Международно-правовой статус и Арктики и Антарктики

     На  целостность Северного морского пути как единой транспортной коммуникации и на консолидированность ее правового  режима не оказывает влияния тот  факт, что отдельные участки его  трассы в тот или другой период могут пролегать за пределами  границ указанных морских пространств, т. е. в открытом море. Это обстоятельство объясняется тем, что нахождение плавучего транспортного объекта на таких участках невозможно без предварительного либо последующего пересечения указанных российских акваторий Северного Ледовитого океана, а также без ледокольно-лоцманской проводки и ледовой авиаразведки. Все это позволяет сделать вывод о том, что регулирование пользования трассами этого пути вполне обоснованно составляет прерогативу Российской Федерации как прибрежного к этой магистрали государства.

     На  этом базируется правомерность позиции  правительства СССР, излагавшейся в 1964-1967 гг. в нотах посольству США в Москве в связи с готовившимися и состоявшимися плаваниями американских военных кораблей в Арктике, включая военный ледокол «Нортуинд».

     В этих документах отмечалось: что трассой  Северного морского пути пользовались и пользуются только суда под советским  флагом либо суда, зафрахтованные судовладельцами  нашей страны; что Северный морской  путь является важной национальной коммуникацией, где аварии судов могли бы создать  сложные экологические проблемы для СССР; что трасса Северного  морского пути местами проходит через  советские территориальные воды. Особо обращалось внимание на то, что на воды большинства арктических проливов советского сектора Арктики распространяются нормативные акты об охране Государственной границы СССР, а попытки пренебречь правилами прохода через них противоречили бы международному праву.

     В настоящее время свыше 50 портов России на трассе Северного морского пути открыты для захода иностранных судов.

     Решение конкретных вопросов, связанных с  судоходством по Северному морскому пути, в том числе регулирование  доступа на его трассы иностранных  судов, установление рекомендованных  маршрутов или курсов плавания, определение  и проведение в жизнь мер по обеспечению безопасности мореплавания, имея в виду, в частности, и предотвращение загрязнения морской среды региона, отнесено к компетенции специального государственного органа - Администрации  Северного морского пути (АСМП), созданной  в 1971 г. при Министерстве морского флота  СССР (ныне при Госагентстве морского транспорта Минтранса и связи  России).

     Правовые  основы режима судоходного использования  данной транспортной коммуникации изложены в принятых по постановлению Совета Министров СССР в 1990 г. Правилах плавания по трассам Северного морского пути, которыми впервые четко фиксируется, что данный путь - это «расположенная во внутренних морских водах, территориальном  море (территориальных водах) или  исключительной экономической зоне СССР... его национальная транспортная коммуникация, включающая пригодные  к ледовой проводке судов трассы, крайние пункты которой ограничены на западе западными входами в  новоземельские проливы и меридианом, проходящим на север от мыса Желания, и на востоке в Беринговом проливе 66-й параллелью и меридианом 168°58'37" западной долготы» (п. 2 Правила 1). Важнейшим  принципом регулирования судоходства  здесь определен недискриминационный  порядок доступа на трассу судов  всех стран, причем процедура, установленная  для этого, предусматривает подачу судовладельцем или капитаном судна-претендента  уведомления и заявки в АСМП, которая  по результатам рассмотрения последней  информирует заявителя о возможности  проводки и обстоятельствах, требующих  учета (Правило 3).

     Общим условием доступа на Северный морской  путь является соответствие судна специальным  технико-эксплуатационным требованиям, а также наличие у капитана опыта управления судном во льдах: не допускается плавание судов, не имеющих  на борту свидетельства о надлежащем финансовом обеспечении гражданской  ответственности владельца судна  за ущерб от загрязнения морской  среды (Правила 4 и 5). Контроль за ходом  плавания судна, как и определение  самого порядка плавания по коммуникации, возложены на АСМП, представители  которой могут осуществлять контрольные  осмотры судна, устанавливать тот  или иной вид проводки судов (рекомендованными курсами, по указаниям обеспечивающих летательных аппаратов, с лоцманом на борту, ледо-кольно-лоцманскую проводку), а также приостанавливать плавание (когда это диктуется очевидной  необходимостью охраны окружающей среды  или безопасностью мореплавания) и выводить судно за пределы Северного  морского пути, если оно нарушает положения  данных Правил (Правила 6, 7, 9 и 10).

     Наделение АСМП достаточно широкими полномочиями в деле регулирования судоходного  использования магистрали преследует следующие задачи: обеспечение безопасности мореплавания, предотвращение, сокращение и сохранение под контролем загрязнения  морской среды с судов, поскольку  существующие в Арктике особо  суровые климатические условия  создают повышенную опасность для  судоходства, а загрязнение в  результате морских аварий моря или  побережья может нанести ущерб  интересам и благосостоянию народов  Крайнего Севера. Такие же задачи преследуют специальные принимаемые приарктическими странами нормативные акты, к числу которых следует отнести упомянутый выше канадский Закон 1970 г. о предотвращении загрязнения арктических вод в районах севернее 60° северной широты. Им установлены весьма строгие ограничения всех таких видов деятельности, которые могут иметь своим результатом нарушение экологической безопасности в зоне, простирающейся на 200 морских миль от побережья этой страны.

     Федеральный закон «Об исключительной экономической  зоне Российской Федерации» 1998 г. объявил  об установлении вдоль побережья  страны 200-мильной исключительной экономической  зоны и провозгласил право компетентных властей устанавливать в районах, соответствующих положениям ст. 234 Конвенции 1982 г., специальные обязательные меры для предотвращения загрязнения с судов. В случае нарушения судами применимого законодательства или международных правил указанные власти уполномочены осуществлять необходимые проверочные действия - затребовать информацию о судне, произвести его осмотр либо даже возбудить разбирательство и задержать судно-нарушитель.

     Материк Антарктида был открыт в 1820 г. русскими мореплавателями под командованием  М. П. Лазарева и Ф. Ф. Белинсгаузена.

     Правовое  положение южного полярного региона  базируется на установлениях Договора об Антарктике, принятого 1 декабря 1959 г. по результатам Вашингтонской  конференции, в которой участвовали  Австралия, Аргентина, Бельгия, Великобритания, Новая Зеландия, Норвегия, СССР, США, Южно-Африканский Союз, Франция, Чили и Япония. Созыв Конференции, заключение и быстрое введение в действие этого многостороннего международного соглашения (вступило в силу 23 июля 1961 г.) обусловливалось обострением противостояния между государствами, притязавшими на различные районы данной части земного шара, и другими странами, отвергавшими односторонние действия такого рода.

     Известно, например, что с 1908 по 1933 г. Великобритания неоднократно издавала законодательные  акты о распространении ее управленческих правомочий или даже суверенитета на обширные пространства Антарктики, которые  позднее были переданы в управление либо под суверенитет Новой Зеландии и Австралии. Аналогичным образом поступали Франция (1924-1955 гг.), Норвегия (1928-1939 гг.), Чили и Аргентина (1940-1948 гг.). С другой стороны, многие государства решительно выступали против практики самочинного поглощения указанными или другими странами весьма значительных антарктических территорий и акваторий без учета интересов остальных членов международного сообщества. В частности, еще в 1939 г. советское правительство указало на незаконность односторонних действий Норвегии в вопросе о принадлежности ей ряда антарктических земель, первооткрывателями которых были русские моряки. Накануне Вашингтонской конференции СССР заявил о том, что он «сохраняет за собой права, основанные на открытиях и исследованиях русских мореплавателей и ученых, включая право на предъявление соответствующих территориальных претензий в Антарктике». В то же время, как и ряд других стран, стремившихся к взаимоприемлемому для всех решению возникшей проблемы, Советский Союз высказался за то, что «следовало бы избежать включения в проектируемый договор каких-либо положений, затрагивающих вопрос о территориальных претензиях в Антарктике, которые могли бы рассматриваться как ставящие одни государства в неравное положение по отношению к другим государствам».

     Таким образом, главной задачей Вашингтонской  конференции был поиск компромиссного решения сложной проблемы определения  юридического статуса Антарктики как  территориальной сферы ввиду  уже вьщвинутых либо возможных в  будущем притязаний территориального характера. Фактором, благоприятствовавшим этому, явились успехи, достигнутые к этому времени в проведении рядом государств многоцелевых научных исследований в Антарктике. Важный результат международного сотрудничества в этой области состоял в том, что сообщество государств осознало необходимость продолжения и расширения совместных усилий в таком направлении, а не движение по пути утверждения здесь национальных приоритетов и притязаний.

     Состоявшиеся  на Вашингтонской конференции дискуссии  увенчались преодолением упомянутого  выше противостояния государств-участников по территориальной проблеме. Итогом переговорного процесса явилась ст. IV Договора, анализ которой сводится, с одной стороны, к закреплению положения, сложившегося в Антарктике до заключения настоящего Договора, в части уже заявленных претензий или прав на территориальный суверенитет, однако без реального воплощения таковых в жизнь, а с другой стороны, к признанию за государствами, имеющими основания для аналогичных претензий, права на выдвижение подобных претензий, однако без реального использования этого права. Это позволяет рассматривать Антарктику как международную территорию, т. е. имеющую юридический статус, сходный в определенной степени со статусом открытого моря, воздушного пространства над ним, а также космического пространства.

     К вопросу об объеме и характере  территориальных прав государств в  Антарктике примыкает вопрос об осуществлении  ими здесь своей юрисдикции, принципиально  поставленный ст. VIII, из текста которой видно, что и по вопросу осуществления юрисдикции в Антарктике Вашингтонская конференция была вынуждена согласиться с многообразием позиций и практики заинтересованных государств. Это означает, что государство — эксплуатант Антарктики будет осуществлять юрисдикцию над лицами, направляемыми им для этой цели, в таком объеме и на основе таких принципов, которые будут для данного государства предпочтительными. Следовательно, государства могут осуществлять здесь как юрисдикцию над лицами (личная юрисдикция), так и юрисдикцию, связанную с их территориальными притязаниями (территориальная юрисдикция). Понимая неудовлетворительность такого решения, участники Конференции включили в ст. IX Договора об Антарктике положение, согласно которому представители договаривающихся сторон будут собираться через определенные промежутки времени, в частности, для «разработки, рассмотрения и рекомендации своим правительствам мер, содействующих осуществлению принципов и целей настоящего Договора, включая меры относительно: ...вопросов, касающихся осуществления юрисдикции в Антарктике...» (п. 1-е).

     Важнейшим результатом Вашингтонской конференции  явились разработка и закрепление  в Договоре об Антарктике основных правовых принципов деятельности в  этом районе. Первым из них следует назвать принцип мирного использования Антарктики, который не только провозглашается, но и получает реальное подкрепление в виде запрещения любых военных мероприятий, включая «создание военных баз и укреплений, проведение военных маневров, а также испытания любых видов оружия» (п. 1 ст. I). Неисчерпывающий характер этого положения придает ему весьма широкий смысл, позволяющий трактовать данную статью как основание для установления в Антарктике правового режима демилитаризованной и нейтрализованной территории.

     Такое понимание ст. 1 вытекает и из ее п. 2, где разрешение использовать военный персонал или военное оснащение для научных исследований или любых других мирных целей сопровождается установлением обязанности договаривающихся сторон информировать контрагентов о направлении в Антарктику своего военного персонала или оснащения с соблюдением условий, предусматриваемых Договором, в том числе, конечно, и п. 1 данной статьи. В настоящее время это положение, направленное на предотвращение возможных злоупотреблений, дополнено договоренностями относительно системы контроля, включая проведение инспекций, воздушного и наземного наблюдения, предоставление участниками Договора своевременной информации и другие меры, как это вытекает из ст. VII.

     В качестве демилитаризованной и нейтрализованной территории Антарктика не может использоваться для размещения здесь воинских контингентов, служить театром военных действий или базой для ведения таковых  где бы то ни было, не может быть полигоном  для применения ядерного или обычного оружия.

     Другим  основополагающим принципом Договора об Антарктике является принцип свободы  научных исследований и международного сотрудничества в этой области, зафиксированный  в ст. II. Он означает, что указанная деятельность может осуществляться любым государством на равноправной основе с участниками Договора. В этих же целях ст. III предусматривает процедуру поощрения делового сотрудничества со специализированными учреждениями ООН и другими межгосударственными организациями, «для которых Антарктика представляет интерес в научном или техническом отношении» (п. 2). Сама же процедура сотрудничества может выражаться в обмене информацией относительно планов научных работ, научным персоналом между экспедициями и полярными станциями, данными и результатами научных наблюдений и обеспечении свободного доступа к ним (п. 1).