Конъектура в методике редактирования

Московский  государственный университет имени  М.В. Ломоносова 

Факультет журналистики 
 
 
 
 
 
 

Методика  редактирования 
 
 
 
 
 

Контрольная работа

Студентки 3 курса з/о

Ракчеевой Марии  
 

Преподаватель

Скударь Елена Валентиновна 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Москва  – 2011

Московский  государственный университет имени  М.В. Ломоносова 

Факультет журналистики 
 
 
 
 
 
 

Конъектура 
 
 
 
 
 

Реферат

Студентки 3 курса з/о

Ракчеевой Марии  
 

Преподаватель

Скударь Елена Валентиновна 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Москва  – 2011

Введение

     Конъектура (лат. conjectura — догадка, предположение) — метод восстановления утерянных или испорченных в рукописях мест — так называемых лакун. Лакуна (в узком смысле, т. н. языковая лакуна) — отсутствие в лексической системе языка слова для обозначения того или иного понятия. При отсутствии необходимых документов текст восстанавливается по смыслу контекста, на основании правил грамматики и так далее. Особую необходимость метод приобретает, когда источники имеют большое культурное значение, однако в силу ряда причин (например, возраста) плохо сохранились. Реконструкция текста обосновывается историко-лингвистически, а также данными палеографии: предполагается систематичность использования тех или иных элементов текста на протяжении одной рукописи (например, единообразие оформления рукописи, её орфография, закономерности употребления слов, синтаксических форм и оборотов); возможна реконструкция и на основе более общих исторических и филологических данных (например, восстановление стандартных ритуальных, юридических и т. п. формул). Конъектура стоит где-то между наукой («логическим умозаключением») и искусством и требует, чтобы текстолог как бы стал на место автора, проникнулся «его духом и манерой».

     При публикации текстов конъектуры специально обозначаются (например, квадратными  или угловыми скобками) и/или оговариваются  в примечаниях.

 

Конъектуры

     По  самым разнообразным причинам текст  произведения нередко содержит в  себе ошибки. Одни из них восходят к опискам самого писателя. В дальнейшем, так как они кажутся осмысленными (бессмысленные ошибки очевидны и интереса для исследователя не представляют) и так как в следующих стадиях (машинистка, вычитчик издательства, корректор и т. д.) угнетающе действует авторитет автора («у него так написано»), они остаются незамеченными или замеченными, но неисправленными. Другие ошибки возникают на следующих стадиях: иногда в процессе устного бытования и рукописной традиции, там, где произведение не сразу печатается (например, в памятниках «вольной», печати), иногда в процессе невнимательного надзора при превращении рукописи в печатный текст и т. д.

     Обязанность текстолога — восстановить, в меру возможного, исправный текст. Там, где  для этого есть прямые возможности  — сохранившаяся рукопись, авторизованные копии или корректуры, сделать  это относительно нетрудно. Но сплошь и рядом никаких документальных материалов, которые позволили бы дать авторский текст, нет. В таком  случае возникает право исследователя  на догадку.

     Первое  правило, которым должен при этом руководствоваться текстолог, —  это осторожность. Увлекаться конъектурами было бы ошибочно. Они должны применяться  лишь там, где текст явно дефектен, и лишь тогда, когда догадка исследователя  имеет значительную правдоподобность. Правдоподобие же, естественно, возникает  там, где предложенную конъектуру можно  объяснить и доказать ее преимущество перед прежним текстом. При равноправности нескольких вариантов лучше оставлять  текст без исправления, оговорив в примечаниях возможные замены. Известный польский текстолог Конрад Гурский очень правильно заметил: «Лучше оставить ошибку автора, чем  внести свою». Это совершенно правильно: текстолог имеет право исправлять лишь безусловные дефекты.

     Широко  известен случай, когда академик Ф. Корш заподозрил неверность одной из строк «Домика в Коломне» Пушкина: У нас его недавно стали знать... Контекст требовал не «знать», а «гнать». Эта конъектура и была предложена ученым: впоследствии обращение к автографу Пушкина подтвердило справедливость ее. Известны и другие аналогичные случаи с текстами Пушкина.

     Тексты  новой литературы, где сплошь и  рядом сохранились автографы, где  нередко автор сам наблюдал за изданием своих произведений, разумеется, нуждаются в меньшем количестве конъектур, чем тексты древней литературы. Однако в четвертом издании Собрания сочинений В. И. Ленина в, казалось бы, хорошо изученной и тысячи раз перепечатывавшейся статье «Партийная организация и партийная литература» внимание редакции привлекли слова: «от вашей буржуазной публики, которая, требует от вас порнографии в рамках и картинах». Предпоследнее слово «в рамках» мало соответствует смыслу статьи. В новом издании сделана следующая оговорка: «В источнике, по-видимому, опечатка; по смыслу следовало бы «в романах». — Рей.» (т. XII, 1960, с. 103). Думается, что конъектура вполне обоснована и должна заменить неисправный текст.

     Интереснейший текстологический казус встретился В. Э. Бограду при подготовке текста «Убежище Монрепо» Салтыкова-Щедрина. В главе « Finis Монрепо» («Отеч. зап.», 1879, №9) есть такие слова: «Разумеется, молчать — самое лучшее. Но как  молчать, когда будни со всех сторон так и впиваются в вас? как  молчать, ежели комнаты не топлены, ежели вы ежечасно рискуете остаться в положении человека, выброшенного на необитаемый остров, ежели самые  жизненные удобства ежеминутно грозят сделаться для вас недоступными?»  То же читаем в издании 1880 г., но в  издании 1883 г. «будни» превратились в «булавки», более легкое чтение — «булавки впиваются». Это упрощение  перешло в Полное собрание сочинений 1936 г. (т. XIII, с. 123), но новое издание  Г 972 г. (т. XIII, с. 360) приняло «будни»  — слово подсказанное всем текстом.

     В статье Добролюбова «Забитые люди» («Современник», 1861, № 9) есть такие слова: «...самый обыкновенный читатель не затруднится отозваться, вовсе не с чужого голоса, — что, например, «Свои люди» Островского —  бесцветны и не новы, «Первая любовь»  Тургенева — пошлость, «Полемические  красоты» Чернышевского — нахальны до неприличия и т. п.». Ни автограф, ни корректура этой части не сохранились. В посмертном издании сочинений  Добролюбова, осуществленном Н. Г. Чернышевским в 1862 г. (т. III, стр. 575), вместо «Свои люди»  напечатано «Свои собаки» (т. е. пьеса  Островского «Свои собаки дерутся, чужая не приставай»). «Свои люди — сочтемся» напечатаны за одиннадцать  лет до того и в контекст этих остро полемических строк Добролюбова  не укладываются. На основании этих ли или каких-то других соображений, но Чернышевский восстановил текст Добролюбова. Так и печатается с тех пор этот исправленный текст — конъектура Чернышевского совершенно оправдана (см.: Н. А. Добролюбов. Собр. соч. в 9-ти т., т. 7,1963, с. 265 — 575).

 

Когда конъектура не уместна

     С текстом писателя надо обращаться предельно  осторожно. Не надо слишком часто  заподозривать писателя в том, что  он, ошибся и что его надо исправить  или по крайней мере оговорить  его ошибку. Поэтому некоторые из предложенных недавно конъектур неприемлемы.

     У Тургенева в «Стук... стук... стук!..»  в описании наружности Теглева (гл. 2), между прочим, сказано: «На левом глазу века поднималась меньше, чем на правом». По этому поводу С. Е. Шаталов пишет: «Почему Тургенев перевел веко в женский род? Следовало бы исправить при подготовке нового издания». Но дело в том, что «века» — равноправная для XIX в. форма. С. Е. Шаталов предлагает поправку, не справившись со словарями и забывая тексты Тургенева (ср. во «Льгове»: «под каждую веку мне по горошинке положили»).

     В рецензии Ф. Дубровской на издание стихотворений  Э. Багрицкого в Малой серии «Библиотеки поэта» (1940) рецензент предлагал исправить следующее место из главы второй. Вместо обычно принятого:

Револьвер висит на цепке 

От паникадила

якобы нужно:

Револьвер висит на цепке 

От кадила.

     Предлагая такое чтение, рецензент прежде всего  не заметил, что уменьшением строки на два слога разрушается ритм и трехстопный хорей превращается в двустопный. По существу Ф. Дубровская совершенно права: цепочка — принадлежность именно кадила — сосуда, в котором во время богослужения курятся благовония. Паникадило же — большая церковная люстра со свечами или подсвечник. Цепочки («цепки») паникадило не имеет; в крайнем случае есть цепь, на которой оно подвешено, но эту цепь использовать для револьвера немыслимо, а цепочку от кадила вполне возможно. Тем не менее у нас нет никакого права исправлять этот текст, хотя бы он и изобличал Багрицкого в нетвердом знании предметов православного культа.

     Если  текстолог должен быть предельно  осторожен, он не может тем не менее  превращаться в писаря, бесстрастно  фиксирующего тот или иной, хотя бы и последний, текст; его задача — дать текст осмысленный.  

 

     

     Что не следует относить к коньектуре

     С конъектурой не следует смешивать  исправление некоторых ошибок писателя. Так, в «Подростке» Достоевского одно из действующих лиц именуется  в первой и во второй частях Дарья  Онисимовна, а в третьей — Настасья Егоровна. Текстологу следует унифицировать  и дать в романе единое имя: в данном случае, кажется, естественнее выбрать  первое. В примечаниях ошибку писателя надо, разумеется, оговорить. Точно  так же текстолог должен устранить  ошибку Чернышевского в повести  «Алферьев», где Прасковья Филипповна (глава II, 2) далее в тексте именуется  Софьей Филипповной — вероятно, здесь надо выбрать более частое, второе имя.

     В «Отце Сергии» Толстого отец Сергий после эпизода с Марьей «прошел  в келью, снял мужицкое платье, оделся, взял ножницы, обстриг волосы и вышел  по тропинке» (Полн. собр. соч., т.31,1954,с. 37). Но, расставаясь с монашеской жизнью, отец Сергий, надо полагать, не снял, а надел мужицкое платье, а  до того был в монашеском.

     Точно так же не следует относить к конъектурам  подлежащие исправлению, часто встречающиеся  «осмысления» текста, иногда типа народной этимологии, иногда стремящиеся «революционизировать»  текст. Осмыслением первого типа может служить «исправление»  в списках стихотворно-прозаического  письма Пушкина к В. Л. Пушкину от 28 декабря 1816 г.:

Шолье Андреевич конечно 

Меня  забыл давным давно...

на «Илья  Андреевич». Имя французского поэта  — де Шолье (1636 — 1720), с которым  поэт сравнил П. А. Вяземского, было непонятным, и возник «понятный» Илья.

         Типичная «революционизация» текста — в ряде списков пушкинской оды «Вольность», в которой порою  находим:

И рабство  падшее и падшего царя...

Читатель  «исправлял» Пушкина.

 

Заключение

     Конъектуры  должны вводиться в основной текст  в редакторских скобках, или, во всяком случае, оговариваться в примечаниях. Не бесспорные конъектуры следует не вводить в текст, а лучше указывать  в примечаниях. Иногда даже хорошо известные  конъектуры  нуждаются в дополнительных комментариях палеографического и филологического характера. Рецензент обязан не просто исправить ошибку, но «уподобиться автору», вообразить себе его дух, манеру. Восстановление интересующего нас места и объяснение произошедшего изменения должны идти вместе, сопровождать друг друга: только тогда конъектура может считаться убедительной. Если изменение текста произошло сознательно, – надо объяснить цели изменения, причины, всю ситуацию, вызвавшую эти изменения. Если изменение произошло бессознательно, т.е. перед нами ошибка, – надо показать, как появилась ошибка, какой тип ошибки имел место в данном случае, объяснить ее палеографические. Увидеть за текстом автора с его мировоззрением, привычками – первая обязанность текстолога. 

 

Использованная  литература

«Большая советская  энциклопедия». Электронная версия http://slovari.yandex.ru/~книги/БСЭ/Конъектура/