Министерство образования
и науки Украины
Севастопольский городской
гуманитарный университет
Филологический факультет
Кафедра зарубежной литературы
Индивидуальная работа
по зарубежной литературе
VII-VIII вв
на тему:
«Движение «Бури
и натиска» в Германии»
Выполнила студентка группы АН22
Борисенко Элла
Проверила Адонина Л.В.
г. Запорожье
2010г.
План:
- Введение……………………………………………………………3
- Начало движения штюрмеров…………………………………….5
- Идея литературы «Бури и натиска»……………………………...10
- Народность художественного творчества……………………….11
- Вывод………………………………………………………………16
Введение
В 70-80-е гг. XVIII столетия в
культурной жизни Германии произошло
крупное событие. На литературную арену
вышла группа молодых поэтов, получившая
название «Буря и натиск».
Название литературного движения восходит
к одноименной драме немецкого писателя Фридриха
Максимилиана фон Клингера. Писателей, относивших себя
к движению "Бури и натиска" называют
штюрмерами (ср.нем. Stürmer- "бунтарь; буян").
Идеологом этого бунта против рационализма
выступил немецкий философ Иоганн
Георг Гаман, разделяющий взгляды французского
писателя и мыслителя Жан-Жака
Руссо. Деятели «Бури и натиска» высоко
ценили переводные пьесы Шекспира, Оссиановы
поэмы и «природную» поэзию англичанина Юнга.
Известными представителями «Бури и натиска»
являлись: Г. Бюргер, Ф. Мюллер, И. Фосс, Л. Гелти,
И.В. Гете, Я. Ленц, Ф. Клингер, Г. Вагнер, И. Гердер,
X. Шубарт, Ф. Шиллер. Невиданная до той поры
в Германии творческая активность молодых
поэтов вылилась в создание произведений,
полных еще не оформившегося окончательно
политического бунтарства, в котором,
однако, явно наметилось недовольство
социальной обстановкой тогдашней Германии,
гнетом власть имущих, княжеским деспотизмом,
бедственным положением крестьянства.
В разных городах страны почти одновременно
выступили молодые поэты с самыми неожиданными
для широкой читающей общественности
бунтарскими заявлениями. «Дерзкими ниспровергателями»
показались они опасливым немецким бюргерам,
которые втайне желали социальных реформ,
побоялись даже помышлять о каких-либо
практических шагах в этой области. Власти
(князья и курфюрсты) подозрительно отнеслись
к новому явлению в литературе, а наиболее
нетерпимые из них тотчас же прибегли
к репрессиям (Карл Евгений, герцог вюртембергский). Н.В. Гербель в книге «Немецкие
поэты в биографиях и образцах» (1877) издал
в русских переводах лучшие произведения
штюрмеров. Во второй половине 50-х гг. В.М. Жирмунский
подготовил и выпустил в свет с обстоятельными
комментариями избранные сочинения Гердера,
а также Шубарта, Форстера и Зейме.
Роман М. Клингера «Жизнь Фауста» издавался
у нас дважды, в 1913 г. и 1961 г. В 1935 г. был напечатан
в русском переводе роман В. Гейнзе «Ардингелло».
Актуальность настоящей работы обусловлена
большим интересом к теме «Бури и натиска» XVIII столетия
в Германии. Об этом свидетельствует частое
изучение поднятых вопросов. Целью исследования
является: изучение темы «Движение «Бури
и натиска».Поставленная цель раскрывается
через следующие задачи:
- Рассмотреть начало движения штюрмеров.
- Исследовать идею литературы «Бури и натиска».
- Проанализировать народность художественного творчества.
- Сделать выводы по теме.
1.Начало движения
штюрмеров
К середине XVIII века модными
идеями Просвещения прониклись в
Германии даже те, против кого они изначально
и были обращены — многочисленные
князья и князьки, большие и малые
деспоты, в которых «просвещенность»
хорошо уживалась с самодурством
и первобытной жестокостью. С абсолютной
властью они, конечно, не собирались расставаться,
однако хотели выглядеть монархами прогрессивными.
Уж очень понравилось им рассуждение французских
просветителей о «союзе государей и философов»,
ставшее во многих немецких княжествах
чуть ли не официальной идеологией. Во
имя торжества идей Просвещения эти правители
пускали в дело и армию, и чиновничий аппарат,
чем вызвали, например, среди людей искусства,
устойчивую аллергию на эстетические
взгляды французских вольнодумцев.
В немцах заговорило оскорбленное национальное
чувство. Лессинг в своей «Гамбургской
драматургии» (1767—1769) критиковал вольтеровский
театр. Сторонник национального объединения
Клопшток отважно выступал против сонма
властителей, желавших увековечить раздробленность
Германии. В своих драмах он воскрешал
героические страницы немецкой истории.
Особенно популярна была его пьеса «Битва
Германа» (1769) — о вожде древнегерманского
племени херусков Арминии (Германе), одержавшем
в 9 году н.э. победу над римскими легионами
Вара. Клопшток изобразил своего героя
объединителем германских земель, чем
и снискал горячее одобрение многих своих
современников.
В Страсбурге в конце 1770 года вокруг Гёте
и Гердера (Иоганн Готфрид Гердер) сложился
кружок, члены которого сперва в шутку
(а, может, и всерьез?) именовали себя «рейнскими
гениями». Лишь много позднее, уже на излете,
это движение назовут по заглавию драмы
Клингера «Буря и натиск» (от нем. «Sturv
und Drang», 1776).
Главным теоретиком «Бури и натиска» был
Иоганн Готфрид Гердер, увлекшийся творчеством
Шекспира и Клопштока, а особенно — идеей
Руссо о «естественном состоянии», свободном
от стесняющих человеческую природу правил.
От Руссо в мировоззрении Гердера появились
критическое отношение к современной
цивилизации, участливое внимание к жизни
народа, отказ от абстрактного противопоставления
чувства и разума. Оригинальность концепции
Гердера придавала идея развития — не
только природы, что тогда уже признавалось
многими, но и общества. Если представители
раннего Просвещения видели в развитии
линейный процесс, то Гердер обращал внимание
на внутреннюю противоречивость перемен
в обществе. Гердерова идея развития и
привела в движение «бурных гениев».
В программном для кружка сборнике «О
немецком характере и искусстве» (в статьях
«Отрывок из переписки об Оссиане и песнях
древних народов» и «Шекспир»), говорил
о том, что поэзия, правдивая и естественная,
— это истинно народное достояние, что
не образование делает человека поэтом,
а подлинное и глубокое чувство. В этом
же сборнике Гёте опубликовал статью «О
немецком зодчестве», о готическом соборе
в Страсбурге. Так Гердер и Гёте вступились
за народную поэзию и готическую архитектуру,
в которых ревнители Просвещения видели
лишь проявления невежества и дурного
вкуса.
Интеллектуалы из «Бури и натиска» открыто
заявляли о своей симпатии к крестьянам
и городским беднякам, призывали к общественной
активности, говорили о потребности в
творческих личностях — выходцах из народа.
Они требовали и от других выступать в
защиту «немецкости», по выражению Гёте,
что воспринималось тогда как протест
против феодальной раздробленности и
рабского подражания германских князей
иностранным придворным нравам. Антифеодальный
настрой роднил штюрмеров с ранними просветителями,
на которых сами они так яростно нападали.
«Буря и натиск» не подводила черту под
Просвещением, а скорее поднимала его
на новую ступень.
Штюрмеры чувствовали, что Германия стоит
на пороге перемен, но не вполне ясно понимали,
что надо делать. Они хотели придать немецкой
поэзии «общественное и национальное
содержание», как писал Гёте, преодолеть
ее провинциальные черты. Молодые поэты
отказывались признавать любые правила,
стесняющие «гений» и «чувство». Революционное
воодушевление штюрмеров не только делало
немецкую литературу более страстной
и искренней, но и требовало новых художественных
форм, новых тем и героев. Открыть простому
люду путь к познанию действительности
художник мог, лишь создав произведение
о жизни самого народа.
Яркой фигурой среди штюрмеров был Фридрих
Максимилиан Клингер, бунтарские настроения
которого объясняются не в последнюю очередь
его личной судьбой. Сын солдата и прачки-поденщицы
с ма-лых лет познал нужду и бесправие.
И все же он сумел закончить гимназию и
даже поступить в Гисенский университет
на юридический факультет. Правда, проучился
он там недолго и с труппой бродячих актеров
отправился по городам Германии. Одновременно
он пробует писать в жанрах драмы, комедии
и романа. В 1780 году Клингер едет «на ловлю
счастья и чинов» в Петербург, где и делает
блестящую карьеру, пройдя путь от офицера-воспитателя
до директора Кадетского корпуса. Продвигаясь
по службе, он во многом сохраняет прежние
убеждения, продолжая, особенно в первое
десятилетие жизни в России, художественные
традиции штюрмеров.
Трагический удел ожидал одного из «рейнских
гениев» — талантливого Якоба Рейнгольда
Ленца. Сын бедного деревенского пастора
из Лифляндии, входившей тогда в состав
Российской империи, после окончания латинской
школы в Дерпте поступает на теологический
факультет Кенигсбергского университета.
Захваченный новыми поэтическими веяниями,
начинающий поэт Ленц бросает университет
и едет в 1771 году в Страсбург, который стал
тогда центром штюрмерского движения.
Безнадежно влюбленный в Фридерику Брион,
отдавшую предпочтение его другу-наставнику
Гёте, Ленц изливает свои чувства в лирических
стихах. Однако наиболее полно его талант
проявился в написанных в духе штюрмерской
эстетики драмах «Гувернер» и «Солдаты».
В 1776 году вслед за Гёте Ленц отправляется
в Веймар, а затем, после долгих скитаний,
в 1780 году — в Россию. Сначала в Петербурге,
а потом в Москве он много занимается переводами
русской поэзии, вынашивает замысел драмы
о Борисе Годунове. В России Ленц сдружился
со многими деятелями русской культуры,
в том числе с Н.И. Новиковым и Н.М.Карамзиным.
Однако годы нищеты и тяжелый психический
недуг безвременно свели его в могилу.
24 мая 1792 года 40-летнего Ленца подобрали
мертвым на московской улице.
Движению «Бури и натиска» по духу был
близок союз друзей-поэтов, созданный
в 1772 году геттингенскими студентами.
Наиболее одаренными из них были Фосс,
Хельти, братья Штольберги, Лейзевиц. В
отличие от штюрмеров, они уделяли основное
внимание не драме, а лирике. Их кумиром
был Клопшток. Само название их объединения
— «Союз рощи» — навеяно знаменитой одой
поэта «Холм и роща» (1767), в коей воспеваются
деяния древних германцев, а эмоционально
напряженное искусство ставится выше
гармоничного творчества классиков Древней
Греции и Рима.
С «Бурей и натиском» геттингенцев сближало
стремление к свободе, симпатия к простому
народу, любовь к Германии. Правда, патриотизм
поэтов «рощи» не шел дальше идеализации
патриархальных порядков, а стремление
к свободе исчерпывалось абстрактной
ненавистью к тиранам. Однако многие стихи
этих бардов, написанные просто, задушевно,
стали со временем народными песнями.
В пьесе Клингера (1752-1831) «Буря и натиск»
(1776), давшей название всему движению, провозглашается
идея бунта скорее ради самого бунта, чем
ради какой-либо осознанной практической
цели. «Давайте бесноваться и шуметь, чтобы
чувства закружились, как кровельные флюгеры
в бурю. В диком грохоте находил я не раз
наслаждение, и мне как будто становилось
легче», - говорит герой пьесы юноша Вильд.
«Найти забвение в буре», «Наслаждаться
смятением» - вот первоначальный смысл
бунта молодых штюрмеров, протестующих
пропив одичания и болотного застоя жизни
и еще не знающих, как изменить эту жизнь.
Герой пьесы Клингера Вильд, однако, находит
применение своим силам: он едет в Америку
и принимает участие в освободительной
войне повстанцев против метрополии.
В ряде случаев протест штюрмеров выливается
в уродливую форму анархического неистовства.
Вильгельм Гейнзе создает образ человека,
для которого «свобода» есть право сильного
проявлять дикие инстинкты своей натуры
(«Ардингелло», 1787). В повести Клингера
«Жизнь, деяния и гибель Фауста» (1791) социальный
протест звучит уже более определенно.
С движением «Бури и натиска» связаны
первые шаги великих поэтов Шиллера и
Гете. Проникнутая освободительными идеями
монументальная драматическая эпопея
«Гец фон Берлихинген» Гете, «Разбойники»
и «Коварство и любовь» Шиллера были лучшими
творениями, запечатлевшими чувства и
идеи тех молодых благородных талантов,
которые под именем «штюрмеров» выступили
с протестом против социальных несправедливостей,
царивших в феодальной Германии той поры.
В творчестве штюрмеров сильно и мятежно
зазвучали голоса в защиту угнетенного,
подавленного простого человека.
В пьесе Вагнера «Детоубийца» показана
судьба девушки, обольщенной и грубо обманутой
развращенным офицером. Доведенная нищетой,
голодом, всеобщим презрением до отчаяния,
девушка совершает преступление и погибает
на эшафоте.
В пьесе Ленца «Гофмейстер» (1774) изображена
жизнь бедного домашнего учителя, подвергающегося
унижениям и оскорблениям хозяев.
Шубарт в «Княжеской гробнице» (1780) с негодующей
иронией восклицает у могилы князей-тиранов:
«Но вы все, обездоленные ими, не будите
их вашими жалобными кликами, гоните ворон,
чтобы от их карканья не проснулся какой-нибудь
тиран! Пусть здесь не плачет сирота, у
которого тиран отнял отца; пусть не раздаются
здесь проклятья инвалида, искалеченного
на иностранной службе! Над ними скоро
и без того грянет гром страшного суда».
Обеспокоенное дворянство приняло строгие
меры к пресечению литературного движения,
грозившего его социальному благополучию.
Судьба поэта Христиана Шубарта (1739-1791)
служила мрачным предостережением молодым
поэтам. Шубарт, издатель журнала «Немецкая
хроника» в Ульме, резко выступавший против
произвола князей, был предательски заманен
на территорию Вюртембергского герцогства
и заточен в тюрьму, где протомился 10 лет.
Фридрих Шиллер, спасаясь от преследования
герцога, бежал из Вюртемберга.
2.Идея литературы
«Бури и натиска»
Итак, главный эффект литературы
«Бури и натиска» в тот исторический
период, когда она создавалась, заключался
в ее антифеодальном протесте. То была
не осознанная до конца, но тем не менее
настоятельная потребность общества изменить
экономические, социальные и политические
порядки в стране. Штюрмеры, подчас сами
того не подозревая, выражали именно эту
потребность общества.
Движение «Бури и натиска» иногда называют
немецким вариантом французской буржуазной
революции. Его политическое бунтарство
есть одно из проявлений антифеодального
просветительства. Однако разница между
французским Просвещением и немецким
штюрмерством заключается в том, что у
первого была реальная программа действий,
достаточно здравая, достаточно продуманная,
тогда как у второго все сводилось к анархическому
бунтарству. Штюрмеры метались, бушевали,
грозили потрясти небо, но в конце концов
или надломленные преждевременно уходили
из жизни, как Якоб Ленц, или смирялись,
превращаясь с возрастом из безусых дерзких
ниспровергателей в почтенных, добропорядочных
и благонравных блюстителей тишины и порядка
под властью прусского короля или другого
столь же самодержавного владыки.
Штюрмеры при всей их глубочайшей
симпатии к простому народу, к труженикам,
к страждущим беднякам не верили в
революционные силы народа. Народ, как
думали они, не способен отвоевать свое
счастье, за него это сделают сильные
и благородные герои. (Подобные мысли
мы увидим в «штюрмерских» драмах Гете
«Гец фон Берлихинген» и Шиллера «Разбойники».)
Исходя из этого, штюрмеры стали прославлять
отдельные героические личности и себя
именовать «бурными гениями», а всю эпоху
- «временем гениев». Культ героической
личности, исповедуемый ими, наложил печать
и на их эстетическую программу и даже
на их этические воззрения. Они полагали,
что, подобно тому как героическая личность
способна преобразовать общество, гениальный
поэт преобразует искусство. Литература
долгое время носила на себе тяжеловесные
вериги правил, эстетических канонов,
догм. Пора положить этому предел! Долой
правила и холодный рационализм в искусстве!
Свобода гению! Да здравствует чувство
и поэтическое вдохновение!
Презирая упорядоченность и рассудочность
как удел обывателей, погрязших в мелочном
практицизме, удел умов самодовольных
и пошлых, они рвались к крайностям, одержимости,
к чрезмерному. Даже политическую свободу
понимали как простор для «гениев и крайностей»
(Карл Моор в драме Шиллера «Разбойники»).
Они восторженно славили Шекспира, но
видели в нем лишь смельчака, который не
убоялся ввести в искусство «грубое и
низкое», «безобразное и отвратительное».
Именно в этих чертах они стремились подражать
ему (злые языки окрестили Клингера «сумасшедшим
Шекспиром»).
3.Народность художественного
творчества
Большое влияние на штюрмеров
оказал и Жан-Жак Руссо. Шиллер в одном
из своих ранних стихов слагает ему восторженную
хвалу. Его первая драма «Разбойники»
насыщена демократическими идеями Руссо.
«Приди, руководи мной, Руссо!» - восклицает
Гердер. Имя Руссо было у всех на устах.
В то время в Германии его бюст часто украшал
какой-нибудь искусственный островок
парка или поэтическую заросль леса. Так
немецкие аристократы откликались на
моды века.
Что же восприняли штюрмеры от Руссо? Кант
признавался, что «женевский философ»
научил его «любить народ». Те же чувства
порождал Руссо и у штюрмеров.
Штюрмеры восприняли от своего французского
учителя и другое, а именно недоверие к
идее буржуазного прогресса. Они как бы
заглянули вместе с «женевским философом»
на столетие вперед и отшатнулись от того
«рая», который грезился другим, уверовавшим
в преобразующую силу разума. Тот исторический
оптимизм, который окрылял Вольтера, Дидро
и соотечественника штюрмеров Лессинга,
для них, штюрмеров, утрачивал свое обаяние.
Они вслед за Руссо начали предавать проклятию
«цивилизацию» и воспевать естественное
состояние человека, порицать разум, рассудок,
рационализм, восхвалять сердце, чувство.
Эти руссоистские идеи не вдруг покинули
литературное небо Германии.
Во второй части «Фауста» Гете нарисовал
идиллическую картинку жизни Филемона
и Бавкиды. Ветхий домик, тихое пристанище
патриархальных старичков разрушен стальным
орудием цивилизации. Поэт (он уже давно
покончил со штюрмерством своей юности)
понимает необходимость прогресса, но
сколько сожалений о милой сердцу патриархальной
старине! Теоретиком штюрмеров
был Гердер (1744-1803), автор известных сочинений:
«Фрагменты о новейшей немецкой литературе»
(1766-1768); «Критические рощи» (1769); «О Шекспире»
(1773); «Об Оссиане и песнях древних народов»
(1773); «Мысли по философии истории человечества»
(1784-1791). Крупный ученый, критик, глубокий
и проницательный мыслитель, он оказал,
бесспорно, благотворное влияние на развитие
национальной культуры Германии.
Влияние Гердера на молодых поэтов его
времени было чрезвычайно велико. Гете
в «Поэзии и правде» писал о нем: «Он научил
нас понимать поэзию, как общий дар всего
человечества, а не как частную собственность
немногих утонченных и развитых натур…
Он первый вполне ясно и систематически
стал смотреть на всю литературу как на
проявление живых национальных сил, как
на отражение национальной цивилизации
во всем ее целом» .
Одну важную плодотворную идею оставили
штюрмеры векам, завещали потомкам, всему
человечеству. Они создали понятие народности художественного
творчества. Ныне это понятие прочно вошло
в литературный обиход, тогда оно казалось
кощунственным новшеством, разрушающим
стародавние эстетические представления.
Глашатаем этой идеи был Гердер, теоретический
вождь штюрмеров.
Идея народности после штюрмеров, после
критических работ Гердера, красноречивых,
взволнованных, насыщенных фактами истории
и художественной жизни народов, овладела
умами лучших сынов человечества. С полным
правом можно сказать, что сказки братьев
Гримм, сказки Андерсена, деятельность
Даля, увлечения Мериме поэзией славян,
глубокий интерес русских, английских,
немецких поэтов-романтиков к народному
творчеству, вся наука фольклористики
идет от Гердера, который поднял идею народности
на высоту большой принципиальной важности.
В этом его величайшая заслуга перед человеческой
культурой. Гердер заговорил об изучении
народного творчества как о всеобщей задаче,
придал идее народности философское звучание,
создал, так сказать, «философию народности»,
облек ее в научную и поэтическую форму.
Он опирается на слова Лессинга: «поэты
рождаются во всех странах света», «живые
чувства не являются привилегией цивилизованных
народов». Из «Двенадцатой ночи» Шекспира
он приводит в одной из своих статей следующую
похвалу народной песне, сложенную великим
гуманистом XVI столетия:
Старинная, бесхитростная песня:
Она мою тоску смягчила больше,
Чем легкий звон и деланные речи
Проворных и вертлявых наших дней… старая
простая.
Вязальщицы, работая на солнце,
И девушки, плетя костями нити,
Поют ее; она во всем правдива
И тешится невинностью любви,
Как старина.(Перевод М. Лозинского.)
Мы видим, что в этом
интересе к народному творчеству
сквозят демократические симпатии
Гердера, который ищет подобные же демократические
симпатии и у других авторитетных
для него авторов. Мы видим, кроме
того, и другое, а именно руссоистские
идеи о преимуществах естественного состояния
перед цивилизацией. Он одобряет «безыскусственность,
благородную простоту в языке, которая
была душою древних времен», и порицает
книжную поэзию. «Мы стали работать, следуя
правилам, которые гений лишь в редких
случаях признал бы правилами природы:
сочинять стихи о предметах, по поводу
которых ничего нельзя ни подумать, ни
почувствовать, ни вообразить; выдумывать
страсти, которые нам неведомы, подражать
душевным свойствам, которыми мы не обладаем, -
и, наконец, все стало фальшивым, ничтожным,
искусственным». Гердер доходит даже до
резкости в своих суждениях, чего обычно,
боясь полемики, избегал.
«Лапландский юноша, не знающий ни грамоты,
ни школы, поет лучше майора Клейста».
Здесь очевиден протест молодых литературных
сил Германии против «ученых», «книжных»,
«компетентных писателей», о которых говорит
К. Маркс в своей статье «Дебаты о свободе
печати».
Не антикварный интерес движет изысканиями
Гердера, а желание понять душу народа,
услышать его живые голоса. Составленный
им сборник песен так и назван «Голоса
народов». Творчество древнегерманских
бардов, скандинавские эдды, творчество
народного поэта Гомера, славянские песни,
испанские романсы о Сиде - все одинаково
важно для исследователя. Интерес к народной
поэзии пробудился во всех странах, ученые-филологи,
поэты один за другим жадно вслушиваются
в голоса народов, и несомненно, заслуга
первого открытия богатейшего источника
народной мудрости принадлежит Гердеру.
Поэты. «Бури и натиска» заняли в истории
немецкой культуры значительное место.
При всех своих заблуждениях они, бесспорно,
сыграли прогрессивную роль в жизни своего
народа.
|
Вывод
Литература немецкого
Просвещения, как писал Н.Г. Чернышевский,
дала народу «сознание о национальном
единстве, пробудила в нем чувство законности
и честности, вложила в него энергические
стремления, благородную уверенность
в своих силах».
Немецкая культура XVIII столетия вышла
за национальные рамки, войдя составной
частью в общечеловеческую мировую культуру.
Германия выдвинула гигантов литературы
мирового значения - Лессинга, Гете, Шиллера,
теоретика искусства Винкельмана, талантливых
представителей литературного движения
«Бури и натиска». В конце XVIII века невиданных
высот достигает немецкая музыка в гениальных
произведениях Моцарта и Бетховена. Германия
дала миру крупнейших мыслителей - Канта,
Фихте, Гегеля.
Немецкое Просвещение дало миру великолепные
образцы художественной прозы («Страдания
юного Вертера», «Вильгельм Мейстер» Гете),
в которых политическая и философская
тенденция мастерски увязана с реалистическим
изображением действительности. Высокого
развития достигла в немецкой литературе
XVIII столетия просветительская и философская
лирика («К радости» Шиллера, «Ганимед»
Гете). Проблема народности как одна из
важнейших политических проблем, поднятых
немецким Просвещением, нашла свое выражение
не только в драматургии, но и в лирике.
Народные легенды, художественные средства
народной поэзии, с исключительным мастерством
использованные Шиллером и Гете в балладах,
дают тому наглядный пример.
Немецкое Просвещение обогатило человечество
и в области эстетической мысли (теоретическое
наследие Лессинга, Гете, Шиллера).
Все лучшее, значительное, грандиозное,
что было в немецком Просвещении XVIII столетия,
воплотилось в бессмертном творении Гете
- его эпической трагедии «Фауст».
Появление в немецкой литературе Фридриха
Шиллера вдохнуло новую жизнь в угасавшее
движение «Бури и натиска». Его тираноборческая
драма «Разбойники», вышедшая в 1781 году,
как нельзя лучше отвечала духу штюрмерства.
Однако общественная обстановка в Германии
изменилась, и «бурные гении» были уже
не те, так что молодой Шиллер не столько
продолжил, сколько завершил своим творчеством
знаменитое литературное движение, отразившее
растущее национальное самосознание немцев
и поднявшее их литературу на новую ступень.
Список литературы
1. Неустроев В.П. Немецкая литература
эпохи Просвещения. - М., 1978.
2.Тройская М. Немецкая сатира эпохи Просвещения.
- Л., 1962.
3. Жирмунский В.М., Сигал А. У истоков европейского
романтизма // Уолпол, Казот, Бекфорд. Фантастические
повести. - Л., 1967.
4. Ланштейн П. Жизнь Шиллера. - М., 1984.
5. Морозов А. "Симплициссимус" и его
автор. - Л., 1984.
6. Тураев С. От Просвещения к романтизму.
- М., 1983.
7.Сокомиский М. Западноевропейский роман
эпохи Просвещения. - Киев, 1983.
|