Истрия картографии

Сохранились картографические изображения, высеченные на скалах в  эпоху первобытного общества. Особенно замечательны относящиеся к бронзовому веку наскальные рисунки в долине Камоника (Северная Италия), и среди  них план, показывающий возделанные  поля, тропинки, ручьи и оросительные каналы. Этот план принадлежит к  числу древнейших кадастровых планов.

Замечательный памятник русского летописания "Повесть  временных лет" Нестора (около 1113 г.) свидетельствует о широте историко-географического  кругозора летописца Древней  Руси. Последующее раздробление русских  княжеств ограничило интерес к географическим знаниям о карте. Монголо-татарское  иго XIII - XV вв., принесшее русскому народу неисчислимые бедствия, задержало экономическое  и культурное развитие Руси.

Положение изменилось лишь в конце XV века, когда образовалось Русское централизованное государство. Этот процесс сопровождался ликвидацией  феодальной раздробленности отдельных  земель и княжеств, быстрой централизацией управления и активизацией внешней  политики. В таких условиях стала  ощущаться острая необходимость  в изучении страны и в создании её подробной карты. Разнообразные  практические потребности: оборона  западных и южных окраин страны, установление постоянных связей со всеми районами - близкими и далекими, поиски полезных ископаемых и тому подобные задачи, - всё это вызвало необходимость в обстоятельном знакомстве со всей территорией государства. Внешнеполитические факторы: расширение границ на восток, дипломатические связи с соседями - пробуждали интерес к зарубежным территориям.

Как правило, служилым людям, работавшим на окраинах, а равно  всем посольствам, отправлявшимся в  чужие страны, поручалось составлять чертежи новооткрытых или посещенных земель. Так, Иван Петлин, прошедший  в 1618 году из Томска через Урянхайский  край в Калган и Пекин, в своей "Росписи китайскому государству  и пообинскому" говорит, что он привез царю Михаилу Федоровичу "чертеж и роспись по Китайскую область". Семен Дежнев в 1648 году обогнувший морем  северную оконечность азиатского материка и разрешивший, сам, не ведая того, вопрос о проливе между Азией  и Америкой, совершил затем сухопутный переход с реки Анадыря в бассейн  реки Колымы и составил чертеж этого  пути. Казачий десятник Михаил Стадухин, сообщая 1658 году якутскому воеводе  о своем пребывании на Анадыре  и на берегу Охотского моря, уведомляет, что "книги (т.е. описания) и чертеж земли и рекам посланы" в  Якутск. В инструкциях Василию  Пояркову, первому исследователю  реки Амура и Охотского моря, предписывалось: "Да по расспросу иноземскому  да по своему высмотру сделать ему  Василию, Зие реке и Шилке и  в неё падучим сторонним рекам  чертёжь и роспись, и какие  люди на Зие реке и на Шилкеи на строронных реках живут, в которых местах и сколько человек, все то в  роспись имянно отписать по рекам  и урочищам люди и всякую душу имянно, и краски в котором месте синяя, серебряная руда, и медная и иная какая угода, то по тому ж описанию имянно... и чертеж и роспись дороге своей и волоку, и Зие и Шилке  реке, и падучим в них рекам  и угодьям, прислать в Якутской острог, вместе с ясачною казною; и чертеж и роспись прислать всему за своею  Васильевою рукою". Эти примеры  не представляют собой единичных  случаев. Наказы того времени неизменно  повторяют одно и то же требование - составить росписи (описания) и  чертежи (карты) на те местности, куда посланы  служилые люди. Такие съемки должны были быть примитивными. Их исполнители - Казки, ясачные сборщики, воеводы - вовсе не являлись картографами. Ориентировка по странам света и расчет расстояний по времени движения служили единственным средством для составления чертежа. Но именно эти работы открыли культурному  миру обширную страну, единственным источником для познания которой, кроме легенд античных авторов, служили смутные  указания Марко Поло и других западноевропейских путешественников в Монголию.

В вопросе об источниках русской картографии XVII века большой интерес представляет опись чертежей, хранившихся в  Разрядном приказе в 1668 году. Названия некоторых чертежей из этой описи  дают ответ на вопрос о том, как, кем  и когда они создавались: "Чертеж, каков подали в Розряде Иван Васильев сын Бутурлин да подъячей Влас Андреянов, свого досмотру, что они в степи городищ досматривали и описывали во 156 (1647-8) году. Чертеж, каков прислали из Белогорода боярин и воевода князь Борис Александрович Репин во 174 (1665-6) году, что по валу и около валу всяких крепостей по досмотру стольника князя Семена Львова. Чертеж, межевой Карповским, Хотмышским, Обоянским землями письма, и меры, и межеванья Андрея Шеншина, коков прислали из Белагорода воевода Василий Головин да дьяк Дмитрий Карпов во 159 (1650-1) году и т.п.

В воеводских канцеляриях  частные чертежи служилых людей, изображавшие вновь открытые земли, пути по рекам и т.п., нередко сводились  в чертежи городов с относящимися к ним округами; эти сводные  чертежи высылались в центральные  приказы. Надобность в общих картах была настолько велика, что их составление  предписывалось специальными правительственными указами. Именно такова история четырех  чертежей Сибири 1629 года, 1667 года Петра  Годунова, 1672 года и 1698года Семена Ремезова. Чертежи 1629 и 1672 годов не сохранились. Годуновский чертеж известный в  нескольких копиях, представляет небольшой  рисунок - приложение к подробному описанию, - очень грубо, наивно, но вместе с  тем вполне реально изображающий гидрографическую сеть и важнейшие  города Сибири, а также положение  Уральского хребта. Подобно другим картам этого периода, чертеж П.Годунова ориентирован по югу; таким образом, Волга и Печора, ограничивающие карту  с запада, располагаются у правой рамки карты. Ремезов и Витсен утверждают, что чертёж 1667 года был  предан печати. Если так, то он явился самой  ранней из известных нам русских  печатных карт.

Схематический, лишенный подробностей чертеж Годунова оказался недостаточным уже через  несколько лет. Вскоре, в 1672 году был  изготовлен новый чертеж, а 1696 году последовал правительственный указ о составлении новых карт Сибири. В этот раз требования были обширны. Предписывалось "...всем сибирским  городам и с уезды... написать чертежи... а в Тоболску велеть сделать доброму  и искусному мастеру чертеж всей Сибири и подписать внизу от которого и до которого города сколько верст  или дней ходу, и уезды всякому  городу определить, и описать в  котором месте какие народы кочуют и живут, также с которой стороны  к порубежным местам какие народы подошли...а сделав те чертежи велеть прислать в Сибирский приказ безо всякого мотчанья". Чертежи надлежало  изготовить "мерою в длину трех аршин, в ширину двух аршин, самым  добрым мастерством, а большой всей Сибири чертеж сделать в вышину трех аршин, поперег четырех аршин". По исследованиям академика Б.А. Рыбакова первые сводные карты Русского государства относятся к 1497 и 1523 гг.; в XVI веке иностранные картографы неоднократно отмечали использование  русских источников.

В 1525 г. Павел  Иовий составил по рассказам и  чертежам Дмитрия Герасимова, московского  посла в Риме, карту Русского государства, воспроизведенную в собрании карт Баттисты Аньезе (около 1550 г.).

Позднее, около 1536 г., окольничий И.В. Ляцкой, отъехавший в Литву после смерти Василия III, сообщил картографические данные литовскому географу Антонию Виду, составившему в 1542 году карту Русского государства с подписями на русском  и латинском языках (опубликована в 1544 году Мюнстером и в 1555 году Видом; всего известно 36 изданий). Карта  Ляцкого-Вида охватывает пространство от Финляндии до Каспийского моря, от Киева до устья реки Оби. Размером около квадратного метра, ориентированная  на юго-восток, она как бы представляет обзор Русского государства с  птичьего полета.

К тому же времени  относиться карта Московии Сигизмунда Герберштейна, дважды побывавшего в  Москве в качестве австрийского посла. Его карта, гравированная Хирсфогелем  в 1546 г., скромнее, схематичнее по содержанию, чем карта Ляцкого-Вида, но дает правильное изображение Уральского хребта (в  виде меридиональной цепи гор) и границы  лесов на юге России. Герберштейн  не совершал путешествий по стране, и возможность составления им карты без привлечения русских  источников исключена. Карты Ляцкого-Вида и Герберштейна представляют перед  нами яркое отражение географических знаний и связанных с ними картографических начинаний русского народа.

Разнообразие  и многочисленности картографических работ выполнявшихся XVI веке в связи  с военными, административными, хозяйственными и дипломатическими надобностями, свидетельствует  опись архива Ивана IV, составленная около1575 г. Она перечисляет несколько  ящиков с находившимися в них "чертежами" - картами, отдельные  из которых относились к первой четверти XVI века, но большинство было порождено  позднейшими событиями - активной внешней  политикой Ивана IV, в частности  Ливонской войной и завоеванием  Казанского царства. Изготовление чертежей побуждалось Москвой и выполнялось  местной администрацией, посылавшей служилых людей для непосредственного  описания местности.

Известен и  другой документ - "Роспись чертежем розных государств" - карт, хранившихся  в 1614 г. в Посольском приказе; кроме  чертежей русских порубежных земель и городов эта роспись упоминает  также отдельные карты иностранных  государств.

Русской картографии  с момента ее зарождения были свойственны  две замечательные черты: реальный, "полевой" характер исходных материалов и государственная направленность картографической деятельности. Русские  карты XVI и ХНП вв. являлись государственным достоянием и не служили, как это было на западе, предметом торговли и вообще коммерческого интереса.

Вершиной русской  картографии XVI в. был "Большой Чертеж всему Московскому государству", составленный, по-видимому, около 1600 г. (1598?) в Разрядном приказе, т. е. в  том органе центрального управления, который ведал военными силами государства. В 1627 г. "Большой Чертеж" был  выполнен вновь. "И тот старой чертеж ветх, впредь по нем урочищ смотрить не мочно, избился весь и развалился. А вделан был тот чертеж давно  при прежних государех. И в  Розряде... велели, примерясь к тому чертежу, в тое же меру вделать  новой чертеж всему Московскому  государству по все окресные государства", - так пояснялась причина изготовления нового "Чертежа" в 1627 г., когда  в дополнение к нему, очевидно по военным соображениям, был составлен "чертеж полю до перекопи" - дорогам  из Москвы в Крым, а к ним обоим  была написана "Книга Большому Чертежу" - обстоятельное географическое описание Русского государства, удовлетворявшее  практические потребности наших  предков. Подробное в отношении  речной сети, населенных пунктов и "шляхов" (т. е. больших дорог), включающее некоторые  сведения о полезных ископаемых и  размещении народов, это описание вызывает и поныне удивление своей полнотой и точностью, например, в отношении  рек, впадающих в Северный Ледовитый  океан.

"Большой Чертеж" не дошел до нашего времени,  но "Книга Большому Чертежу"  известна в многочисленных копиях. Она позволяет составить вполне  достоверное представление о  "новом чертеже" и "чертеже  нолю". Это были дорожные карты,  показывавшие все сколь-нибудь  значительные населенные пункты, наиболее важные тракты и с  особой полнотой реки - естественные  пути сообщения. Чертеж охватывал  огромную территорию: на западе  его пределами служили р. Днепр  и Западная Двина, на северо-западе - р. Тана в Лапландии, на  востоке - р. Обь; на юге "Чертеж" распространялся на Бухару, Грузию  и Крым. Число географических  названий, подписанных на чертежах, намного превышало полторы тысячи. "Большой Чертеж" и "Книга  Большому Чертежу" явились  не только итогом великолепного  географического труда русского  народа в XVI в., но и свидетельством  его высокой культуры.

В XVI в. складывается и укрепляется русское феодально-абсолютистское государство; завершается объединение  раздробленных прежде земель и княжеств. По словам В И. Ленина, "только новый  период русской истории (примерно с XVII в.) характеризуется действительно  фактическим слиянием всех таких  областей, земель и княжеств в одно целое.. Оно вызывалось усиливающимся  обменом между областями, постепенно растущим товарным обращением, концентрированием  небольших местных рынков в один всероссийский рынок". Централизованное государство постепенно превращается в многонациональное. Его границы быстро перемещаются к востоку. Присоединение Сибири и ее хозяйственное освоение сопровождались выдающимися географическими открытиями, которыми русский народ внес замечательный вклад в великие географические открытия XVI - первой половины XVII в. Поход Ермака в 1581 - 1584 гг. положил начало присоединению к русскому государству народов Западной Сибири, а уже в 1639 г. Иван Москвитин вышел на берега Тихого океана Венцом в исследованиях этого периода явилось плавание Семена Дежнева, обогнувшего в 1648 г. крайний, северо-восточный мыс Азии, носящий теперь его имя. Тогда же В. Поярков (1643 - 1646 гг.), а затем Е. Хабаров исследовали р. Амур.

Это движение направлялось центральной властью, наказы которой  руководили действиями сибирской администрации, служилых людей и казаков. Вместе с тем многие открытия а Сибири и на Дальнем Востоке обязаны  инициативе и энергии "промышленных людей" - охотников за пушниной; местная  администрация всегда внимательно  следила за их движением в новые  земли.

Сибирские открыватели - служилые люди, казаки, промышленники, словом, простые люди, которых потомки  справедливо назвали землепроходцами, - не являлись картографами, но им неизменно  поручалось составлять росписи и  чертежи новооткрытых или посещенных земель.

Ориентировка  по странам света, иногда компас, расчет расстояний по времени (но в отдельных  случаях измерения по дорогам  и рекам), а также "скаски" бывалых  людей и иноземцев использовались для составления чертежей. И, надо отдать справедливость, в этом деле русские исследователи проявляли  не только чувство долга, но и умение наблюдать, видеть и реалистично  передавать результаты своих наблюдений. Государственный и одновременно народный характер составляет замечательную  черту открытий XVII в. Этому факту  во многом обязана самобытность русской  картографии и обширность вклада, внесенного ею в развитие мировой  картографии.

Русские карты XVI и XVII вв. размножались рукописно, т. е. в  единичных экземплярах. Большинство  из них стало жертвой времени: пожары, постоянно опустошавшие русские  города, разорение Москвы польскими  интервентами, небрежное хранение в  архивах потерявших практическую ценность документов - все это способствовало утере карт. Тем не менее, некоторые  карты XVII в., сохранились до наших  дней: "Чертеж украинским и черкаским  городам от Москвы до Крыма" середины XVII в. (находится в Государственном  архиве Швеции); "Чертеж русским и  шведским городам до Варяжского моря" (около 1653 г.), распространяющийся на северо-западную часть Русского государства и  Балтийское море и показывающий наряду с населенными ппунктами гидрографию, границы и расстояния (находится в Центральном государственном архиве древних актов в Москве); большая дорожная карта Европейской России примерно к агу от параллели Москвы, около 1685 г., очень подробная вдоль дорог а водных путей (находится во Франции в Хранилище Морского министерства); некоторые планы городов; упоминаемые ниже ччертежи Сибири 1667 и 1673 гг., а главное, сборники карт С. У. Ремезова.

Росписи и чертежи  служилых людей, имевшие по преимуществу маршрутный характер, собирались в  воеводских канцеляриях, где нередко  сводились вместе в карты отдельных  городов с относящимися к ним  уездами, областями и т. д. Весьма примечательно составление сводных  карт всей Сибири, надобность в которых  была настолько велика, что их изготовление предписывалось специальными распоряжениями центральных правительственных  органов. Таковы две карты Сибири: чертеж 1667 г., изготовленный "по указу  великого Государя... в Тоболску тщанием  столника и воеводы Петра Ивановича  Годунова с товарыщи", и чертеж 1673 г.