Гражданская война 1917-1921 гг. глазами А.Р.Вильямса

     Автором этой интересной книги был известный американский писатель и публицист, активный участник Октябрьской социалистической революции, большой друг Советского Союза Альберт Рис Вильямс. В 1917— 1918 годах   А. Р. Вильямс не раз встречался и разговаривал с В. И. Лениным, написал о вожде Великой русской революции насколько книг. В конце лета 1925 года по совету М. И. Калинина А. Р. Вильяме с женой Люситой приехал в Хвалынск, где и «застрял» на долгие 14 месяцев. Здесь, вдали от столицы, в глухой провинции, писатель собирал материал для новой книги о России, о русском крестьянстве. Жили Вильямсы в доме на Революционной улице, 78, часто бывали на берегу Волги, горячо полюбили великую русскую реку. «Эта река, — писал А. Вильямс впоследствии,— пленила и очаровала меня». Любил Вильямс бывать и в трудовой колонии имени Джона Рида, беседовать с потерявшими родителей колонистами (колония размещалась в старообрядческом монастыре)

     В поисках самых «достоверных»  и «свежих» материалов для своей  книги Вильямс много ездил  и ходил пешком по селам и деревням, подолгу жил среди крестьян, вел  с ними беседы, интересовался их жизнью, работой. Он побывал в поселке Алексеевке, селах Поповке, Ивановке, Никольском и других. Крестьяне прозвали его «американцем, который по селам мыкается».  
В сентябре 1926 года перед отъездом на родину А.Р. Вильямс c женой неделю провели в Саратове, жили в гостинице «Астория» (теперь «Волга»). Они с интересом осматривали улицы города, добывали в Липках, в Радищевском музее. Одному из своих знакомых-хвалынцев, студенту университета Борису Каленкову, Вильямс подарил книгу о В.И. Ленине с надписью: «На память о нашей встрече в Саратове с надеждой встретиться в Нью-Йорке».  
В августе 1936 года А.Р. Вильямс, снова приехал в СССР, посетил далекий, но так полюбившийся ему Хвалынск. Писатель встретился со старыми друзьями, побывал почти во всех колхозах Хвалынского района. Своими глазами американский журналист увидел огромные перемены, происшедшие здесь с момента его первого посещения края. [11] 

     2.3: «О Ленине и  Октябрьской революции»

     Альберт Рис Вильямс - американец-литератор, приехавший в Россию вместе с Джоном Ридом в 1917 году, после Февральской революции. Как  вместе с Джоном Ридом, так и один он старался войти в самую гущу нашей революции, познать ее движущие силы, соотношение классов, значение и корни большевистского направления не только без всякой предубежденности, которая тогда была преобладающим настроением среди иностранной интеллигенции, но и с искренним и чутким стремлением понять ее, с явным сочувствием к революции, творимой массами. [8,с. 15]

     Он  не хотел довольствоваться поверхностным, из вторых рук получаемым впечатлением: надевая на плечи котомку, он один, без провожатых, проникал в эти массы, шел в русскую деревню, знакомился непосредственно с нашим крестьянством. Много раз, в разные имеющие историческое значение моменты - как во время заседания Учредительного собрания или перед заключением Брестского мира,- он виделся с Лениным, говорил с ним. Встречал он его и на повседневной, такой безумно трудной вначале работе по строительству и организации, наблюдал отношение к нему представителей разных групп населения и заносил все эти наблюдения в свою записную книжку.

     В результате мы имеем живо составленный сборник воспоминаний, как бы альбом эскизов и силуэтов художника, дающий нам изображения Ленина в разные моменты, в различных позах, под различными углами зрения, сборник, который восстановит в памяти многих личные воспоминания о тех или иных моментах жизни Ленина.

     Конечно, сборник этот, являющийся в значительной степени произведением: беллетристическим, носит известный отпечаток субъективизма, без которого немыслимы воспоминания, отпечаток взгляда на Ильича человека другой нации, другой культуры, не собрата по партии. Вследствие этого нам в образе Ленина, рисуемом Вильямсом, видятся некоторые неточности, натянутости, порою как бы слишком резко наброшенные чередования света и теней - одним словом, то, что близкие ему люди и товарищи, воспринимали проще и естественнее. Но зато это образ, отпечатавшийся в восприятии иностранца, искренне подходящего к Ленину, и постольку он дает нам нечто новое, взгляд на него со стороны.

     Это эскизы, данные иностранцем, а для более точного портрета Ленина нам важны наброски, сделанные с разных сторон.

     Но, в общем, книжка, разошедшаяся в большом  количестве экземпляров в Америке, написана живо и увлекательно и прочтется, несомненно, с интересом широкими слоями читателей. [8, с.29]

     2.4: «Путешествие  в   революцию»

     2.4.1: Аннотация.

       «Путешествие  в  революцию»  —  это  история  того, как  молодой  американец  столкнулся  с величайшей  революцией  XX  века, революцией  в  России  в 1917 году. Кто-нибудь  может задать  вопрос, почему  эта  книга  сейчас  так  актуальна, когда  это  событие находится  от нас  на  расстоянии  почти ста лет? Рис Вильямс мог бы  сказать, что русская революция задала  ритм  всем  последующим  революционным  движениям, явившись  для  них  образцом  для подражания. Однако  вне  зависимости  от  того, согласитесь  ли  вы  с  ним  или  нет, это голос  вдумчивого  человека  старшего  поколения, который  стал  близок инакомыслящим воинственным  студентам всего мира  конца 60-х годов.

          Несмотря  на  то,  что  эта   книга  собрана  из  объемных  заметок  и  бесчисленных  записей  в 1962 году, после   смерти  Вильямса, в  ней   звучит  его  голос, голос   очевидца  тех мятежных дней 1917—1918 годов, когда  он, возвращаясь  из  России, проехал  через  всю  Сибирь и  Владивосток. Вильямс  взошел  на  борт корабля, отправлявшегося  в  Америку, в  то  время как  молодые американские  солдаты  высаживались, чтобы  вступить  в интервенционную войну союзников против  нового  режима; у него конфисковали  его бумаги  в Гонолулу  и в Сан-Франциско. Затем он  нос к носу  столкнулся  со  следователями от  вашингтонских властей, которые хотели  знать о нем, о большевиках  и о его роли в Октябрьской революции.

          Ясный, доверительный  и   страстный  голос  Вильямса  звучал со  страниц  книги   «Через русскую  революцию»; автор  говорил здесь  о  событиях  тех  дней  спустя  время, а  потому  они предстают  уже  более  осмысленными. Кроме  того, в  книгу  добавлены  важные  наброски  из  его  старых  заметок, привносившие  существенные  подробности  и  характеристики, ускользнувшие  из  более  ранней работы; обогащена  она  и  многими цитатами, почерпнутыми  из  библиотек, уточняющими первоначальные  наблюдения. На  самом  деле  его  новые  записи  вмещают  весь  массив  его дневников  и  записей  диалогов  с  Джоном  Ридом, с  которым  они  вместе  находились  в России  в  дни революции; порой  речь  становится  слишком  взволнованной, нервной  и перетекает  в  изобилующие  идиоматическими  выражениями  дебаты  двух  очень  молодых американцев, пылких  и любознательных, открытых  всему  новому, оказавшихся  в  самой  гуще того, чему  суждено  было  стать  самым  настоящим испытанием  на  всю  жизнь. [7, с. 6-7]

       2.4.2: Предыстория книги.

       Вильямса  ожидала  долгая  жизнь. Для  Джона  Рида  Россия оказалась  концом  земного  пути; он  написал  книгу  «Десять  дней, которые  потрясли  мир», объявил  себя  коммунистом, умер от тифа  в Москве  и был похоронен под Кремлевской стеной. Но как бы ни  различались они по  судьбе  и образу  жизни, события, происходившие в бурные  дни Октябрьской революции, они интерпретировали  одинаково. В более глубоком  смысле  их  исходные  взгляды выковались  вовсе не  в России, но  сформировались  в довоенной Америке, где эти молодые социалисты, каждый  по-своему, боролись  за  то, чтобы прозябавшему  в нищете рабочему классу  предоставили  приемлемые  условия работы  и достойное  жалованье. Целью этой  борьбы было  ни  больше,  ни меньше  как всеобщее  социальное  преобразование

         Для  кого-нибудь  из  молодых  мятежников  из  студенческих кампусов, возможно, станет новостью, что  требования  фундаментальных  структурных  перемен  в  американском  обществе звучали  много  лет  назад. Или  то, что  перед Первой  мировой  войной  радикальное движение  пустило  глубокие  корни в  Соединенных  Штатах, несмотря  на  многие  препятствия, внутренние  и  внешние. В 1912 году  социалистическая  печать выпустила  в  Соединенных Штатах 323 публикации  и  издания общим  тиражом  свыше  двух  миллионов  экземпляров. Самая крупная  из  этих  газет, «Призыв  к  разуму».

       В 60-х  годах, историки  начали  раскрывать  некоторые  из  сокрытых  сложностей, противоречий  общества  тех предвоенных  дней. Первые  годы  столетия  породили  не  только «новую  историю»  и  блистательных  теоретиков, вроде  Торстей-на  Веблена, но  и художественное  осознание, характерное  для Гринвич-Виллидж  и  Гарлема. Социалисты, профсоюзные  деятели, прагматики  и  любители  сенсационных  разоблачений, новое  поколение социологов, казалось, сближались  и  даже  соединялись  в  своей  критике  американского общества, и  это отражалось  в  творчестве  таких  романистов  и поэтов, как Драйзер и Шервуд  Андерсон, Фрэнк Норрис  и Генри Фулер, ранний  Карл  Сандберг  и многие  другие. [1, c.519-522]

       Во  время  исторической  забастовки  текстильных  рабочих в  Лоуренсе, штат  Массачусетс, в 1912 году, возглавляемой  Биллом  Хэйвудом, лидером ИРМ (Индустриальные  рабочие мира — профсоюзная организация в США), перед социалистами и профсоюзными  деятелями из  АФТ (Американская федерация труда) встала задача поддержать борьбу, которая вышла за  пределы воинственной  тактики  Хэйвуда, призывавшего  непосредственно  к  саботажу  и всеобщей  забастовке. И  во  время  всей  фракционной  борьбы, расколовшей  ИРМ, еще до  вступления  США в  Первую  мировую  войну, их отказ  отождествлять  себя  с промышленным  капитализмом военного  времени  породнил  их  в  тюрьме  с  непреклонными социалистами. И  тогда, наконец, была  объявлена  война  за  демократию.

       Когда  вслед  за  новостями  о  свержении  царского  режима  в России  стали  приходить сообщения  об  учреждении  в  Петрограде  уникального  революционного  парламента, названного Советами  рабочих, солдатских  и  крестьянских  депутатов, Рис    Вильямс  принял  решение поехать в Россию, чтобы увидеть все собственными  глазами. Это было  в феврале 1917 года. Президент Вильсон  лавировал  относительно  того, вступать  ему в  войну  или  нет, но  деспотичный  царь  в  качестве  союзника  в  войне за  демократию смущал  его. Февральская  революция  сняла Вильсона  с  крючка; и  в  апреле  Соединенные Штаты  вступили в  войну. В мае Вильямс  получил аккредитацию  журналиста  от газеты «Нью-Йорк  ивнинг  пост», он  брал  интервью, и его самого  расспрашивали представители различных политических партий, принимавших активное  участие в революции. Он с дюжины  писем к членам  Временного  правительства  и Советам — Милюкову, Керенскому, Родзянко. Еще  более  важно  то, что  у  него  имелись  рекомендательные  письма  от издателей  «Нового  мира»  —  русской  социалистической  газеты, издаваемой  в  Нью-Йорке, которая  когда-то  считала  своими корреспондентами  большевиков  Троцкого  и  Бухарина.

       Вы  можете  сказать, что  Вильямс  делал  такие  же  заготовки, какие  предпринял  бы  любой   профессиональный  журналист, чтобы  снабдить  себя  компетентным, «объективным»  отчетом о  заметном  мировом  событии. Однако  Вильямс  не  был  неофитом  в  политике, экономике  и  социальной  истории  или  в войне. К  тому  времени, когда  он  приступил  к  своей  миссии  в  России, он  имел  богатый  разнообразный  опыт  —  личное участие  в  промышленной   забастовке  и  бесконечно  разносторонние  отношения  с  людьми  во  всех  проявлениях  жизни.

         Он жил  за  границей  в   Англии  и  в  Германии, он  прошел  с  германской  армией  в  Бельгию  в  качестве  аккредитованного  корреспондента  американского  журнала  «Взгляд»; был  арестован, и его  едва  не  застрелили  как  британского  шпиона; был  священником конгрегационалистской церкви  Маверик в рабочем восточном районе  Бостона; читал лекции   в Чатаукуа; но  главным образом  он  учился, много  учился  и  наблюдал, как  живут  люди и    каким  образом  события  влияют  на  их  жизнь  —  и  как  могут  поступки  людей  влиять  на череду  событий.

          В  некотором  роде  его   опыт  к  тому  времени, когда   произошли  революционные  события  в  России, был  некоей  прелюдией  к  его  вступлению  в  ту  историю. Характер  предыдущего опыта  весьма  важен. И  может  быть  таковым, что  способен  преградить  путь  к  адекватному  восприятию  события. У  Вильямса  получилось  так, что  он  случайно  накопил  правильный багаж  для  своей  роли. [1, c. 519-520]

          Будучи  сыном  человека, который,  прежде  чем  стать  священником,  много  лет  работал  на  шахтах  Уэльса, Рис  Вильямс   тоже  начинал  работать  на  шахтах  и, повторив  путь  отца, тоже  выучился  на  священника. Юноша  видел  не  только  внешнюю  сторону  человеческого существования, но  и  принимал участие  в  сельских  радостях  маленьких  городков, где   служил священником  его  отец, читавший  проповеди  в  зачастую  бедных  конгрегациях. Его  мать  также  родилась  в  Уэльсе  и  приехала  в  Соединенные  Штаты  юной  девушкой; ей  суждено было  стать  женой  священника  и  произвести  на  свет  четырех сыновей, и  все  они тоже  стали  священнослужителями. Ее собственные  предки  следовали  этому  призванию  в Уэльсе, и уэльское  наследие  вошло  в  кровь  и  плоть  ее  детей. В  клане Вильямсов  жила  какая-то  неукротимая  уэльская  тяга  к  независимости, природная  мятежность, любовь  к  учению  и  к искусству, страсть  к  песням  и  историям, и  все  это  наложило неизгладимый отпечаток  на  личность  человека, который  отправился  в  Россию  в 1917 году.[3, 268-269]