Соотношение языка и речи (Ф.де Соссюр, Л.Ельмслев)

Введение.

Человеческий  язык не представляет собой абсолютно  однородного целого. В действительности — это совокупность различных  языковых вариаций, возникновение которых  вызывается действием самых различных  факторов. Существуют различные территориальные, социальные и функциональные варианты языка. Однако одной из наиболее сложных проблем членения человеческого языка является проблема противопоставления языка и речи. Любопытно отметить, что попытки выделить в языке какую-то общую схему, установить некий общий набор каких-либо правил, управляющих многочисленными проявлениями узуса, возникли задолго до постановки проблемы языка и речи в теоретическом плане. Наглядным примером могут служить многочисленные описательные грамматики различных языков. Сознательная теоретическая постановка проблемы языка и речи в истории языкознания обычно связывается с Ф. де Соссюром, который писал по этому поводу следующее: «с какой бы стороны не подходить к вопросу, нигде перед нами не обнаруживается целостный объект лингвистики. Всюду мы натыкаемся на одну и ту же дилемму: либо мы сосредоточиваемся на одной лишь стороне каждой проблемы, рискуя тем самым не уловить указанных выше присущих ему двойственностей; либо, если изучать явления речи одновременно с нескольких сторон, объект лингвистики выступает перед нами как беспорядочное нагромождение разнородных, ничем между собой не связанных явлений». По мнению Соссюра, есть только один выход из всех этих затруднений: надо с самого начала встать на почву языка. На основании различных определений, которыми Соссюр наделяет язык, можно составить общее представление об этом понятии.¹Л.Ельмслев выделял в речи: схему, норму и узус. Остановимся подробнее на этом. 
 
 
 
 
 

Основная  часть. 

Ф.де Соссюр.

Соссюр противопоставляет язык и речь. В речевой деятельности (langage) он выделяет: langue «язык» и parole «речь»

Язык  — это клад, практикой речи отлагаемый во всех, кто принадлежит к одному общественному коллективу, это грамматическая система, виртуально существующая у каждого в мозгу, точнее сказать, у целой совокупности индивидов, ибо язык не существует полностью ни в одном из них, он существует в полной мере лишь в коллективе.

Разделяя  язык и речь, он тем самым отделяет: 1) социальное от индивидуального; 2) существенное от побочного и более или менее случайного.

Язык  не деятельность (fonction) говорящего. Язык — это готовый продукт, пассивно регистрируемый говорящим; он никогда не предполагает преднамеренности и сознательно в нем проводится лишь классифицирующая деятельность, о которой речь будет идти ниже.

Наоборот, речь есть индивидуальный акт воли и разума; в этом акте надлежит различать: 1) комбинации, в которых говорящий  использует код (code) языка с целью выражения своей мысли; 2) психофизический механизм, позволяющий ему объективировать эти комбинации.

Язык  есть нечто вполне определенное в  разнородном множестве фактов речевой деятельности. Его можно локализовать в определенном отрезке рассмотренного нами речевого акта, а именно там, где слуховой образ ассоциируется с понятием. Он представляет собою социальный аспект речевой деятельности, внешний по отношению к индивиду, который сам по себе не может ни создавать его, ни изменять. Язык существует только в силу своего рода договора, заключенного членами коллектива. Вместе с тем, чтобы знать его функционирование, индивид должен учиться; ребенок овладевает им лишь мало-помалу. Язык до такой степени есть нечто вполне особое, что человек, лишившийся дара речи, сохраняет язык, поскольку он понимает слышимые им языковые знаки.

Язык, отличный от речи, составляет предмет, доступный самостоятельному изучению. Мы не говорим на мертвых языках, но мы отлично можем овладеть их механизмом. Что же касается прочих элементов речевой деятельности, то наука о языке вполне может обойтись без них; более того, она вообще возможна лишь при условии, что эти прочие элементы не примешаны к ее объекту.

В то время  как речевая деятельность в целом  имеет характер разнородный, язык, как  он нами определен, есть явление по своей природе однородное — это  система знаков, в которой единственно существенным является соединение смысла и акустического образа, причем оба эти компонента знака в равной мере психичны.

Язык  не в меньшей мере, чем речь, конкретен  по своей природе, и это весьма способствует его исследованию. Языковые знаки хотя и психичны по своей сущности, но вместе с тем они — не абстракции; ассоциации, скрепленные коллективным согласием и в своей совокупности составляющие язык, суть реальности, локализующиеся в мозгу. Более того, знаки языка, так сказать, осязаемы: на письме они могут фиксироваться посредством условных написаний, тогда как представляется невозможным во всех подробностях фотографировать акты речи; произнесение самого короткого слова представляет собою бесчисленное множество мускульных движений, которые чрезвычайно трудно познать и изобразить. В языке же, напротив, не существует ничего, кроме акустического образа, который может быть передан посредством определенного зрительного образа. В самом деле, если отвлечься от множества отдельных движений, необходимых для реализации акустического образа а речи, всякий акустический образ оказывается лишь суммой ограниченного числа элементов, или фонем, которые в свою очередь можно изобразить на письме при помощи соответственного числа знаков. Именно возможность фиксировать явления языка позволяет сделать словарь и грамматику верным изображением его: ведь язык — это сокровищница акустических образов, а письмо обеспечивает им осязаемую форму.²

Итак, изучение речевой деятельности распадается на две части; одна из них, основная, имеет своим предметом язык, то есть нечто социальное по существу и независимое от индивида; это наука чисто психическая; другая, второстепенная, имеет предметом индивидуальную сторону речевой деятельности, то есть речь, включая фонацию; она психофизична.³

Стройное  и последовательное разграничение  Ф. де Соссюром языка и речи достигается  путем бинарных (двучленных) противопоставлений их отличительных признаков, образующих известные дихотомии:

1. Язык (langue) — явление чисто психическое,  а речь (parole) — явление психофизическое.

2. Язык  есть система знаков, а речь  асистемна, поскольку представляет  собой некий «сверхъязыковой  остаток» речевой деятельности.

3. Язык  — социальное явление, тогда как речь — явление индивидуальное.

4. Язык  есть форма, в то время как  речь - субстанция, поскольку включает в себя звуки и значения (субстанция  лат. substantia «сущность»).

5. Язык  — существенный компонент (важнейшая  часть) речевой деятельности, речь — нечто более или менее случайное и побочное. В послесоссюровском языкознании эти антиномии были дополнены другими. Среди них назовем наиболее значительные:

Язык  — нечто общее, а речь — конкретное (Н.С.Трубецкой). Язык постоянен; речь преходяща, переменна (Н.С.Трубецкой, Луи Ельмслев). Наблюдается также новое обозначение объекта изучения и его составляющих. Это, видимо, необходимо для того, чтобы избежать неоднозначного терминоупотребления, когда термином «речь» называют и саму речевую деятельность и ее компонент — «язык в действии». Поэтому возникают такие определения соотношения языка и речи, как код и обмен сообщениями, средство и цель, диссоциация и интеграция, сущность и явление, форма и содержание. И все же эти определения выделяют лишь один из признаков дихотомии — «язык—речь», они не учитывают основной признак оппозиции — «процессуальность». Л. В. Щерба попытался устранить этот просчет, предложив различать «обработанный лингвистический опыт» и «процесс говорения», что перекликается с гумбольдтовским пониманием языка как статического явления, а речи — как динамического. Целесообразно рассматривать соссюровские дихотомии в трех ракурсах — гносеологическом, т.е. с точки зрения теории познания, онтологическом — с точки зрения предметных свойств языка и речи и прагматическом — с точки зрения сферы применения и характера использования языка и речи.⁴

Л.Ельмслев

Л. Ельмслев  предложил рассматривать соссюровское понятия langue в трёх аспектах: как  схему, норму и узус. Схема –  чистая форма, независимая от ее социального осуществления и материальной манифестации. Норма – материальная форма в данной социальной реальности, независимая от деталей манифестации. Узус – совокупность навыков, принятых в данном социальном коллективе и определяемых фактами наблюдаемых манифестаций. Язык-схема, язык-норма и язык-узус ведут себя неодинаково по отношению к речи, которую Л. Ельмслев вслед за Ф. де Соссюром рассматривал как индивидуальный акт. Между узусом и актом речи имеют место отношения взаимообусловленности. Норма предполагает узус и акт речи, но не наоборот. Наконец, схема обуславливается актом речи, узусом и нормой, но не наоборот. Выявленные типы функций (Л. Ельмслев дает логико-математическую трактовку данного термина как зависимости, отношения) представлены следующиим образом:

                                                   НОРМА

                ↓ →       СХЕМА

УЗУС  ↔ АКТ РЕЧИ

Норма, узус, акт речи, с одной стороны, и схема, с другой – не лежат  здесь в одной плоскости, поскольку  схема является формой, а всё остальное –субстанцией. Норма, узус и речевой акт, будучи реализациями схемы, тесно связаны между собой и составляют, по сути, один сложный объект, главным компонентом которого Л. Ельмслев считал узус; акт речи исследователь квалифицировал как преходящий факт, а норму называл искусственным построением, фикцией.⁵ 
 

Заключение

Библиография

1. Алефиренко Н.Ф. Теория языка. Вводный курс: учебное пособие для студентов филологических специальностей высших учебных заведений -  М.: Издательский центр «Академия» - 2007г. с.12-13
2. Серебренникова Б. А. -  Глава первая. К проблеме сущности языка // Общее языкознание: формы существования, функции, история языка. – М.: "Наука", 1970. - 597 с.
3. де Соссюр Ф. Труды по общему языкознанию. М., 1977.с.52-53, с.57
4. Хакимова Е.А. Понятие «языковая норма» в системе фундаментальных лингвистических категорий.