Жизнь и творчество Фридриха Ницше

       Панегирик Вагнеру в четвертом "Несвоевременном" - это и отречение от него, и  прощание с ним, лебединая песня "вагнерщины и героического германизма". Разрыв этот открывал перспективу абсолютного  одиночества, ибо, по словам самого Ницше, "у меня не было никого, кроме Рихарда Вагнера". В сферу пересмотра втягивается и Шопенгауэр

       Наступил  короткий период позитивистского перерождения Ницше, прилежание ремесленника стало  выше природной одаренности, наука - выше искусства, целью культуры стало  уже не сотворение художественного  гения, а познание истины.

       Период  этот совпал со столь резким ухудшением здоровья, что Ницше в октябре 1876 г. получил годичный отпуск для лечения и отдыха, во время которого он урывками работал над новой книгой, составленной в форме афоризмов, ставшей обычной для его последующих сочинений. Дело здесь в оригинальном образе мышления Ницше, чуждом традиционной систематики, свободном и музыкальном. Он не фиксирует строго очерченную мысль, а скорее, нюансирует все, что приходит на ум, предлагает не жесткую формулу, а широкое поле для осторожного обдумывания всего предполагаемого. По словам принстонского профессора В. Кауфмана, "в одном и том же разделе Ницше нередко занят этикой, эстетикой, философией истории, теорией ценностей, психологией и, быть может, еще полудюжиной других областей, Поэтому усилия издателей Ницше систематизировать его записи должны были потерпеть неудачу " 
 
 
 

       1.3 Новое философское мировоззрение и разрыв с прошлым

       В мае 1878 г. была опубликована новая книга  Ницше "Человечество, слишком человеческое" с подзаголовком "Книга для  свободных умов". В ней автор публично и без особых церемоний порвал с прошлым и его ценностями: эллинством, христианством, Шопенгауэром, Вагнером.

       Одна  из версий случившегося усматривает  причину поворота в воздействии  на Ницше его "злого демона" - философа и психолога Пауля Рэ (1849 - 1901), с которым Ницше тесно сдружился, живя в Сорренто.

       Несомненно, дружба с Рэ сыграла известную  роль в переломе ницшевского мировоззрения, но Ницше уже до этого знакомства явно охладел к вагнерианству  и метафизике немецкого идеализма. В Пауле Рэ он нашел не вдохновителя, а единомышленника.

       Новый, 1879 г. принес Ницше неимоверные физические страдания: почти каждодневные приступы болезни, резкое ухудшение зрения. Продолжать преподавание он был не в силах, и  в июне Ницше получит по его  прошению отставку с назначением ежегодной пенсии в 3 тыс. франков. Он уехал из Базеля в Сильс-Марию, в долину Верхнего Энгадина.

       В этом, 1879 году он создал новые книги: "Пестрые мысли и изречения", "Странник и его тень". А в  следующем, 1880 году появилась "Утренняя заря", где сформулировано одно из краеугольных понятий ницшеанской этики - "нравственность нравов".

       Вначале Ницше проанализировал связь  падения нравственности с ростом свободы человека. Он полагал, что  свободный человек "хочет во всем зависеть от самого себя, а не от какой-либо традиции". Последнюю он считал "высшим авторитетом, которому повинуются не оттого, что он велит нам полезное, а оттого, что он вообще велит". А отсюда следовало еще пока не высказанное, но уже прочерченное отношение к морали как к чему-то относительному, так как поступок, нарушающий сложившуюся традицию, всегда выглядит безнравственным, даже и в том случае, если в его основе лежат мотивы, "сами положившие начало традиции".

       Зимой 1881-1882 г. Ницше написал "Веселую  науку", выходившую позже несколькими изданиями с дополнениями.

       С этого сочинения началось новое  измерение мысли Ницше, невиданное никогда прежде отношение к тысячелетний европейской истории, культуре и  морали как к личной своей проблеме: "Я вобрал в себя дух Европы - теперь я хочу нанести контрудар". Но столь интимная сопереживаемость с историей не могла обернуться ни чем иным, как "отравлением стрелой познания" и "ясновидением" , а сам Ницше - "полем битвы". Легко пожать плечами при этом признании, полагая, что оно было высказано человеком, страдающим манией величия. Труднее признать как непреложную данность поразительнейший дар Ницше жить в возвышенном мире и не воспринимать это как "нечто фальшивое и жуткое".

       Дюринг  высказал мысль, что Вселенную в  принципе можно было бы представить в любой момент в виде комбинации элементарных частиц. Тогда мировой процесс будет калейдоскопом их различных комбинаций, число которых имеет предел. А это означает, что после завершения последней комбинации может вновь складываться первая. Следовательно, мировой процесс - не что иное, как циклическое повторение однажды уже бывшего. Дюринг как позитивист отвергал такую гипотезу, считая количество комбинаций уходящим в "дурную бесконечность" (выражение Гегеля). Однако эта идея глубоко поразила Ницше. Ницше вслед за Дюрингом исходит из того, что в основе бытия лежит некое определенное количество квантов силы, понимаемых не физически, а биологически. Кванты эти, подобно объективациям воли в философии Шопенгауэра, находятся в постоянной борьбе друг с другом, образуя при этом отдельные сочетания. А так как число квантов постоянно, то периодически должны складываться комбинации, уже бывшие когда-то прежде: "Все становление имеет место только в рамках вечного круговращения и постоянного количества силы". Таким образом, бытие в том виде, в каком оно существует, не имеет цели и смысла, оно неумолимо вновь и вновь повторяется, никогда не переходя в небытие - неизбежный вечный круговорот и вечное возвращение. Но, следовательно, повторяется и человек, а значит, никакой потусторонней небесной жизни в природе не существует и каждое мгновение вечно, поскольку неизбежно возвращается.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

       1.4 Концепция сверхчеловека

       Мысль о вечном возвращении настолько  глубоко захватила Ницше, что  он создал величественную дифирамбическую поэму "Так говорил Заратустра". Он писал ее в феврале и в конце июня - начале июля 1883 г. в Рапалло и в феврале 1884 г. в Сильсе. Через год Ницше создал четвертую часть поэмы, столь лично-интимную, что вышла она всего в 40 экземплярах за счет автора для близких друзей.

       "Заратустра" занимает исключительное место  в творчестве Ницше. Именно  с этой " книги в его умонастроении  происходит резкий поворот к  самоосознанию в себе человека-рока. Но вряд ли следует считать,  что эта поэма означает начало третьего, уже собственно "ницшеанского" этапа его творчества, ибо "Заратустра" вообще стоит особняком в творчестве Ницше. Эта необыкновенная музыкально-философская книга вообще не укладывается в привычные каноны анализа. Ее органическая музыкальность требует не столько осмысления, сколько сопереживания.

       "Заратустра" практически не переводима с  немецкого на другие языки,  как не переводим, например, волшебник  языка Гоголь. Необычайная игра  слов, россыпи неологизмов, сплошная  эквилибристика звуковых сочетаний, ритмичность, требующая не молчаливого чтения, а декламации. Неповторимое произведение, аналог которому вряд ли сыщется в мировой литературе.

       Книга содержит необычайно большое число  полускрытых ядовитых пародий на Библию, а также лукавые выпады в адрес Шекспира, Лютера, Гомера, Гёте, Вагнера и т.д., и т.п. На многие шедевры этих авторов Ницше дает пародии с одной-единственной целью: показать, что человек - это еще бесформенная масса, материал, требующий талантливого ваятеля для своего облагораживания. Только так человечество превзойдет самого себя и перейдет в иное, высшее качество - появится сверхчеловек. Ницше закончил первую часть "Заратустры" словами: "Мертвы все боги; теперь мы хотим, чтобы здравствовал сверхчеловек".

       Известно, какой кровавый след оставили в истории нелюди, возомнившие себя сверхчеловеками. Но виновен ли в этом Ницше? Ни в коем случае. Его сверхчеловек - результат культурно-духовного совершенствования человека, тип, настолько превосходящий современного Ницше человека по своим интеллектуально-моральным качествам, что он образует как бы новый и особый биологический тип. Аргументы сверхчеловека не пистолет и дубинка: они сводятся к осознанию необходимости того, чтобы человек возносился над прежним уровнем не ради произвола и господства над другими, а ради нового бытия, к которому нынешний человек по сути своей еще просто не готов.

       Не  случайно, не красного словца ради поставил Ницше появление сверхчеловека  в зависимость от смерти богов. На первый взгляд, кажется, что Ницше  помещает человека на опустевшее место Бога. Но это не так. Если Бог мертв, то его место так и остается пустым, и не созидание, а только господство над сущим в виде господства над Землей переходит к сверхчеловеку будущего.

       Сверхчеловек - это не вождь, возвышающийся над массой людей, не фюрер, не дуче, не каудильо, не генеральный секретарь, как это, может быть, кое-кому хотелось бы думать. Это нравственный образ, означающий высшую степень духовного расцвета человечества, олицетворение тех новых моральных идеалов, любовь к которым Ницше стремился сделать главным нравственным устремлением человечества.

       Очень просто возмутиться идеей сверхчеловека, но непозволительно представлять это  возмущение, возможно и понятное, как  опровержение Ницше. Он мыслил появление  сверхчеловека как долгий процесс величайших самопреодолений, как великое торжество духовной природы человека, а не индульгенцию буйствующему произволу хамов.

       Другое  заблуждение, вытекающее из неверного  толкования сверхчеловека у Ницше, заключается в том, что Ницше объявляют философом одной ключевой общественной проблемы - "поддержания господства власть имущих, борьбы с восстаниями порабощенных".

       Действительно, господство знати - одна из главных  основ общественно-морального идеала Ницше. Но нам прежде всего надо уяснить, что вкладывает Ницше в понятия "господство" и "знать".

       "Господство" Ницше понимал не как политическую  или юридическую и, тем более,  не экономическую власть над  людьми. Его "господство" относится  к сфере духа - это власть в  силу выдающихся духовных качеств, которыми обладающая ими личность щедро и бескорыстно одаривает других. Недаром Ницше недвусмысленно писал: "Но ужасом является для нас вырождающееся чувство, которое говорит: "Все для меня".

       Тогда станет понятно, что "аристократия" в учении Ницше вовсе не равнозначна социальной власти немногих избранных над массами: во всех его произведениях "знать" и "чернь" всегда употребляются не как социально-политические, а исключительно как моральные категории. Общественная иерархия здесь совершенно ни при чем. Не богатством или бедностью определяются знать и чернь, а величием или ничтожеством. Величие души - удел немногих, а оно-то и придает смысл самому существованию человека.

       Существует  миф о Ницше как об аморальном певце насилия и жестокости, но, ни до, ни после Ницше не было такого морального философа. С моральной меркой он подходил ко всему, вплоть до самого бытия, что может показаться нелепым до тех пор, пока мы не поймем общий ход его мысли. Прозвучавшая еще в "Утренней заре" критика морали подводила человечество к осознанию "великого полдня", к моменту высшего самосознания, к той новой морали, которая так необычна, так высоко возносится над общепринятой, что кажется аморальностью.

       То, против чего протестовал Ницше, - это  идея долга в морали. Она не может быть не чем иным, как принуждением, обязанностью. А так как моральное принуждение исходит из собственного "я", то психологически оно более чувствительно, нежели принуждение внешнее. Потому-то Ницше так восставал против морального принуждения, основанного на страхе наказания, общественного осуждения либо на расчете на награду:

       Ницше настаивал на воспитании таких моральных  качеств, когда должное будет  одновременно и желаемым, когда моральные  установки превратятся в индивидуальные потребности, когда исчезнет чувство тягостной принудительности моральных норм и законов?

       Ницше поставил перед человеком труднейшую дилемму: мораль или свобода, ибо  традиционная мораль, окружившая человека колючей проволокой запретов, могла  утвердиться лишь на основе принудительности. Выбор Ницше был в пользу свободы, но не столько свободы от морали, сколько свободы для морали, новой и истинно свободной.

       Ницше написал зимой 1885-1886 г. "прелюдию к философии будущего", книгу "По ту сторону добра и зла", по его словам, "ужасную книгу", проистекшую на сей раз из моей души, - очень черную". Ницше прекрасно понимал, что перешел за некую грань и стал чем-то вроде интеллектуального диссидента, бросившего вызов лжи тысячелетий. Именно здесь он, убежденный в том, что в человеке тварь и творец слились воедино, разрушает в себе тварь, чтобы спасти творца. Но закончился этот кошмарный эксперимент тем, что разрушенной оказалась не только тварь, но и разум творца.

       Он  размышлял о распаде европейской  духовности, низвержении прошлых  ценностей и норм, восстании масс и создании для их оболванивания и обслуживания чудовищной массовой культуры, унификации людей под покровом их мнимого равенства, начале борьбы за господство над всем земным шаром, попытках выращивания новой расы господ, тиранических режимах как порождении демократических систем. Темы эти будут подхвачены и развиты, только более сухо и тяжеловесно, крупнейшими философскими умами XX в. - Эд. Гуссерлем, М. Шелером, О. Шпенглером, X. Ортегой-Гассетом, М. Хайдеггером, А. Камю.