Литература потока сознания

     СОДЕРЖАНИЕ:

1. ЛИТЕРАТУРА ПОТОКА СОЗНАНИЯ………………………………………...3
2. РАССКАЗ И.А. БУНИНА «АНТОНОВСКИЕ ЯБЛОКИ» КАК ПРИМЕР ПРОИЗВЕДЕНИЯ ЛИТЕРАТУРЫ ПОТОКА СОЗНАНИЯ……………………………6

     БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК……………………………………...…….10

1. ЛИТЕРАТУРА ПОТОКА СОЗНАНИЯ

     Литература  потока сознания (Stream of consciousness) относится преимущественно к модернистскому направлению литературы ХХ века и представляет собой способ повествования, имитирующий работу человеческого сознания и подсознания.

     Термин «Поток сознания» принадлежит американскому философу и психологу Уильяму Джемсу. В 1890 году он написал свою книгу «Основания психологии», в которой рассматривал сознание как индивидуальный поток, ручей, в котором мысли, ощущения, переживания, внезапные ассоциации постоянно перебивают друг друга и причудливо, «нелогично» переплетаются подобно сновидениям

     В потоке сознания сливаются мысли  и полуосознанные волевые импульсы, воспоминания, и сиюминутные впечатления, которые чаще всего передаются вне всякой логической и причинно-следственной связи – по принципу звуковых, зрительных и прочих ассоциаций.

     Поток сознания создаёт впечатление, что  читатель как бы «подслушивает» опыт автора в сознании персонажей, что даёт ему прямой интимный доступ в их мысли. Автор заинтересован в том, чтобы опубликовать воображаемую внутреннюю жизнь его вымышленных героев для ознакомления читателя, обычно невозможное в реальной жизни.

     Достигается это в основном двумя путями - повествованием и цитированием, внутренним монологом. При этом часто ощущения, переживания, ассоциации друг друга перебивают и переплетаются, подобно тому, как это происходит в сновидении.

     Нарративный повествовательный способ передачи потока сознания по большей части состоит из различного типа предложений, включающих «психологическую наррацию» (англ. и фр. narrative — рассказ, повествование. В литературе нарратив — линейное изложение фактов и событий в литературном произведении, то есть то, как оно было написано автором.), повествовательно описывающую эмоционально-психологическое состояние того или иного действующего лица, косвенных рассуждений как особой манеры представления мыслей и взглядов вымышленного персонажа с его позиций путём комбинирования грамматических и прочих особенностей стиля его прямой речи с особенностями косвенных сообщений автора. Например, не прямо — «Она думала: «Завтра я здесь останусь», и не косвенно — «Она думала, что она останется здесь на следующий день», а сочетанием — «Она бы осталась здесь завтра», что позволяет как бы стоящему вне событий и говорящему от третьего лица автору выразить точку зрения его героя от первого лица, иногда с добавлением иронии, комментария, и т.д.

     Внутренний  монолог же является прямым цитированием молчаливой устной речи героя, совсем не обязательно взятой в кавычки. Термин «внутренний монолог» часто ошибочно принимается за синоним термина «поток сознания». Однако полное понимание данной литературной формы возможно только при достижении состояния «чтения между строк», то есть «невербального инсайта» (англ. insight — проницательность, проникновение в суть) в данную поэзию или прозу, что роднит этот жанр с прочими высокоинтеллектуальными формами искусства.

     Примером  одной из ранних попыток применения подобного приёма может служить  прерывающийся и повторяющийся  внутренний монолог главной героини  в последних частях романа Льва Толстого «Анна Каренина».

     В классических произведениях «потока  сознания» (романы М. Пруста, В. Вулф, Дж. Джойса) до предела обострено внимание к субъективному, потайному в  психике человека; нарушение традиционной повествовательной структуры. Центральное произведение «потока сознания» в литературе — «Улисс» (1922) У. Джойса, продемонстрировавшее одновременно вершину и исчерпанность возможностей метода «потока сознания»: исследование внутренней жизни человека сочетается в нём с размыванием границ характера, психологический анализ нередко превращается в самоцель.

     Писателями, предвосхитившими в своём творчестве современный поток сознания, считают Л. Стерна («Жизнь и мнения Тристрама Шенди») и Л. Н. Толстого («Анна Каренина»), открывшего новый этап в разработке средств психологического анализа. Поток сознания начала 20 века вырос из произведений Ж. Гюисманса, Э. Дюжардена, из английской литературы «рубежа века» Г. Джеймс, Дж. Мередит, Дж. Конрад, Р. Л. Стивенсон.

2. РАССКАЗ И.А. БУНИНА «АНТОНОВСКИЕ ЯБЛОКИ» КАК ПРИМЕР ПРОИЗВЕДЕНИЯ ЛИТЕРАТУРЫ ПОТОКА СОЗНАНИЯ

     Описание  родной природы занимает особое место  в творчестве И. А. Бунина. Его детство  прошло среди орловских лесов  и полей, и красота русского края — то яркая, броская, то скромная и  печальная — навсегда покорила сердце писателя.

     Иван  Алексеевич Бунин знает и любит природу как ни кто другой. Его мир – по преимуществу мир зрительных и слуховых впечатлений и связанных с ними переживаний очень богат.

     Именно  поэтому для того чтобы ознакомиться с творчеством писателей периода «потока сознания» я прочитала рассказ Ивана Алексеевича «Антоновские яблоки». Я считаю, что данное произведение является ярким примером «потока сознания». В основу рассказа легли впечатления Бунина от посещения имения своего брата.

     Рассказ открывается воспоминаниями автора, описывающими раннюю погожую осень: «Помню раннее, свежее, тихое утро... Помню большой, весь золотой, подсохший и поредевший сад, помню кленовые аллеи, тонкий аромат опавшей листвы и - запах антоновских яблок, запах меда и осенней свежести. Воздух так чист, точно его совсем нет, по всему саду раздаются голоса и скрип телег… И прохладную тишину утра нарушает только сытое квохтанье дроздов на коралловых рябинах в чаще сада, голоса да гулкий стук ссыпаемых в меры и кадушки яблок».

     Первое, на что обращаешь внимание при  чтении рассказа, - это на отсутствие сюжета в привычном понимании, т.е. отсутствии событийной динамики. Первые же слова произведения «…Вспоминается мне ранняя погожая осень» погружают нас в мир воспоминаний героя, и сюжет начинает развиваться как цепь ощущений, связанных с ними. Запахом антоновских яблок, который будит в душе рассказчика самые различные ассоциации.

     Также я обратила внимание на картины осени, данные в разных главах. В первой главе: «В темноте, в глубине сада – сказочная картина: точно в уголке ада, пылает шалаша багровое пламя. Окруженное мраком, и чьи – то черные, точно вырезанные из черного дерева силуэты двигаются вокруг костра, меж тем как гигантские тени от них ходят по яблоням». Во второй главе: «Мелкая листва почти вся облетела с прибрежных лозин, и сучья сквозят на бирюзовом небе. Вода под лозинами стала прозрачная, ледяная и как будто тяжелая… Когда, бывало, едешь солнечным утром по деревне, все думаешь о том, что хорошо косить, молотить, спать на гумне в ометах, а в праздник встать вместе с солнцем…». В третьей: «Ветер по целым дням рвал и трепал деревья, дожди поливали их с утра до ночи… ветер не унимался. Он волновал сад, рвал непрерывно бегущую из трубу людскую струю дыма и снова нагонял зловещие космы пепельных облаков. Они бежали низко и быстро – и скоро, точно дым, затуманивали солнце. Погасал его блеск, закрывалось окошечко в голубое небо, а в саду становилось пустынно и скучно, и все чаще начинал сеять дождь…». И в четвертой же главе: «Дни синеватые, пасмурные… Целый день я скитаюсь по пустым равнинам…».

     Описание  осени передано рассказчиком через  цветковое и звуковое ее восприятие. Осенний пейзаж от главы к главе меняется: меркнут краски, меньше становится солнечного света. По существу, в рассказе описана осень не одного года, а нескольких, и это постоянно подчеркивается в тексте: «Вспоминается мне урожайный год»; «Эти были так недавно, а меж тем кажется, что с тех пор прошло чуть не целое столетие».

     В своем рассказе автор не раз упоминает народные приметы, которые сопоставляет со своими воспоминаниями о той осени: «...Вспоминается мне ранняя погожая осень. Август был с теплыми дождиками, как будто нарочно выпадавшими для сева, с дождиками в самую пору, в середине месяца, около праздника св. Лаврентия. А осень и зима хороши живут, коли на Лаврентия вода тиха и дождик. Потом бабьим летом паутины много село на поля. Это тоже добрый знак много тенетника на бабье лето - осень ядреная ...». «Ядреная антоновка - к веселому году. Деревенские дела хороши, если антоновка уродилась: значит и хлеб уродился...».

     Поэтическое видение мира не вступает в рассказе Бунина в противоречие с жизненной  реальностью. В нем мы встречаемся  со многими людьми, портреты которых написаны с резкой, порой ошеломляющей силой: «…бойкие девки-однодворки в сарафанах, сильно пахнущих краской … молодая старостиха, беременная, с широким сонным лицом и важная, как холмогорская корова. На голове ее «рога», - косы положены по бокам макушки и покрыты несколькими платками, так что голова кажется огромной; ноги, в полусапожках с подковками, стоят тупо и крепко; безрукавка -- плисовая, занавеска длинная, а понева – черно - лиловая с полосами кирпичного цвета и обложенная на подоле широким золотым «прозументом» ...».

     Описание  интерьера усадьбы также насыщено деталями: «Войдешь в дом и прежде всего услышишь запах яблок, а потом уже другие: старой мебели красного дерева, сушеного липового цвета, который с июня лежит на окнах... Во всех комнатах … прохладно и сумрачно: это оттого, что дом окружен садом, а верхние стекла окон цветные: синие и лиловые. Всюду тишина и чистота, хотя, кажется, кресла, столы с инкрустациями и зеркала в узеньких и витых золотых рамах никогда не трогались с места».

     «Угасающий  дух помещиков» поддерживает только охота. Иван Алексеевич вспоминает «обряд» охоты в доме своего шурина Арсения Семеновича, особенно приятный отдых, когда «случалось проспать охоту» - тишина в доме, чтение старых книг в толстых кожаных переплетах, воспоминания о девушках в дворянских усадьбах («аристократически – красивые головки в старинных прическах кротко и женственно опускают свои длинные ресницы на печальные и нежные глаза…»). Сокрушаясь о том, что дворянские усадьбы умирают, рассказчик удивляется, насколько быстро проходит этот процесс: « Эти дни были так недавно, а меж тем мне кажется, что с тех пор прошло чуть не целое столетие… Наступает царство мелкопоместных, обедневших до нищенства. Но хороша и эта нищенская мелкопоместная жизнь!». Писатель любуется образом жизни «мелкопоместного», его распорядками дня, привычками, грустными, «безнадежными» песнями.

     Картинки  – воспоминания возникают в сознании рассказчика и создают иллюзию действия. Однако и сам рассказчик пребывает как будто в разных возрастных ипостасях: от главы к главе он словно становится старше и смотрит на мир то глазами ребенка, подростка и юноши, а то и глазами человека, перешагнувшего зрелый возраст. Но время как будто не властно над ним, да и течет оно в рассказе как-то очень странно. С одной стороны, оно вроде бы идет вперед, но в воспоминаниях рассказчик все время обращается назад. Все события, происходящие в прошлом, воспринимаются и переживаются им как сиюминутные, развивающиеся на его глазах. Такая относительность времени является одной из черт бунинской черт.

     Читая рассказ «Антоновские яблоки», проникаешься любовью Бунина к ранней осени. Ощущаешь всю прелесть краткой, но чудесной поры бабьего лета, чувствуешь запах яблок, ржаной соломы, душистый дым костра, видишь багровое пламя, пылающее у шалаша, гигантские тени, движущиеся по земле.