрепощение в любви. Такой же всесжигающий огонь любви, не знающий пощады, снисхождения, — любви, на которую обречен человек и от которой нет ему спасения, полностью пронизывает поэму «Про это» (1923). В ней Маяковский с особой силой и страстью утверждает о любви, идущей «всей Вселенной», мечтает о подлинной любви, которая стала бы законом и бытом для всех. Слово о любви произносит Маяковский-романтик, о любви, которая не была бы «служанкой замужеств, похоти, хлебов», о любви, которая заполнила бы собой Вселенную, и «чтоб вся на первый крик — / Товарищ! / — оборачивалась земля». Такой представлял, такой хотел видеть любовь Маяковский. В своем большом письме-дневнике, созданном в связи с работой над поэмой «Про это», поэт писал: «Любовь — это жизнь, это главное. От нее разворачиваются стихи и дела… Любовь — это сердце всего… И если сердце работает, оно не может не проявляться во всем». Поэма «Про это» — завершающий страстный всплеск в любовной поэзии Маяковского. После нее любовная тема надолго исчезла из его поэзии. Но в последние годы жизни поэт переживает тяжелую любовную драму. У него возникает сильное чувство к женщине, которая оставила родину. Маяковский пишет «Письмо Татьяне Яковлевой» (1928), не предназначая его для печати. Однако это — нечто неизмеримо более широкое, чем личное письмо. Маяковский был охвачен глубоким, искренним чувством, потому что при всех максималистских требованиях к любви ему недоставало простого человеческого счастья, личная жизнь его была крайне необустроена. Татьяна Яковлева стала для Маяковского человеком, который хорошо понимал его, был близок ему духовно. Поэт сам признается: «Ты одна мне ростом вровень». Это стихотворение пронизывает все та же мысль о подлинной любви как источнике жизненной и творческой энергии человека. Маяковский опять и опять настойчиво утверждает могучую силу любви, которая окрыляет настоящего художника, вдохновляет его на творчество. Поэт не может жить без любви, она для него — «радость неиссыхаемая». Мечтая о настоящей, чистой любви, Маяковский презирает любовь мещанскую. Рядом с его «люблю» — ненависть, обращенная против «нефтяников», против разукрашенных шелками «самочек», против продажной «парижской любви». В последних строчках стихотворения растет уверенность в том, что эту грязную любовь победит мир, который встает за любовью поэта: «Я все равно тебя когда-нибудь возьму — / одну или вдвоем с Парижем». «Письмо Татьяне Яковлевой» непосредственно перекликается с «Письмом товарищу Кострову о сущности любви» (1928). В нем Маяковский обращается к журналисту Тарасу Кострову, с которым его связывала личная дружба. В этом стихотворении, как и во всей любовной лирике, поэт стремится прежде всего сказать о каких-то важных чертах большого чувства человека. Маяковский подчеркивает, что любовь — это не «прохожая пара чувств», она не определяется внешними красотами («Мне, товарищ, в высшей мере / наплевать на купола») и одной лишь пылкой страстью («Любовь не в том, чтоб кипеть крутей, / не в том, что жгут угольями»), Любовь для поэта — это источник могучего творческого вдохновения, побуждающий человека к кипучей деятельности: «до ночи грачьей, блестя топором, рубить дрова, силой своей играючи». Любовь не дает человеку обессилеть, выдохнуться. Это чувство нельзя осквернять ревностью «к мужу какой-то Марьи Иванны». Ревновать — так к Копернику, ко Вселенной. «Сущность любви» прежде всего в расцвете творческих сил человека, в том, «что опять в работу пущен сердца выстывший мотор». И тогда «из зева до звезд взвивается слово золоторожденной кометой». Это отвечает максималистским требованиям поэта к жизни, к любви. Такими и были его любовные чувства в действительности. Любовь для Маяковского была всем, он всегда оставался «сплошным сердцем», «навеки раненным любовью», открытым «болям, обидам, бедам» не в меньшей степени, чем высоким и радостным чувствам. Маяковский воспел любовь как великое, исключительное, всепоглощающее чувство, как самое великолепное приобретение человека.