Второе  замужество Натальи  Николаевны:

В 1844 году, через семь лет после смерти Александра Серегеевича, Наталья Николаевна приняла предложение генерала Петра Петровича Ланского, командира конногвардейского полка, и вышла за него замуж. Ей исполнилось тридцать два года, Ланскому – сорок пять. Прежде он женат не был. Детей Пушкина Петр Петрович принял как родных. В новой семье родилось еще три дочери: Александра, Елизавета и Софья. Наталья Николаевна никогда не забывала поэта, и к этому ее чувству Ланской относился с большим тактом и уважением.

«Тихая, затаенная грусть всегда витала над  ней, – свидетельствовала ее дочь А. Арапова. – В зловещие январские дни она сказывалась нагляднее: она удалялась от всякого развлечения, и только в усугубленной молитве искала облегчения страдающей душе».

Осенью 1863 года в  семье Александра Александровича Пушкина  родился мальчик – тоже Александр. По просьбе сына Наталья Николаевна отправилась из Петербурга в Москву – на крестины внука. Она и раньше страдала легочным заболеванием, а  тут еще простудилась. Возвратившись  в Петербург, слегла с тяжелым  воспалением легких и скончалась 26 ноября 1863-го.

Дети похоронили Наталью Николаевну на Лазаревском  кладбище Александро-Невской лавры. Через пятнадцать лет рядом прибавилась  могила Петра Петровича Ланского и строгое, черного мрамора надгробие; около него – небольшая дощечка с надписью о том, что в первом браке Наталья Николаевна Ланская была за поэтом Александром Сергеевичем Пушкиным.

Она прожила на 51 год и из них была всего шесть лет вместе с Пушкиным...

 
 

К Чаадаеву (1818)

Любви, надежды, тихой славы

Недолго нежил нас обман,

Исчезли юные забавы,

Как сон, как утренний туман;

Но  в нас горит еще желанье,

Под гнетом власти роковой

Нетерпеливою  душой

Отчизны внемлем призыванье.

Мы  ждем с томленьем упованья

Минуты  вольности святой,

Как ждет любовник молодой

Минуты  верного свиданья.

Пока  свободою горим,

Пока  сердца для чести живы,

Мой друг, отчизне посвятим

Души  прекрасные порывы!

Товарищ, верь: взойдет она,

Звезда  пленительного счастья,

Россия  вспрянет ото сна,

И на обломках самовластья

Напишут наши имена! 
 
 
 
 

Анализ  «К Чаадаеву».

Послание адресовано старшему другу Пушкина. Он познакомился с П.Я. Чаадаевым (1794-1856) в 1816 г. Если поэт был еще лицеистом, то Чаадаев  закончил Московский Университет, после  чего, поступив на военную службу, участвовал в Отечественной войне ( в бородинском, тарутинском, Лейпцигском и других сражениях). Несмотря на разницу жизненного опыта, в их воззрениях, в том числе  общественно-политических, было много  общего. Дружбу с Чаадаевым Пушкин называл «счастьем», высоко ценил  его, сравнивая с великими деятелями  античности – Брутом и Периклом: 
Он вышней волею небес  
 Рожден в оковах службы царской.  
 Он в Риме был бы Брут, в Афинах Периклес  
 А здесь он ¬¬¬¬¬¬¬¬¬– офицер гусарский.  
 («К портрету Чаадаеву», 1820)

 
    Обратимся к стихотворению. Перечтем первое четверостишие: 
Любви, надежды, тихой славы  
Недолго тешил нас обман… и т. д. 
Как понять эти строчки? Очевидно, первая строфа говорит о мирных наслаждениях жизни, о надеждах на счастье, о литературной славе, славе мирной, тихой. Именно в таком смысле следует понимать эпитет «тихая», который нередко кажется учащимся «неподходящим» к слову «слава». Но эти надежды на тихое, мирное счастье исчезли. «Дней александровых прекрасное начало» уже отошло в прошлое. Надежды на либеральные реформы не осуществились. В условиях пролитического гнета, бесправия и произвола мирное счастье, «тихая слава» невозможны. Отмечаем простое, но сильное сравнение: «Как сон, как утренний туман». Ни от сна, ни от утреннего тумана, действительно, ничего не остается. На смену устремлениям к мирному личному счастью приходят гражданские чувства, желанья, связанные с политической борьбой. Читаем вторую строфу. Обращаем внимание на два образа, возникающие в ней: «власть роковая» и «отчизна». В сопоставлении этих двух образов возникает лаконично выраженная, глубоко трагическая тема тяжелого положения родины, народа под гнетом «роковой власти» всего четыре коротких стиха, но в них большой внутренний подтекст: у читателя возникает мысль и о крепостном рабстве, и о военных поселениях, и о жестоких расправах с поднимающимся народом. Отмечаем силу эпитета «роковая» власть. В данном контексте он значит: жестокая, бесчеловечная. Родина названа «отчизной», т. е. отобрано из ряда возможных синонимов то слово, в котором есть оттенок сердечности, интимности. В разобранной строфе поэт сказал:»Но в нас горит еще желанье». Он говорит не только о себе, но выражает чувства и мысли многих. О каком желании он говорит? Перечитываем следующую строфу, из ее содержания это желание определяется: наступление «минуты вольности святой». О чем говорит слово «минута»? О быстром осуществлении «вольности», очевидно, о победе дела освобождения путем революционной борьбы. Что означает в данном контексте эпитет «святой»? Высокое понимание слова «вольность». Сравнение «как ждет любовник молодой минуты верного свиданья» подчеркивает и искренность и силу нетерпения, и уверенность в осуществлении затаенного желания («верное» свиданье). На этой строфе закончились глубокие размышления поэта, естественно подготовившие патриотический революционный призыв, заключенный в двух последних строфах. В двух последних строфах заключен призыв «отчизне посвятить души прекрасные порывы» и выражена уверенность в том, что «Россия вспрянет ото сна, И а обломках самовластья напишут наши имена!». Что значат слова «обломки самовластья»? Падение самодержавия, революция и ее победа. Какую же идею выдвигает поэт, к чему он призывает? К самоотверженному служению родине путем борьбы с самодержавием. Подлинный патриотизм неотделим для поэта от революционной борьбы. До призыва, заключенного в двух последних строфах, идут размышления поэта. Они и приводят к заключительному обращению к другу. Обратимся к некоторым деталям. Как называет поэт того, к кому обращается? «Мой друг» и «товарищ». Первое обращение понятно и привычно. Чаадаев - близкий друг поэта. Что несет второе обращение? Слово «товарищ» вносит новый оттенок – участник дела освобождения, соратник в борьбе. Что значит выражение: «Взойдет она, Звезда пленительного счастья?» Победа в борьбе за свободу. Слово «звезда» в политической лексике эпохи часто символизировало революцию, восход звезды – победу дела освобождения. Рылеев и Бестужев назвали свой альманах «Полярной звездой».Кюхельбекер в одном из стихотворений писал: 
Мы вместе помчимся туда,  
 Туда, где восходит свободы звезда. 
 Поэтому именно это слово в послании, обращенном к политическом единомышленникам ( ведь поэт обращался не только к Чаадаеву), подходило лучше всякого другого слова (например, слово «заря») для того, чтобы вызвать нужную ассоциацию. Вообще, стихотворение включает целый ряд слов, характерных для политической лексики эпохи: «отчизна», «власть», «самовластье», «честь», «свобода». Отметим еще, что такие слова высокого литературного ряда, как «внемлем», «упованье», «вспрянет», вполне соответствует высокому пафосу, которым проникнуто все послание. Каким размером написано стихотворение? Четырехстопным ямбом. В разборе этого стихотворения мы не считаем необходимым делать какие-либо дальнейшие наблюдения над характером стиха. Каков его жанр? П о с л а н и е . Дружеское послание – распространенный в те времена жанр; Пушкин к нему часто обращался, и в данном случае он вполне соответствует тону интимности и искренности, но, разумеется, «послание» вовсе не означало, что стихотворение предназначалось только для того лица, к которому обращалось. Оно рассчитано на широкий круг читателей. Отметим, что в дружеском послании поэт ставит большую патриотическую и революционную тему: любовь к родине и революционное служение ей воспринимается в единстве личных и общественных интересов. Образ поэта, отраженный в послании, прекрасен силой и непосредственностью патриотического чувства, поэтически выраженного. Философская лирика Пушкина горячо воспринималась читателями его времени. «К Чаадаеву» распространялось в сотнях списков (напечатать его, разумеется, нельзя было). Впервые в совершенно изуродованном виде оно было помещено в альманахе М.А. Бестужева «Северная звезда» в 1829 г. Полностью стихотворение было напечатано только в 1901 г., т. е. через 83 года после его создания. Декабристы широко использовали послание к Чаадаеву как революционную прокламацию.

ДЕРЕВНЯ

Приветствую тебя, пустынный уголок,

Приют спокойствия, трудов и вдохновенья,

Где льется дней моих невидимый поток

На лоне счастья  и забвенья.

Я твой: я променял порочный двор цирцей,

Роскошные пиры, забавы, заблужденья

На мирный шум  дубров, на тишину полей,

На праздность вольную, подругу размышленья. 

Я твой: люблю сей  темный сад

С его прохладой  и цветами,

Сей луг, уставленный  душистыми скирдами,

Где светлые ручьи  в кустарниках шумят.

Везде передо мной подвижные картины:

Здесь вижу двух озер лазурные равнины,

Где парус рыбаря белеет иногда,

За ними ряд  холмов и нивы полосаты,

Вдали рассыпанные  хаты,

На влажных берегах  бродящие стада,

Овины дымные и  мельницы крилаты;

Везде следы довольства и труда... 

Я здесь, от суетных  оков освобожденный,

Учуся в истине блаженство находить,

Свободною душой  закон боготворить,

Роптанью не внимать  толпы непросвещенной,

Участьем отвечать застенчивой мольбе

И не завидывать судьбе

Злодея иль глупца -- в величии неправом. 

Оракулы веков, здесь  вопрошаю вас!

В уединенье величавом

Слышнее ваш отрадный глас.

Он гонит лени сон угрюмый,

К трудам рождает  жар во мне,

И ваши творческие думы

В душевной зреют  глубине. 

Но мысль ужасная  здесь душу омрачает:

Среди цветущих нив  и гор

Друг человечества печально замечает

Везде невежества убийственный позор.

Не видя слез, не внемля стона,

На пагубу людей  избранное судьбой,

Здесь барство  дикое, без чувства, без закона,

Присвоило себе насильственной лозой

И труд, и собственность, и время земледельца.

Склонясь на чуждый плуг, покорствуя бичам,

Здесь рабство  тощее влачится по браздам

Неумолимого владельца.

Здесь тягостный  ярем до гроба все влекут,

Надежд и склонностей  в душе питать не смея,

Здесь девы юные цветут

Для прихоти бесчувственной злодея.

Опора милая стареющих  отцов,

Младые сыновья, товарищи трудов,

Из хижины родной идут собой умножить

Дворовые толпы  измученных рабов.

О, если б голос  мой умел сердца тревожить!

Почто в груди  моей горит бесплодный жар

И не дан мне  судьбой витийства грозный дар?

Увижу ль, о друзья! народ неугнетенный

И рабство, падшее по манию царя,

И над отечеством свободы просвещенной

Взойдет ли наконец  прекрасная заря?

Возьмите  на заметку!!!

Деревня. Стихотворение распространялось в списках. Когда слух о политических рукописных произведениях Пушкина дошел до Александра I, тот потребовал показать ему эти стихи. Чаадаев с Пушкиным решили представить "Деревню". Царь лицемерно благодарил поэта за "добрые чувства", выраженные в "Деревне". Пушкин печатал лишь первую половину стихотворения под заглавием "Уединение", вторую же (начиная со стиха "Но мысль ужасная здесь душу омрачает"), которая по условиям цензуры не могла увидеть света, он заменял четырьмя строками многоточия, намекая читателю, что в рукописи имеется продолжение.

Анализ  «Деревня»

Стихотворение "Деревня" было написано Пушкиным в 1819 году, в так называемый "петербургский" период его творчества. Для поэта  это было временем активного участия  в общественно-политической жизни  страны, посещения тайного союза  декабристов, дружбы с Рылеевым, Луниным, Чаадаевым. Наиболее важными для  Пушкина вопросами в этот период являлись общественное устройство России, социальная и политическая несвобода  многих людей, деспотичность самодержавно-крепостнической  системы управления...  
    Так, стихотворение "Деревня" поэт посвящает проблеме крепостного права, волновавшей многих мыслящих людей того времени. Стихотворение имеет двухчастную композицию: первая часть (до слов "...но мысль ужасная...") представляет собой идиллию, в то время как вторая -- политическую декларацию, воззвание к сильным мира сего.  
    Деревня для лирического героя -- это, с одной стороны, "пустынный уголок", некий идеальный мир, где царят тишина и гармония. В этом краю, "приюта спокойствия, трудов и вдохновенья", герой обретает духовную свободу, предается "творческим думам". Образы этой части стихотворения: "темный сад с его прохладой и цветами", "светлые ручьи", "нивы полосаты", "в дали рассыпанные хаты", "мельницы крылаты", -- несомненно, романтизированы, что создает идиллическую картину покоя и умиротворения. Но совсем другая сторона жизни в деревне открывается нам во второй части, где поэт безжалостно обличает безобразие социальных отношений, произвол помещиков и бесправное положение народа. "Барство дикое" и "рабство тощее", основные образы этой части, воплощают "невежества убийственный позор", всю неправильность и бесчеловечность крепостного права. Лирический герой отождествляемый с самим поэтом, называющий себя "другом человечества", не приемлет этой несправедливости и беззакония, желает "тревожить сердца..." людей, обнажая бесчинства помещиков и безысходность жизни крестьян, мечтает увидеть "народ неугнетенный" и "отечество свободы просвещенной". Мир же, окружающий героя, полный жестокости и насилия, мир, где одни "тягостный ярем до гроба <...> влекут", а другие, "не видя слез, не внемля стона", "присвоили себе <...> и труд, и собственность, и время земледельца", выглядит особенно безобразно на фоне прекрасной, гармоничной природы, царства "счастья и забвенья". Таким образом создается контраст между двумя частями стихотворения, позволяющий с особой силой выявить идею ущербности, невозможности существования крепостного права.  
    Поэтом используется и множество изобразительно-выразительных средств языка. В первой части они создают романтическую и умиротворенную атмосферу: "льется дней моих поток", "мельницы крылатые", "озер лазурные равнины", "мирный шум дубрав", "тишина полей". А во второй части изобразительные средства используются поэтом, чтобы с наибольшей яркостью обличить безобразие социального строя: "...насильственной лозой", "чуждый плуг", "измученные рабы", "неумолимый владелец". Кроме того, последние семь строк стихотворения наполнены риторическими вопросами и восклицаниями, ибо имеют характер воззвания к окружающим, выражают возмущение лирического героя и его нежелание мириться с несправедливым устройством общества.  
 
    

ВОЛЬНОСТЬ 
ОДА

Беги, сокройся от очей, 
Цитеры слабая царица! 
Где ты, где ты, гроза царей, 
Свободы гордая певица? 
Приди, сорви с меня венок, 
Разбей изнеженную лиру... 
Хочу воспеть Свободу миру, 
На тронах поразить порок.

Открой мне благородный  след 
Того возвышенного галла, 
Кому сама средь славных бед 
Ты гимны смелые внушала. 
Питомцы ветреной Судьбы, 
Тираны мира! трепещите! 
А вы, мужайтесь и внемлите, 
Восстаньте, падшие рабы!

Увы! куда ни брошу  взор — 
Везде бичи, везде железы, 
Законов гибельный позор, 
Неволи немощные слезы; 
Везде неправедная Власть 
В сгущенной мгле предрассуждений 
Воссела — Рабства грозный Гений 
И Славы роковая страсть.

Лишь там над  царскою главой 
Народов не легло страданье, 
Где крепко с Вольностью святой 
Законов мощных сочетанье; 
Где всем простерт их твердый щит, 
Где сжатый верными руками 
Граждан над равными главами 
Их меч без выбора скользит

И преступленье свысока 
Сражает праведным размахом; 
Где не подкупна их рука 
Ни алчной скупостью, ни страхом. 
Владыки! вам венец и трон 
Дает Закон — а не природа; 
Стоите выше вы народа, 
Но вечный выше вас Закон.

И горе, горе племенам, 
Где дремлет он неосторожно, 
Где иль народу, иль царям 
Законом властвовать возможно! 
Тебя в свидетели зову, 
О мученик ошибок славных, 
За предков в шуме бурь недавных 
Сложивший царскую главу.

Восходит к смерти Людовик 
В виду безмолвного потомства, 
Главой развенчанной приник 
К кровавой плахе Вероломства. 
Молчит Закон — народ молчит, 
Падет преступная секира... 
И се — злодейская порфира 
На галлах скованных лежит.

Самовластительный Злодей! 
Тебя, твой трон я ненавижу, 
Твою погибель, смерть детей 
С жестокой радостию вижу. 
Читают на твоем челе 
Печать проклятия народы, 
Ты ужас мира, стыд природы, 
Упрек ты богу на земле.

Когда на мрачную  Неву 
Звезда полуночи сверкает 
И беззаботную главу 
Спокойный сон отягощает, 
Глядит задумчивый певец 
На грозно спящий средь тумана 
Пустынный памятник тирана, 
Забвенью брошенный дворец —

И слышит Клии страшный глас 
За сими страшными стенами, 
Калигулы последний час 
Он видит живо пред очами, 
Он видит — в лентах и звездах, 
Вином и злобой упоенны, 
Идут убийцы потаенны, 
На лицах дерзость, в сердце страх.