«Северная пчела» Булгарина как тип массового издания

Московский государственный университет

им. М. В.  Ломоносова

факультет журналистики

Кафедра истории русской журналистики и литературы

Реферат

«Северная пчела» Булгарина как тип массового издания

Выполнила

Довгалева Ю., 310 гр.

Преподаватель

Кременская Инна Кирилловна 

Москва 2011г.

Реакцией  на неудачу преобразований Александра I и на выступление  декабристов было нарастание консервативных настроений в русском обществе. Именно тогда, опираясь на эти настроения, министр народного просвещения граф С.С.Уваров выдвинул свою теорию "официальной народности".

На эти же настроения опирался и Фаддей Венедиктович Булгарин, уже тогда известный журналист и публицист. Спустя год после восстания, в 1826 г, он подал на имя императора докладную записку «О цензуре в России и книгопечатании вообще», в которой потребовал усилить надзор за печатью и передать цензуру периодических изданий особой канцелярии министерства внутренних дел.

Записка понравилась Николаю I, и Булгарин получил два назначения: официально он приобрел статус чиновника особых поручений при министерстве просвещения и не гласно стал агентом Третьего отделения. Бенкендорф поручил Булгарину следить за писателями и журналистами, донося обо всем, что удастся узнать, чем помог ему заслужить глубочайшее презрение в литературных кругах.

Сам Булгарин – человек крайне непривлекательный. В прошлом – офицер-перебежчик, служивший в русской армии, а в годы Отечественной войны 1812 г. – у Наполеона, человек без родины, добровольный шпион и доносчик, сделавший для себя литературу и журналистику средством для существования. Биография Булгарина, служившего на стороне Наполеона, а затем сделавшегося сторонником императорской политики и агентом Третьего отделения, была предметом обсуждения в русском обществе и многочисленных эпиграмм. Сам журналист оправдывался тем, что вступил во французскую армию до 1812 года, когда Франция была союзницей России.

Хотя до 1825 года он сотрудничал в «Полярной звезде» К.Ф.Рылеева и А.А.Бестужева; сохранял постоянную дружбу с А. С. Грибоедовым, очень хотел войти в доверие к передовым литераторам-дворянам, в частности декабристам. А позже превратился в крайнего реакционера и беспринципного журналиста[1]. План романа «Настоящий Выжигин», приведенный Пушкиным в фельетоне «Несколько слов о мизинце г. Булгарина и о прочем», достаточно ярко характеризует поведение этого бесчестного человека, истинного «мошенника пера».

Но и Греч после 1825 г. как журналист был не намного порядочней Булгарина. Белинский раздраженно писал в одном из писем о Грече: «...это литературный Ванька-Каин, это человек, способный зарезать отца родного и потом плакать публично над его гробом, способный вывести на площадь родную дочь и торговать ею...это грязь, подлость, предательство, фискальство, принявшие человеческий образ...» (Т. 7. С. 9-10).

В 1825г. Булгарин получает разрешение на выпуск «Северной пчелы», первой крупной политической и литературной газеты в России. Ф.В.Булгарин, а с 1831г. и Н.И.Греч - стали рупорами правительственной идеологии. «По всей России читают только «Северную пчелу и верят в нее как в Евангелие» - писал Никитенко в своем отчете из путешествия по стране.

«Северная пчела» занимала особое место в русской печати именно потому, что была единственной частной газетой политического содержания. Выходила она сначала 3 раза в неделю, а с 1831 г. стала выходить ежедневно. «Северная пчела» оказалась источником информации для всех, что создавало ей монопольное положение в стране. Тираж ее доходил до 3000 экземпляров.

Большую роль играло умение организовать пространство газеты: первым такого рода преобразования делает Булгарин, отделяя нижнюю часть страницы для жанра разговорного фельетона. В номере «Северной пчелы» каждая из четырех страниц-полос делилась горизонтальной линейкой на две части. В верхней находились три постоянные отдела: «Внутренние известия»,«Новости заграничные», «Стихотворения. Нравы. Словесность»; в нижней части – четыре отдела: «Новые книги», «Смесь», «Литературные новости», «Наряды».

Отделу внутренних известий, заграничных новостей отводилась первая и вторая полосы газеты; третья и четвертая полосы заполнялись критикой, там же печатались фельетоны, рассказы, стихи и т.д.. В начале 1828 г. «Северной пчеле» правительство даровало еще одну льготу: ей первой разрешили печатать театральные рецензии (тогда Булгарин ввел разделы «русский театр» и «французский театр»). Много места уделялось также производству в чины и наградам.

Почти во всех отделах – «Новые книги», «Словесность», «Всякая всячина», «Нравы», о театре – писал сам Булгарин. Греч выступал главным образом по вопросам грамматики и с письмами из-за границы. Критические статьи и рецензии опубликовали О.М.Сомов, М.А.Бестужев-Рюмин[2].

Добившись особого доверия III Отделения, Булгарин повел свою газету в охранительном тоне. «Северная пчела» в  своих политических мнениях направлялась III Отделением и приобрела значение правительственного официоза. Всякая попытка выйти за эти рамки немедленно пресекалась. «Утверждение верноподданнических чувств» - вот как определил цель газеты Бенкендорф. Главной для них была идея тотального манипулирования умами.

Идейно обосновывали и подробно разрабатывали правительственную концепцию профессора Московского университета М.П.Погодин и С.П.Шевырев. Они резко противопоставляли Россию "гниющему Западу": Запад сотрясают революции, в России же царит спокойствие. Связано это было, по мнению сторонников официальной идеологии, с благодетельным влиянием самодержавия и крепостного права — попечительная власть самодержца и патриархальная забота помещика о своих крестьянах обеспечивали России социальный мир.[3]

Неотъемлемую черту идеологической доктрины «официальной народности» составлял «квасной патриотизм», призванный способствовать максимальному искажению реальной действительности. 

Апофеозом его служат известные слова шефа жандармов А.  Х.  Бенкендорфа относительно прошлого и будущего России: «Прошедшее России удивительно, ее настоящее более чем
великолепно, что же касается будущего — оно выше всего, что только может представить себе самое пылкое воображение».

«Северная пчела» также восхваляла политику правительства по отношению к торговле, промышленности. Специально введенный отдел «Наблюдения в отечестве» посвящался этим вопросам. Политический консерватизм у издателей сочетался с делячеством и корыстью. «Северная пчела» как нельзя лучше вместе с появившейся в 1834 г. «Библиотекой для чтения» иллюстрировала превращение журналистики в отрасль «торговли». Булгарин через газету шантажировал купцов и заводчиков, брал взятки за рекламу  товаров. В русских газетах торговой коммерческой рекламы еще не было (появилась она только в 60-е годы), но Булгарин умело обходил это неудобство. В статье «О выставке российских изделий» он хвалил табак из петербургских фабрик (1829. № 69), в статье «Хирургия» рекламировал врача-дантиста и даже сообщал его адрес (1831. № 30) и т. д[4].

«Северная пчела» несла в себе черты коммерческого предприятия  и обеспечивала достаточный доход издателям. Тем не менее, Булгарин и Греч боялись конкуренции, соперничества.

Что касается языка газеты, следует сказать, что Булгарин смог приспособиться к вкусам невзыскательной публики: стремился преподносить политические материалы, новости в занимательном, хотя и несколько вульгаризированном виде. Вот, например, некоторые высказывания Булгарина о газетной работе: «Газета! Помните, что «пчела» газета!.. Большинство публики любит легкое»; «Помните, что заглавие иногда, и даже часто, заменяет дело»; «Публика наша любит только тогда политику, когда в политике таскают друг друга за волосы и бьют по рылу!»[5]

В своей газете Булгарин старался развлекать подписчика: печатал большое число нравоучительных романов и фельетонов под рубрикой «Нравы». В статьях Булгарин славит самодержавие, удивительно точно попадая правительству в нужный тон. Лучше писать мелочи, считал Булгарин, чем догадки и рассуждения о судьбе царств. Недаром серия его фельетонов носила название «Комары и мухи», «Комарики».

Вообще с именем Булгарина неразрывно связано формирование литературы, принципиально ориентированной на вкусы и запросы «массового» читателя, «среднего слоя» — мелкого чиновника, провинциального помещика, городское мещанство, грамотное крестьянство. Ее особенностью было дидактическое бытописательство (изображение нравов), с четким разделением на персонажей положительных и отрицательных (очень часто наделенных и значащими именами), авантюрная интрига, нередко мелодраматизм. «Нравственно-сатирический роман» Булгарина, образцом которого был его «Иван Выжигин», построен на этих принципах, воскрешавших архаические модели сатирической журналистики полувековой давности. Надеждин, редактор журнала «Телескоп», метко заметил, что роман «приходится не только по сердцу, но и по плечу читающей нашей публике» (Телескоп, 1831). Лишенный психологических характеристик, выдержанный в пределах нейтральной стилевой нормы, он тем не менее имел необычайный успех в той читательской среде, на которую был рассчитан и которая была привычна именно к такого рода литературе.

Это была «коммерческая словесность», прообраз последующей массовой культуры, органически враждебной элитарной культуре пушкинского круга. Вокруг «Ивана Выжигина» и нравственно-сатирического романа и завязалась первоначально полемика, приобретшая затем черты открытого социального антагонизма. Еще в 1826 г. в записке о цензуре, поданной им в III отделение, Булгарин давал своего рода социальный разрез общества: истинной опорой правительства и гарантией социальной стабильности он объявлял «средний класс»; «знатные и богатые» были в его изображении постоянным источником оппозиционных настроений, аморализма, религиозного вольнодумства и т.п. (Русская старина. 1900. № 9. С. 580). Апеллируя к «вкусу публики», читающей и «раскупающей» его сочинения, Булгарин имел в виду именно этот «средний класс»; «аристократия», к которой он относил и пушкинский круг, должна была естественно сойти с исторической арены.

В газете Булгарин старался всеми силами успокоить умы, пропагандировать охранительные идеи. В 30-е годы «Северная пчела» проповедует уваровские принципы официальной идеологии: самодержавие, православие, народность. Булгарин также выступал против Пушкина и всего передового дворянства[6].

Эта концепция консервативного демократизма парадоксально сближала Булгарина с Н. Полевым, приходившим к подобным же выводам с позиций прямо противоположных: сторонник обновления общества на буржуазно-демократических началах, видевший в третьем сословии основную движущую силу новой европейской истории, Полевой нес в своем мировоззрении начала буржуазного радикализма и с еще большей энергией, нежели Булгарин, вел борьбу против «аристократии» в культуре и социальной жизни.

Таким образом образуется  журнальный союз Полевого и Булгарина, заключенного против «Литературной газеты».

«Литературная газета» последовательно отводила обвинения в сословных пристрастиях, подчеркивая в то же время, что именно просвещенное дворянство является прежде всего хранителем исторической и культурной традиции и тех норм социальной этики, которые позволяют ему сохранять относительную независимость от правящих верхов.

В 30-е годы складывается журнальный «триумвират»: Булгарин, Греч и Сенковский.

О. И. Сенковский пришел в газету в 1830 году в качестве сотрудника. Он писал для газеты фельетоны, и хотя они были талантливее и остроумнее «Нравов» Булгарина, но также носили развлекательный характер.

Освещая в газете вопросы текущей литературы и искусства, Греч постоянно придирался к мелким ошибкам орфографии и стиля писателей. Булгарин требовал от них нравоучительных сентенций, Сенковский балагурил, высмеивал и вышучивал всех и все. Полемика часто носила мелочный характер, но общий ее смысл был ясен: уронить в глазах читателя все выходящие за рамки благонамеренной посредственности, псевдонародности.

В 30-е годы они выступают против Пушкина, Лермонтова, Гоголя. Особой беззастенчивостью в этом плане отличался Булгарин. Он обвинил, например, Пушкина в связи с первыми главами «Путешествия в Арзрум» в непатриотичности и разглашении военных тайн.

Пушкин организовал борьбу против Булгарина и Греча — приспособленцев-журналистов, служивших негласными агентами жандармерии и царского правительства. Пушкин плодотворно сотрудничал в «Литературной газете» А.А. Дельвига, сам редактировал несколько номеров этой газеты. Против Булгарина и Греча он выступал также в московском журнале «Телескоп». Его фельетоны «О записках Видока», «О мизинце господина Булгарина и о прочем» были важным вкладом в борьбу прогрессивной печати с печатью проправительственной, какой была «Северная пчела», обывательской литературой и саморекламой.[7] В № 3 «Литературной газеты» была напечатана анонимно заметка Пушкина «В одном из наших журналов...», где были сформулированы задачи газеты. Пушкин видел их в создании принципиальной критики, стимулирующей развитие литературы. Самая газета рассматривалась как трибуна писателей, «не могших по разным отношениям являться под своим именем ни в одном из петербургских или московских журналов» (Пушкин, XI, 89). Позицию газеты определяли критические статьи Пушкина (в бытность его в Петербурге — до начала марта и с середины июля до середины августа 1830 г.), Дельвига и Вяземского.

Греч и Булгарин усмотрели в этом издании своего прямого конкурента и литературного противника. В самом деле: значительная часть наиболее острых полемических выступлений газеты адресовалась Булгарину.