Дух патриотизма русского народа в годы Отечественной войны 1812 в романе "Война и мир"

Покоривший полмира  Наполеон недоумевает, почему его армия  не может взять "слабое, неукрепленное  крыло русских". Храбрость русских полков внушает суеверный ужас французам. "Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят", — говорит Наполеону адъютант. Страшная картина поля, усеянного трупами людей, сменяется видом измотанной и обескровленной русской армии после сражения. Казалось бы, врагу осталось сделать только небольшое усилие, чтобы разбить армию Кутузова, но французы "испытывали... чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения".

Армия Наполеона не могла победить в войне, которую вел весь русский народ. Солдаты дрались за русскую землю. Андрей Болконский говорит Пьеру: "...В войсках был такой дух, которого я никогда не видал... мы два дня сряду отбивали французов и... этот успех удесятерял наши силы". Русский дух победил французскую выучку и дисциплину.

С армией, покорившей Европу, сражались ополченцы, отказывавшиеся от водки перед боем, партизаны, наводившие панику на завоевателей. Толстой показывает бесстрашного партизана Тихона Щербатого, который "был самым полезным и храбрым человеком" в отряде Денисова, старостиху Василису, уничтожившую сотни французов, дьячка, ставшего командиром партизанского отряда. "Партизаны уничтожили великую армию по частям", — пишет Толстой.

Именно единение всего народа, ставшего на защиту родной земли, помогло одержать победу над Наполеоном. "Всем народом навалиться хотят, одно слово — Москва. Один конец сделать хотят", — в этих словах ополченца передана вся суть народной войны, в которой решалась судьба России.

Лев Николаевич Толстой, великий писатель земли  русской, изобразил Отечественную  войну 1812 года со всей силой своего реализма. "Война и мир" рисует образ народа-победителя. Героизм  тысяч русских воинов, отчаянная  храбрость партизан, поднявших "дубину народной войны", всеобщий патриотический подъем — вот, по мнению писателя, причины победы над Наполеоном. Ратный подвиг народа в Отечественной войне 1812 года стал одной из самых славных страниц в истории России. В романе "Война и мир" этот подвиг нашел свое правдивое изображение.

Тема народного партизанского движения в 1812 году является неотъемлемой частью более общей темы «Народ в войне Двенадцатого года». Последняя являлась одной из наиболее заидеологизированных как в русской дореволюционной, так и, особенно, в советской исторической науке.  
Общеизвестно, что собственно партизанами были временные отряды из военнослужащих регулярных частей и казаков, целенаправленно и организованно создававшиеся русским командованием для действий в тылу и на коммуникациях неприятеля. Российская историография XIX - начала XX века чётко разделяла действия партизан и стихийно создававшиеся отряды самообороны поселян; для описания действий последних и был введён термин «народная война». Термин «крестьянское партизанское движение» был введён советскими историками, пытавшимися втиснуть события начала XIX века в схему, созданную как калька так называемого «всенародного партизанского движения в годы Великой Отечественной войны». Собственно, основоположником взгляда, трактующего войну 1812 года как уменьшенную копию советско-германской войны 1941-45 г.г., был И.В.Сталин, псевдоисторическими пропагандистскими параллелями желавший оправдать в глазах народа небывалую цену победы.  
Что же скрывается под этим неудачным термином?  
А просто живая реакция народа, почти на 90% состоящего из патриархального крестьянства, на иноплеменное нашествие.  
Она была разнообразной, поскольку определялась многими факторами: сословным статусом людей, общим положением дел в той или иной волости, личными мотивами, религиозными воззрениями, степенью развитости личного самосознания, - то есть, жизненными реалиями того времени. В широком смысле слова, эта реакция определялась культурой русского народа начала XIX века - совокупностью его ценностных ориентаций и поведенческих норм, сложившихся в данную историческую эпоху с учётом наследия прошлого.  
Смотреться в зеркало не всегда приятно, поэтому нет ничего удивительного в том, что специальных работ по этому вопросу за последние 80 лет вышло крайне мало, а авторы их оперировали ограниченным кругом источников, в первую очередь, сообщением о крестьянском движении в Подмосковье московского генерал-губернатора гр. Ф.В.Ростопчина и носившими пропагандистский характер публикациями газет и журналов 1812-1813 г.г. Таким образом, историками изучалась не собственно жизнь крестьян, а представление об этой жизни, созданное стараниями дворянских идеологов, неважно в данном случае, либерального или консервативного направлений.  
Русская дореволюционная историография 12-го года достаточно чётко делится на два главных направления: охранительно-консервативное, старательно подчёркивавшее «отечественность» войны в смысле единения всех сословий вокруг престола и породившее массу эпигонов-пропагандистов и либеральное. Однако, Россия в то время не была тоталитарным государством, и, в целом, национальная историческая наука была менее подвержена идеологическому давлению, чем в советский период. Она всё-таки стремилась осмыслить тему во всей её сложности, шире привлекая корпус мемуаров, эпистолярное наследие, памятники народного творчества и т.п. Нельзя переоценить выдающуюся роль частных изданий в публикации исторических материалов. Советская же наука просто игнорировала те данные, что не укладывались в рамки господствующей идеологической концепции; доступ к архивам и зарубежным публикациям был в лучшем случае затруднён, традиция частного издательского дела уничтожена.  
Такой подход неизбежно приводил поистине к геркулесовым столпам лжи.  
В качестве характерного примера рассмотрим фрагмент написанной в 1938 г. книги академика Е.В.Тарле «Нашествие Наполеона на Россию. 1812 год».  
Академик цитирует известное письмо М.А.Волковой В.И.Ланской от 30 сентября 1812 г. Волкова пишет: «Мы живём против рекрутского присутствия, каждое утро нас будят тысячи крестьян: они плачут, пока им не забреют лба, а сделавшись рекрутами, начинают петь и плясать, говоря, что не о чем горевать, что такова воля Божья.  
Чем ближе я знакомлюсь с нашим народом, тем более убеждаюсь, что не существует лучшего...».  
Мало-мальски знающий русскую деревню человек скажет, что здесь описана нормальная реакция мужика, выражаемая им самим даже и сейчас, в конце XX века, словами «жизнь решилась», то есть, выбор за него сделан, остаётся покориться судьбе. Для русского барина и впрямь не было лучшего народа.  
Каков же комментарий Е.В.Тарле? Он не без патетики пишет: «Мы знаем, как вели себя под Смоленском, при Бородине, под Малоярославцем те рекруты, которые «пели и плясали» от радости, когда их брали в солдаты».  
Подтасовка очевидна.  
Таким образом, представляет интерес попытка заново обратиться к комплексу источников, по которым можно непредвзято реконструировать события, касающиеся одного из самых известных и показательных эпизодов войны 1812 года - деятельности так называемого крестьянского партизанского отряда под руководством Г.М.Курина.  
Фигуру Г.М.Курина популяризировали уже дореволюционные дешёвые пропагандистские издания, предназначенные «для войск, народа и школ» и служившие проводником официальной идеологии православия, самодержавия и народности.  
Советские же историки и партийные пропагандисты сделали из Курина некоего мини-Пугачёва. Ими был запущен тезис об его крепостном, - то есть, классово непорочном - происхождении; сообщалось, что отряд под его руководством якобы осуществлял функции управления в крае, пока там не было ни оккупационной, ни российской государственной власти, а затем, одолев маршала Нея и освободив город Богородск, совершил боевой поход на Смоленщину; сам же Курин был принят, обласкан и награждён лично «народным полководцем» Кутузовым. Полное «обронзовение» образа произошло в годы празднования 150-летия войны 1812 года, когда административным решением московских властей «куст» улиц на западе столицы был назван именами лиц, вошедших в хрестоматийную обойму героев Отечественной войны, в том числе, Курина, и те же имена были запечатлены на помпезном памятнике Кутузову и на досках Бородинского моста. Нет ничего удивительного в том, что автору в 1980-е годы приходилось слышать бытовавшее среди советских пропагандистов мнение о том, что московская улица Герасима Курина названа так именно потому, что отряд Курина имел в этих местах привал по дороге на запад.  
Автором уже выпущены в свет работы, посвященные реконструкции действительных событий 1812 года в Вохонской экономической волости Богородского уезда Московской губернии, однако, они носят популярный характер, что объективно снижает их ценность. В настоящей работе автор, опираясь на имеющийся опыт и знания, постарается систематически изложить свою точку зрения на предмет, тем самым дополнив и подкорректировав предыдущие работы, в которых была отдана некоторая дань условиям публикации. 

Победоносная  для России Отечественная война 1812 года продолжает волновать умы  и сердца наших современников, тем  более, что приближается юбилейный 2012-й год - год двухсотлетия со времени этого поистине эпохального события для нашей Родины, да и для всей мировой истории.

Отечественная война - один из самых драматических  и вместе с тем самых значительных по своим последствиям моментов русской  истории. В ней всё захватывает  и всё заставляет работать научную мысль. В ней и в тех событиях, которые из неё развернулись, найдут неисчерпаемый кладезь и художник, и социолог, и политик, и дипломат [2]. Спустя два века мы находим неопровержимые подтверждения сказанному.

Война 1812 года не являлась войною только Франции или Наполеона с Россией. Это была по существу европейская война, в которую были втянуты почти все государства Европы, но в которой главная роль принадлежала Франции и России.

Наполеон, держа  под пятой 72 миллиона населения Западной и Центральной Европы, двинул против России « Великую армию» - более полумиллиона солдат, 1372 орудий.

Вторжение в  наше Отечество полчищ Наполеона, угроза самой независимости России вызвало  у россиян, у сибиряков чувство  величайшего патриотизма, готовность к самопожертвованию в борьбе за Родину. Сибирские полки участвовали во всех сражениях Отечественной войны, в числе первых они встретили неприятеля у Немана, героически сражались у стен горящего Смоленска, насмерть стояли они на Бородинском поле, в составе победоносной Русской армии вошли в Париж.

Эпицентром, главным  событием Отечественной войны 1812 г., несомненно, является знаменитое сражение 26 августа ( 7 сентября ) неподалеку от Можайска, у села Бородина, вошедшее с тех  пор в историю как немеркнущий символ мужества, патриотизма и героизма русского народа.

Армия наша 22-го августа подошла к Бородину. Бородинскую  позицию, в 10 верстах от Можайска и 108 верстах от Москвы [4], протяженностью около 7 верст, заняли русские войска численностью до 103 тыс. регулярных войск (в том числе – 72 тыс. пехоты и 17 тыс. кавалерии), при 640 орудиях, и кроме того – 7 тыс. казаков и 10 тыс. ратников. Общее же число войск Наполеона простиралось до 130 тыс. при 587 орудиях. На пространстве квадратной мили находилось двести пятьдесят тысяч человек, более шестидесяти тысяч лошадей и более 1 200 орудий. С одной стороны были воины, пришедшие с крайних пределов запада и юга Европы, большей частью опытные, участвовавшие во многих битвах, и во главе их – величайший полководец того времени; с другой, стояли воины со всех областей России, прибывшие от Ледовитого моря, Урала и Каспия, из отдаленной Сибири и с Кавказа, уступавшие в боевой опытности противникам, но закаленные в трудах и лишениях и предводимые полководцем, на которого возлагала надежду вся Россия [5].

В соответствии с «Диспозицией для 1-й и 2-й Западных армий, при селе Бородине расположенных  августа 24 дня 1812 г.» среди войск  правого крыла находились Тобольский и Селенгинский пехотные полки.

На Курганной  высоте, являвшейся важнейшим опорным пунктом русской позиции, было возведено сильное укрепление, имевшее прекрасный обстрел по направлению новосмоленской дороги, левого берега Колочи и подступов к Шевардинской передовой позиции. Это укрепление, игравшую огромную роль во время сражения, известно под названием батареи Раевского или Курганной.

Оборона батареи  Раевского поручалась войскам, расположенным  в центре. В центре стояли 6-й пехотный и находившийся позади его 3-й кавалерийский  корпуса, оба под командованием  генерала от инфантерии Дохтурова. В состав 6-го корпуса входила 24-я пехотная дивизия генерал-майора Лихачёва (Уфимский, Ширванский, Бутырский, Томский пехотные полки, 19-й и 40-й егерские полки, а также дивизион №24-й артиллерийской бригады). Всего в 6-м пехотном корпусе было 28 батальонов с двумя артиллерийскими ротами, в числе 9 900 человек с 24 орудиями. В 3-м кавалерийском корпусе генерал-адъютанта Корфа, наряду с драгунскими полками Курляндским, Оренбургским, находились полки Сибирский и Иркутский драгунские (генерал-майор Крейц). Всего в центре войск имелось в количестве 13 600 человек.

В числе войск  левого крыла находился Сибирский  гренадерский полк [7].

25 августа обе  стороны готовились к бою. Наполеон  почти весь день провёл на  коне, обозревая русские позиции и делая распоряжения на следующий день для их атаки.

Кутузов также  объезжал наши войска, беседуя с  ними простым русским языком, воодушевлял  их к предстоящей битве и, глубокий знаток сердца русского народа, приказал пронести вдоль всей линии войск чудотворную икону Смоленской Божией Матери, вывезенную из горящего Смоленска, и с тех пор сопровождавшую наши войска. «Духовенство шло в богатых ризах, по временам останавливаясь и совершая молебствия. Медленно подвигалась Святая икона и тысячи благочестивых воинов падали на колени, принося теплые молитвы за спасение родины. Сам главнокомандующий со всем своим штабом встретил икону и поклонился ей до земли»[8].

Наступила холодная ночь перед сражением. «То была роковая, грозная, священная ночь для русских, - пишет участник сражения. – За той ночью решится судьба сражения… Тогда не об одной славе, не об одной жизни русских, но о свободе Руси шло дело… Никто не боялся тогда умереть – боялись, что трупы наши не загородят Наполеону дороги к порабощению милой родины… Никто не спал. Солдаты заботливо чистили ружья, точили штыки и, готовясь к смерти, надевали чистые рубашки. Шёпотом завещали они землякам отнести поклон, кто к жене, кто к брату, кто благословление детям… Они знали, что завтра будут драться на пороге Москвы, а Москву каждый считал воротами в дом свой».

Утром 26-го августа  началось знаменитое Бородинское сражение. «15 часов длился отчаянный с обеих  сторон бой; 700 неприятельских пушек  не умолкали и ни на минуту; на пространстве 8-9 квадратных миль падает и устилает собою поле битвы до 75 000 людей. Крики, стоны, вопли наполняли воздух – то был ад со всеми его ужасами …»[9].

Основные бои  на Бородинском поле развернулись за главные пункты русской армии  – Багратионовы флеши, батарею Раевского, с. Бородино, героическая оборона которых решала исход великой битвы. В результате успешной их защиты войска Наполеона не смогли осуществить прорыв русской позиции, а исключительно тяжёлые потери в боях за эти укрепления привели французов в конечном счёте к поражению.

Во время сражения батарея Раевского была трижды атакована  противником: раз за разом он всё  время пытался закрепиться в  центре позиции русской армии. К  середине дня французы начали последнюю  атаку батареи Раевского. Заняв  утром Бородино, а затем Семёновские флеши, они получили возможность вести перекрёстный огонь по Центральной высоте: 70 орудий вели фланкирующий огонь, 60 орудий обстреливали батарею с фронта. Для защитников высоты огонь артиллерии был особенно губителен.

По словам очевидца: «Самое пылкое воображение не в состоянии представить сокрушительного действия происходившей здесь канонады. Гранаты лопались в воздухе и на земле, ядра гудели, сыпались со всех сторон, бороздили землю рикошетами, ломали в щепы и в дребезги всё, что встречали в своём полёте. Выстрелы были так часты, что не оставалось промежутка между ударами; они продолжались беспрерывно, подобно неумолкаемому раскату грома»[10].

Только в четвёртом  часу дня, во время третьей атаки  французов, кавалерии Коленкура  и пехоте вице-короля удалось занять батарею Раевского, однако сражение уже было на исходе; враг с наступлением темноты вынужден был оставить батарею Раевского и ряд других пунктов русской армии, временно захваченных в ходе сражения.

Курганная батарея  к 15 часам, когда её заняли французы, представляла собой «зрелище, превосходившее по ужасу всё, что только можно вообразить. Подходы, рвы, внутренняя часть укреплений – всё это исчезло под искусственным холмом из мёртвых и умирающих, средняя высота которого равнялась 6-8 человекам, наваленным друг на друга». «…Погибшая тут почти целиком дивизия Лихачёва, казалось, и мёртвая охраняла свой редут»[11].

Бои за артиллерийские пункты – батарею Раевского и  Семеновские флеши – стоили противнику около 75 процентов всего количества убитых и раненых в Бородинском сражении.

Бородино дорого обошлось Наполеону. Его армия потеряла убитыми и ранеными более 50 тыс. человек, или 43,3 процента своего состава. Огромные потери понесла конница – около 16 тыс. человек, или 57 процента её состава. Велики были потери французов и в начальствующем составе: из строя выбыло 263 человека, в том числе 47 генералов. Потери русской армии убитыми и ранеными тоже были значительными, они достигли почти 44 тыс. человек, т.е. 36 процентов состава армии. Так закончилось это кровопролитное сражение, не давшее наступавшему никакого результата. После 12-часового непрерывного боя оно закончилось на том же месте, где и началось [12].

…Война 1812 года столь богата славными делами наших  соотечественников, что мы едва ли будем  когда в состоянии воздать должную дань хвалы всем деяниям этой великой эпохи.

В Бородинском  сражении Сибирские полки стяжали  неувядаемую славу. Доблестная 24-я  пехотная дивизия сибиряков героически обороняла Смоленск; смертью храбрых  пала она на Бородинском поле, защищая батарею генерала Раевского [13]. Тобольский пехотный полк в Бородинском сражении, построившись в каре, выдержал и отбил шесть атак неприятельской кавалерии, задержав на фланге до ночи продвижение французской конницы. Сибирский и Иркутский драгунские полки принимали участие в кавалерийской схватке, развернувшейся за ключевую позицию Бородинского поля – Курганную батарею. То была, по словам Барклая де Толли, «кавалерийская битва из числа упорнейших, когда-либо случавшихся». В Сибирском драгунском полку осталось лишь 125 рядовых и три офицера. Томский пехотный полк выдержал наиболее ожесточённые атаки противника, так как был расположен на самой батарее Раевского. В итоге в бою 26 августа 1812 года Томский и Тобольский полки потеряли более половины личного состава. 95-й Красноярский полк , отбивая атаки Морана и Брусье, потерял 20 офицеров и 712 нижних чина. Совсем немного осталось людей в Бутырском, Ширванском, Уфимском, 19-м и 40-м егерских полках…[13].

За мужество и героизм, проявленные сибирскими полками, ряд из них был удостоен высоких наград. 9-й гренадерский Сибирский полк получил Георгиевские трубы за 1812 г. и знаки на шапки за 1812-1814 гг.; 38-й Тобольский пехотный полк – Георгиевское знамя за 1812 г. и серебряные трубы за взятие Монмартра; 41-й Селенгинский пехотный полк - поход ( особый барабанный бой, при отдании чести, жалуемый за военное отличие – Ю. Ф. ) за отличие 1812 г.; 43-й Охотский пехотный полк – Георгиевское знамя за 1812-1814 гг.; 44-й Камчатский пехотный полк – Георгиевское знамя за 1812-1814 гг. и Георгиевское знамя за Ла- Ротьер 1814 г.