Местоименные и гибридные части речи в русском языке

Местоименные  и гибридные части  речи в русском  языке

    Местоимение испытывает значительные трудности  при идентификации как часть речи. Тем не менее одно известно непреложно: местоимение лишено способности самостоятельно номиновать что-либо, подобно знаменательным частям речи.

       В последней версии академической  грамматики — "Краткой русской грамматике" имеется особый подход к местоимениям, по сути дела выделяется одна особая группа местоимений, причем на основании не семантики самого местоимения, а на основе грамматических характеристик, и этой группе местоимений придается статус самостоятельной части речи: "По структуре словоизменительных парадигм и характеру выражения морфологических категорий особое место среди местоимений занимают местоимения-существительные: они характеризуются собственным специфическим выражением категориальных значений рода, числа и падежа и особенностями форм словоизменения. Это позволяет отделить их от имен существительных и видеть в них особую часть речи. Местоименные прилагательные, местоименные числительные и местоименные наречия не обладают подобной спецификой и потому рассматриваются как особые разряды местоименных слов, выделяемые внутри соответствующих частей речи (прилагательных, числительных, местоимений (видимо, здесь следовало поставить слово "наречий"? — Е.К.) (Краткая русская грамматика, С. 230). При таком подходе, на наш взгляд, нарушается единство местоимений как однородной группы слов. Суть понимания местоимений заключается в том, что они являются заместителями знаменательных слов, образующих части речи. При этом не важно, называются ли сами местоимения частями речи или нет, важно подчеркнуть их незнаменательную суть: они замещают нечто или указывают на нечто, не называя его. Другими словами, местоимения — заместители знаменательных слов по преимуществу и без своего полнозначного патрона существовать не могут. Подобное корректно, очевидно, и к местоимениям типа «я», «ты» и под. Дело в том , что у «я» или «ты» в качестве прототипа (воспользуемся этим модным термином) есть имя собственное, которое и является патроном для местоимения (ср. устаревшую формулу "Мы, Николай Вторый...").

В целом же местоимение  традиционно во многих современных грамматиках именно так и понимается как указательно-заместительная группа слов, не имеющая собственной номинативной функции. Достаточно хорошо в русской грамматике эта заместительная часть речи, названная по греческому и латинскому образцу "местоимениями", осознана в соотносительной связи с существительными, прилагательными, числительными и наречиями. В грамматиках можно встретить две таксономии - семантическую таксономию местоимений (личных, притяжательных, возвратного, вопросительных и т.д.) и функциональную типологию (но функции замещения), которая включает в свой состав местоименные существительные (я, ты, кто и т.д.) местоименные прилагательные (мой, такой и т.д.) местоименные числительные {столько, несколько и т.д.) и местоименные наречия (там, тогда и т.д.). Представляется, что вторая классификация, привязанная к основным частям речи, является основной. Представляется также, что она неполна и что ее можно расширить. Для этого следует "открыть" в русском языке — в дополнение к перечисленным выше четырем типам местоимений — еще два местоимения, — в соответствии с двумя знаменательными частями речи, оставшимися без своих местоимений-заместителей. Другими словами следует обнаружить в русском (и не только в русском) языке еще и глагольные местоимения (вместоглаголие), а также местоименную категорию состояния (вместосостояние), что сделать совсем нетрудно, поскольку эти типы слов просто лежат на поверхности, поэтому можно лишь удивляться, как они не были обнаружены еще в глубокой древности.

Глагольные местоимения, очевидно, были открыты в русском языке Л.Н. Засориной в статье "О местоименных предикатах в русском языке" (Засорина, 1965, С. 26-40). О глагольных местоимениях (вместоглаголиях) также пишет и Ю.С Маслов: "Существуют также заместители глаголов. Иногда это так называемые

"местоглаголия" (и шире "местопредикативы"), например, англ. Do, датск. Goere, шведск. Goera (все три собственно значат "делать")", и далее Ю.С. Маслов приводит пример русского вместоглаголия в высказывании Мы его сейчас того, в котором элемент того обладает всеми признаками местоимения, а именно - указывает на действие, но не называет его (Маслов, 1997, С. 166).       Действительно, того в данном контексте абсолютно точно указывает на какое-то действие, его даже можно осознать, т.е. догадаться о его характере в контексте фразы или микротекста. Но самое важное — это действие не названо, на него только лишь указывается. И глагольных местоимений в русском языке немало, особенно в разговорной речи, не говоря уж о сленге, жаргонах и арго (вспомним Эллочку с ее универсальным хо-хо). Важно подчеркнуть, что глагольные местоимения типа раз, бац, оп-па (Собака раз, и на другой стороне ручья) и др. принципиально отличаются от глаголов ультрамгновенного вида типа прыг, шмыг, скок и под., охарактеризованных A.M. Пешковским, поскольку эти глаголы содержат корень, называющий действие конкретно в своей лексической базе (прыг = прыгать, но резко и быстро, скок - то же самое). Совсем другое дело глагольные местоимения, т.е. вместоглаголия — они могут указывать на любое действие, не называя его.

Что касается местоименной категории состояния, т.е. вместосостояния, то открыв его в русском языке, мы убьем сразу двух зайцев — заполним последнюю незанятую до настоящего момента клеточку заместителей знаменательных слов, которые в таком случае будут поставлены в соответствие всем без исключения знаменательным частям речи, и во - вторых, также восстановим справедливость по отношению к одной незаслуженно обиженной группе слов, которые ничем не отличаются от типичных местоимений. Итак, чтобы получить такое местоимение категории состояния, нужно найти слово, которое указывает на состояние, но не называет его. И таких слов в русском языке довольно много - это междометия, которые в грамматиках обычно в качестве местоимений категории состояния выступают также и эмоциональные частицы. В самом деле, если мы слышим высказывания типа: Ой! Ах! Караул! и подобные, то мы имеем дело с указанием на состояние, которое не называется конкретно, но на которое указывает междометие или эмоциональная частица, при этом в контексте может быть выяснено, о каком состоянии идет речь. Итак, местоимения категории состояния — это междометия типа: Ой! = Мне страшно! или Мне радостно! Караул! = я боюсь и т.д. К числу местоимений категории состояния следует отнести также и эмоциональные частицы и выражения типа «Чтоб тебе пусто было», которые с трудом можно отделить от междометий. В свете сказанного ничто не мешает нам отнести междометия, а также частицы "состояния" (вряд ли, вроде бы, ну и, что за и т.д.) к местоименным категориям состояния, или вместосостояниям. Так междометия и частицы состояния получают свое место в таксономии частей речи русского языка и образуют некую группу слов, имеющую не меньшее функциональное достоинство, например, чем слова типа я, мои, кто, некто и подобные, поскольку они также являются заместителями, как и эти слова.

В результате оказывается, что местоименные слова могут  использоваться в соответствии со всеми  основными частями речи, следовательно, внутренняя форма древнейшего термина греко-латинской грамматики "местоимение" теряет свои смысл и требует замены. Мы предлагаем использовать для наименования таких "вместословий" термин "дейктив", образованный от слова "дейксис" (указание, отсылка). Можно предложить и другой термин — "релятив", образованный от слова "реляция" т.е. соотношение. Еще лучше соединить оба термина в пару, получив, таким образом терминосочетание "дейктив-релятив". Важно подчеркнуть, что любая знаменательная часть речи имеет своего заместителя, т.е. свой дейктив-релятив, который является коррелятивным заместителем, присутствующим рядом с любой из знаменательных частей речи в системе языка и заменяющим се в речи по принципу отсылочного указания на нее.

    Разговор  о замещении местоимениями знаменательных слов был бы неполным, если бы мы не сказали о замещении причастий и прилагательных. Итак, причастия и прилагательные также испытывают некие пристрастия со стороны местоимений. Как представляется, причастия могут замещаться некоторыми указательными местоимениями: читающий книгу - этот, тот, сей. Причем, именно эти указательные местоимения менее склонны к заместительству качественных и относительных прилагательных, например, прилагательное типа желтый или железный редко замещаются местоимением этот или тот, более склонно их замещать местоимение такой.

    Совсем  странно в русском языке выглядит ситуация с замещением деепричастий, они, кажется, и вовсе не могут быть замещаемыми местоименными словами.

    Особую  группу составляют местоимения личные (1 и 2 лица) и соотнесенные с ними притяжательные, которые связаны с говорящим и слушающим, поэтому они образуют персоноцентричную диалоговую группу. Местоимения 3-го лица принципиально отличаются от "диалоговых" местоимений, поскольку указывают на персонаж, не участвующий в диалоге, или и вовсе на неодушевленный предмет. Поэтому, видимо, следует говорить о местоименном заместителе говорящего / говорящих я/мы и слушающего ты /вы, а также о принадлежащей им собственности, что замещается притяжательным местоимением мой/наш, твой/ ваш. Местоимения он/они и его/их могут обозначать постороннего/посторонних и его/их собственность, но могут и терять персоноцентричность, обозначая предмет и принадлежащий предмету атрибут. В свете сказанного, уместнее всего считать, что эти местоимения образуют особую группу и не могут быть объединены с местоименными существительными типа кто, что, некто и подобными.

Представим сказанное  в таблице:

    Теперь  рассмотрим гибридные части речи русского языка. Во 
многих грамматиках причастия и деепричастия традиционно 
относятся к формам глагола. "Краткая русская грамматика" не 
является в этом исключением: "Спрягаемым, или предикативным 
формам глагола противопоставлены атрибутивные формы глагола - причастие и деепричастие. В отличие от спрягаемых форм, атрибутивные формы глагола наряду с глагольным значением  
процесса обладают признаками, присущими другим частям речи: 
прилагательному (причастие) и наречию (деепричастие). (Краткая русская грамматика, с. 342). Такой подход является традиционным, однако наиболее логичным следует признать подход В. Виноградова, выделившего в книге "Русский язык. Грамматическое учение о слове" особые гибридные части речи – к ним и были отнесены причастия и деепричастия, совмещающие признаки основных и стандартных частей речи (гибридом глагола и прилагательного является причастие, гибридом глагола и наречия является деепричастие (Виноградов, 1947, с. 272, 392). Можно возразить, что, казалось бы, подход академика В. Виноградова не вносит ничего принципиально нового в решение этой проблемы, однако, на наш взгляд, это не так.

В позиции Виноградова  принципиально важным является отнесение  причастий и деепричастий к самостоятельным частям речи, хотя и гибридным.

В результате сама типология  частей речи приобретает формат, —  в ней присутствуют части речи разного типа — гомогенные и гетерогенные, что с позиций системологии является несомненным прогрессом, поскольку "чистых" систем как: в физическом универсуме, так и в виртуальных построениях (виртуалитете, — позволим себе такой неологизм) очень мала, почти все системы по мере увеличения научности их описания осаживаются в той или иной степени смешанными, гетерогенными.

Мы пойдем дальше по этому пути и выделим в русском языке еще ряд гибридных частей речи. Итак, гибридом прилагательного и количественного числительного является русское порядковое числительное, в котором синтезируются как семантические, так и грамматические показатели той и другой основной и знаменательной части речи. В семантическом плане ПЧ объединяет семы количественности и порядка при счете, при этом последняя сема и приобретает характер специфической признаковость (первый самолет, третий вагон и т.д.). Морфологические показатели ПЧ совпадают с таковыми у прилагательного, однако ПЧ не может иметь краткой формы со всеми вытекающими из этого синтаксическими последствиями (не может выполнять функцию предиката, подобно краткому прилагательному). В синтаксическом плане ПЧ оформляет своеобразное количественное определение (неплохо бы такое выделить как особую разновидность определения).

Гибридом  количественного числительного  и существительного является собирательное числительное, которое синтезирует сему количества и совокупности лиц (реже предметов Pluralia tantum). Это очень небольшой и закрытый список слов, начинающийся со слов двое и заканчивающийся словом десятеро. Семантика совокупности лиц, определенной количественно, сливается столь нерасторжимо, что эти слова представляют собой подлинные гибриды. В синтаксическом плане собирательное числительное перенимает у существительного роль субъекта действия или пациенса, занимая в предложении позицию подлежащего шов дополнения (Трое вышли из лесу. Я поставила в угол троих). Синтаксическая функция количественного – сопутствовать существительному, образуя с ним единое подлежащее или дополнение, как правило, и в данном случае это «сопутствие» 
приводит к полному слиянию и нерасторжимом количественно-предметном(если лица могут быть так названы) единстве, когда

суть понятия гибрида  становится очевидной.

Возможными вторичными гибридами (гибридом гибрида и другого знаменательного слова) являются слова типа вдвоем, втроем и т.д. данном случае речь может идти о гибридизации первичного гибрида, т,е. собирательного числительного, и наречия. Количество таких вторичных гибридов находится в строгом соответствии с количеством собирательных числительных.

Особого разговора  заслуживают снова типа трое брюк, двое очков и подобные. Внешне такие числительные совпадают с собирательными, однако это по семантике обычные количественные числительные. Специфика их употребления со словами Pluralia lantum заключается в том, что обычное количественное числительное не может употребляться с предметами, счет которых не начинаются с единицы, - именно поэтому в переносном значении количественности в таких случаях в русском языке употребляются квазисобирательные числительные. Однако интересным является и тот факт, что количество предметов, счет которых не начинается с единицы, не может быть исчислено за пределом десяти, поскольку в русском языке только десять собирательных числительных (десятеро - последнее из них). За этим пределом начинается эквилибристика словами; двадцать пар брюк, (а как по-русски обозначить двадцать экземпляров очков?).