Повтор как центральный прием поэтики автора в романе В. Вульф «Миссис Деллоуэй»

Оксана Бережная

г. Горловка

Повтор как центральный прием поэтики автора

в романе В. Вульф «Миссис Деллоуэй»

Наша статья посвящена исследованию поэтики Вирджинии Вульф в романе «Миссис Дэллоуэй»; в частности, затрагивается проблема употребления повтора как центрального приема в произведении.

В романе «Миссис Деллоуэй» Вульф, исходя из собственного понимания самодостаточности и самоценности личности, воспроизводит субъективный мир человека. Более всего ее интересуют прихотливые движения сознания, подсознательные импульсы, ассоциации, воспоминания [2, с. 3]. Писательница пытается запечатлеть сам процесс мышления персонажей романа, воспроизвести все их, даже мимолётные, ощущения и мысли [1, с. 75]. К примеру, представления читателя об образах, создаваемых автором, складываются из взглядов, воспоминаний героев повествования друг о друге: «She’s grown older, he thought, sitting down. I shan’t tell her anything about it, he thought, for she’s grown older»; «Exactly the same, thought Clarissa; the same queer look; the same check suit; a little out of the straight his face is, a little thinner, dryer, perhaps, but he looks awfully well, and just the same» [3].

Как центральный прием авторской поэтики повтор реализуется на фонетическом, лексическом, композиционном, сюжетном уровнях и работает на постоянное приращение смысла: «She would have been, in the first place, dark like Lady Bexborough, with a skin of crumpled leather and beautiful eyes. She would have been, like Lady Bexborough, slow and stately; rather large; interested in politics like a man; with a country house; very dignified, very sincere. Instead of which she had a narrow pea-stick figure; a ridiculous little face, beaked like a bird’s»; «She had the oddest sense of being herself invisible; unseen; unknown; there being no more marrying, no more having of children now, but only this astonishing and rather solemn progress with the rest of them, up Bond Street, this being Mrs. Dalloway; not even Clarissa any more; this being Mrs. Richard Dalloway. Bond Street fascinated her; Bond Street early in the morning in the season; its flags flying; its shops; no splash; no glitter; one roll of tweed in the shop where her father had bought his suits for fifty years; a few pearls; salmon on an iceblock» [3].

Разные потоки сознания как будто «наплывают» друг на друга, в них прошлое переплетается с настоящим: «That is all», she said, looking at the fishmonger’s. «That is all», she repeated, pausing for a moment at the window of a glove shop where, before the War, you could buy almost perfect gloves. And her old Uncle William used to say a lady is known by her shoes and her gloves. He had turned on his bed one morning in the middle of the War. He had said, «I have had enough». Gloves and shoes; she had a passion for gloves; but her own daughter, her Elizabeth, cared not a straw for either of them. Not a straw, she thought, going on up Bond Street to a shop where they kept flowers for her when she gave a party» [3].

В силу различных видов повторяемости расширяется и семантическое поле образов и мотивов, практически, до бесконечности, а сами они превращаются в универсальные символы человеческого бытия: «Nonsense, nonsense!», she cried to herself, pushing through the swing doors of Mulberry’s the florists…. There were flowers: delphiniums, sweet peas, bunches of lilac; and carnations, masses of carnations. There were roses; there were irises. Ah yes — so she breathed in the earthy garden sweet smell as she stood talking to Miss Pym who owed her help, and thought her kind, for kind she had been years ago; very kind, but she looked older, this year, turning her head from side to side among the irises and roses and nodding tufts of lilac with her eyes half closed, snuffing in, after the street uproar, the delicious scent, the exquisite coolness. And then, opening her eyes, how fresh like frilled linen clean from a laundry laid in wicker trays the roses looked; and dark and prim the red carnations, holding their heads up; and all the sweet peas spreading in their bowls, tinged violet, snow white, pale — as if it were the evening and girls in muslin frocks came out to pick sweet peas and roses after the superb summer’s day, with its almost blue-black sky, its delphiniums, its carnations, its arum lilies was over; and it was the moment between six and seven when every flower — roses, carnations, irises, lilac — glows; white, violet, red, deep orange; every flower seems to burn by itself, softly, purely in the misty beds; and how she loved the grey-white moths spinning in and out, over the cherry pie, over the evening primroses! And as she began to go with Miss Pym from jar to jar, choosing, nonsense, nonsense, she said to herself, more and more gently…» [3].

Таким образом, повтор является центральным приемом поэтики Вирджинии Вульф в романе «Миссис Деллоуэй» для передачи субъективного мира человека. Следует отметить, что автор сопрягает внутреннее и внешнее, поэзию и прозу, передает нескончаемое течение жизни, поток сознания героев, используя повтор на фонетическом, лексическом, композиционном и сюжетном уровнях. В дальнейших исследованиях было бы интересным сравнить процесс передачи внутреннего мира человека посредством повтора у авторов различных литературных направлений.

Список литературы:

1. Жлуктенко Н. Ю. Английский психологический роман ХХ века / Н. Ю. Жлуктенко. – К. : Вища школа, 1988. – 160 с.

2. Набокова Н. А. Повтор как маркер общетекстовых эмотивных смыслов (на материале романа В. Вульф «Миссис Дэллоуэй») / Lingua-universum Межвузовский научный журнал. – №1. – Назрань : Пилигрим, 2010. – С. 3-5

3. http://ebooks.adelaide.edu.au/w/woolf/virginia/w91md/