Альбом  уездной барышни

Альбомы столичных и провинциальных девушек  – их еще называли барышнями –  играли большое значение в жизни  их владелиц. На его страницах подруги  оставляли свои пожелания к именинам, дням рождения; художники-любители рисовали портреты, шаржи, пейзажи; "домашние" поэты записывали стихи "на случай". Сами барышни старательно вписывали в альбом стихи модного поэта. Вся девичья жизнь с ее радостями и печалями находила отражение на страницах альбома.

После замужества альбомы прятали в  нижнем ящике комода, укладывали на дно шкатулки подальше от ревнивых взглядов мужа и новой родни. После кончины альбом переходил по наследству к дочке, потом – к внучке и т.д., пока не находил постоянное пристанище в архиве, в музее, в библиотеке. Сейчас альбомы дворянских девушек в кожаных и сафьяновых переплетах, с бронзовыми и золотыми застежками, украшенные монограммами владелиц, дворянскими гербами, являются объектами пристального внимания и изучения специалистами по истории культуры России.

В пушкинское и лермонтовское время альбомы были рукописными. В середине XIX века после изобретения светописи – так назвали тогда новый вид искусства – фотографию, и широкого ее распространения по всей России возникла мода на фотографические альбомы. Они были двух типов. Небольшие по формату для маленьких визитных фотографий, размером с визитную карточку и большие альбомы для хранения в них кабинетных фотографий. Их название произошло от места бытования – кабинета. В кабинетах, на больших письменных столах, покрытых сукном, в рамках под стеклом стояли фотографии родных, друзей, знакомых, снимки членов императорской семьи, фотографии знаменитостей.

Один  из таких альбомов для кабинетных фотографий в кожаном переплете  со стальной застежкой когда-то принадлежал  вышневолоцкой дворянке, представительнице известного в этих краях рода Манзей – Софье Николаевне Манзей, в замужестве Волковой (1861-1942). Угол верхней крышки альбома украшен серебряной монограммой из двух переплетенных латинских букв "SM" – инициалы имени и фамилии Софьи Манзей.

Соня  – дочь отставного полковника лейб-гвардии  Гусарского полка Николая Николаевича  Манзея (1825-1889), внучка генерал-майора, приятеля А. С. Пушкина Николая Логиновича Манзея (1784-1862), правнучка по "женской" линии С. С. Яковлева – сына знаменитого заводчика екатерининских времен Саввы Яковлевича Собакина, осташковского мещанина, сумевшего на государственных поставках и винных откупах нажить миллионное состояние. Разбогатев, неблагозвучную фамилию он сменил на фамилию Яковлев, произведенную от отчества. После кончины С. С. Яковлева его огромное состояние по именному указу Екатерины II было разделено по числу сыновей на 4 части. Прадед Сонечки Сергей  
 
 

    Начиная с середины XVIII века, в домах образованных барышень были чрезвычайно популярны рукописные альбомы, в которых гости и друзья могли оставить рисунок, стихотворение или какую-либо другую "вечную" память хозяйке альбома.  
Нужно сказать, что многие мечтали о том, чтобы оставить о себе память на страницах этих рукописных книг.  
Записи, оставляемые в альбомах представляли собой: — восхищение красотой и умом владелицы альбома; — пожелания счастья, любви; — клятвы верности и преданности; — наставления не забывать друзей, клятва в вечной дружбе; — напоминание о детстве — лучшей поре в жизни — «не торопись казаться взрослой»; — куплеты о любви и коварстве мужчин; — а также типичные шутки, эпиграммы.

    Об  этих «рукописных книгах» писали много, так Е. А. Баратынский в  одном из своих стихотворений  пишет о том, что альбом необходимо вести всем девушкам, чтобы не забыть имена всех своих поклонников. В другом стихотворении он называет альбом кладезем воспоминаний, так как в старости или на чужбине очень приятно полистать его страницы и вспомнить былые времена, друзей, возлюбленных.

    Сейчас  в начале двадцать первого века полновесно вернуться к этой традиции, пожалуй, невозможно, но привнести в нашу жизнь элементы романтики, некоторой утонченности и душевности очень хочется. Ведь непременным условием каждого послания и каждой записи в альбоме было дружеское отношение между людьми.

    Небольшой изысканный альбом можно взять на девичник перед свадьбой и подружки заполнят его добрыми словами и шуточными наставлениями.

    Как у Пушкина в «Евгении Онегине»:

«Конечно, вы не раз видали  
Уездной барышни альбом, 
Что все подружки измарали 
С конца, с начала и кругом…»

    Альбом  пообъемнее можно предложить, как альбом для пожеланий в День свадьбы или Юбилейной даты, где оставят записи Ваши гости и друзья.

    А если Вы цените постоянство и семья  для Вас оплот стабильности,  выберите торжественный и солидный альбом большого размера. Такой альбом можно сделать лицом семьи — на первой странице рядом с именем владельца изобразить семейный герб или девиз и вносить записи о значимых событиях и вехах в развитии Вашей семьи от бракосочетания до рождения внуков и правнуков.

    Сегодня можно найти открытки на любое  мероприятие на любой вкус с серьезными и шуточными пожеланиями уже заполненными типографским текстом, но есть категория событий, добрую и живую память о которых хотелось бы сохранить на длительное время. Для этого может оказаться очень полезным рукописный альбом, ведь даже само слово «альбом», латинское по происхождению, в русский обиход вошло из французского языка, где оно означает «памятная книга».

    Рукописная  книга сохранит не только содержание пожеланий, но дух и энергетику событий  на долгие годы!

О предыстории рукописного альбома можно почитать по ссылкам:

    

Конечно, вы не раз видали 
Уездной барышни альбом, 
Что все подружки измарали 
С конца, с начала и кругом. 
Тут непременно вы найдёте 
Два сердца, факел и цветки, 
Тут, верно, клятвы вы прочтёте 
В любви до гробовой доски. 
А. С. Пушкин.  
                        Евгений Онегин. 
 

«То был чудесный сон»

Р. Я. Лаптева

Нина Ничипорович  не принадлежала к числу «светских  ветрениц» или «кокеток записных», но альбом имела. Так было принято  и в XIX веке, и в начале XX века. Альбом, где изливают душу в своих и чужих стихотворных строчках, созвучных струнам нежного сердца. Чувствительного сердца, способного сострадать.

А барышней она  была действительно провинциальной. Родилась 26 апреля 1908 г. в семье Павла  Яковлевича Ничипоровича, начальника почтово-телеграфной конторы. Папеньку по службе переводили из одного городка в другой (Старая Рудня, Торжок, Рогачёв, Скидель и др.). Жена и пятеро детей следовали за ним. Все они вероисповедания православного. В Вятку Нина Павловна переехала в 1932 г. Здесь обрела семью, прожила до 92 лет. Сыновья, Анатолий и Алексей Мельковы, сохранили мамины тетради, письма, документы. Альбом как предмет быта, культуры, свидетельство времени заслуживает отдельного исследования. Предоставим это Тамаре Константиновне Николаевой – писателю, фольклористу, краеведу.

Меня же интересует образ уездной барышни, её внутренний мир, который встаёт со страниц альбома, начатого в марте 1928 г. Жили Ничипоровичи обычно на казённой квартире, в том  же доме, где находилась почта.

В комнате стулья с  обивкой сафьянной, 
Образ с лампадкой в углу, 
Книги на полках, камин, фортепьяно, 
Мягкий ковёр на полу…

Строки из стихотворения «Садик запущенный» (автор – К. Р., то есть Константин Романов), наверное, напоминали Нине безмятежное детство среди любящих друг друга людей, среди цветов, книг и музыки. Так подумалось. А подтверждение нашла в «Автобиографии», написанной по просьбе сыновей. «Детские годы мои прошли очень хорошо. Наша мама устраивала нам на Рождество и Пасху настоящие праздники с подарками, с новыми платьями, которые шила сама. Вокруг конторы были клумбы с однолетними цветами. Было так хорошо сидеть на крыльце и петь под гитару. Папа играл, а почтовые чиновники, мама и я пели. Несмотря на пятилетний возраст я слова запоминала “слёту”».

Как было хорошо во дни  весны когда-то, 
Как было хорошо на утре юных дней, 
Когда в душе восторженной моей 
Всё было чисто, было свято. 
То был чудесный сон...

Мировая война  и последующая революция раскидали  родных и знакомых. Жизнь превратилась в борьбу за выживание, так как в 1918 г. начался голод. Один из братьев умер. В 1925 г. Нина закончила среднюю школу в г. Жлобине. Жила то с родителями, то у родственников. Работала машинисткой в разных учреждениях. Она по-прежнему любила петь, смеяться, ходить в театр на оперу, а после провожания сидеть с поклонником на скамеечке и болтать обо всём. Есть в альбоме стихотворение, которое начинается так:

Нина! 
Я люблю тебя так оттого, 
Что от пошлых и гордых собою 
Не напомнишь ты мне никого 
Отрезвлённой и ясной душою, 
Что с участьем смогла ты понять 
Роковую борьбу человека, 
Что в тебе уловил я печать 
Отдалённого, лучшего века!

Видно, было в этой девушке строгих правил что-то чистое, неземное. Её сердце жаждало  любви, но любви, освящённой браком, искренней и глубокой.

Любви поцелуй перед  Богом святится, 
Любви поцелуй – благодать,  
Когда в нём любовь может  
                                с правдою слиться, 
Но грех без любви целовать. 
Уйди! Изменить мне былого нет силы, 
А сердце тоскует, болит. 
Меня, не любя, целовал ты, о, милый, 
Пусть Бог тебе грех твой простит. 
(Горбановский. Без любви)

А в моде были случайные связи, гражданские браки  – совсем как сейчас. Нина ждала  того единственного, желанного, который  будет с ней честен в любви. В альбоме есть стихи о том, что мило сердцу верующего человека: о вестнике-Ангеле, о духовном томлении, о церковном благовесте, о чистой, святой вере, о священном Евангелии. А ведь всё, что было связано с религией, находилось под запретом. И уж совсем из разряда подпольной литературы – произведения Есенина, аллегорические стихи, автор которых не указан.

…Волны  из края страданий  и бед, 
Края туманов и бурь, и ненастья, 
Вы передайте наш братский привет 
Людям свободным, баловням счастья. 
Вы не скажите, что видели здесь, 
Дайте им знать про судьбу нашу злую. 
Столько здесь льётся и крови, и слёз,  
Как попирают здесь душу живую…  
(Фрагмент переписала 26.X.1930,  
г. Новозыбков)

Донеси кто-нибудь об этом альбоме, ареста не миновать. Тем  временам старшая сестра Раиса вышла  замуж, уехала в Ленинград. Постепенно туда перебралась вся семья. Нине Павловне оказался вреден сырой климат Балтики, и она уехала к дальним родственникам в Вятку. Последние по времени стихи в альбоме помечены 14-м декабря 1934 г.

Вернулась весна, и с ней  счастье 
И грёзы, 
И страсть, и любовь, и цветущие розы. 
Всё живо, всё полно отрады, любви, 
И слышутся трели, поют соловьи. 
И лес не шумит, лишь порою волна 
Чуть слышно с волною играет. 
О, друг мой, приди, будто шепчет она. 
Приди, счастье здесь ожидает.

В том году Нина уже встретилась с Константином Мельковым в гостях у общих знакомых. В этот вечер она пела, как никогда. Свою невесту вятский друг звал только так – «соловей». А вскоре они обвенчались.

Н. П. Ничипорович справа

В изящных радикюлях  барышень, кожаных футлярах хранились 

миниатюрные альбомы. Переплѐты украшались бронзовой накладкой с

монограммой владельца  и застѐжкой в виде кленового листка, перевязанного

снопа или сердца, пронзенного стрелой. Книжицы были сброшюрованы из

бумаги разных цветов и переложены мягкой прозрачной прокладкой. Между 

листками хранили  засушенные цветы, травинки и даже локоны, срезанные на

память.

   Альбомы  брали с собой на бал. Их показывали друг другу в

перерывах между  танцами. Для облегчения участи тех, кто заполнял

альбомные страницы, в журналах помещались образцы текстов,

предназначавшихся для дам, девиц и молодых людей. В альбомах было

много рисунков, к которым делали моралистические подписи: