Коллизионные нормы в международном частном праве

     Использование личного закона физического лица или организации обусловлено  наличием в частноправовых отношениях иностранного элемента, что нельзя сводить лишь к случаям участия в отношениях иностранных граждан или организаций. Проявление иностранного элемента отличается большим разнообразием, а совокупность характеризующих это явление особенностей не раскрывает его существа и выглядит противоречивой. Кроме того, как, справедливо В.В. Кудашкин, все, что касается иностранного элемента, в частном правоотношении «объективно носит теоретический характер, ибо ГК РФ, закрепив этот институт, не дает ответа на такие вопросы, как объективные предпосылки появления иностранного элемента в гражданском правоотношении, его природа, сущность, чем является частное правоотношение, осложненное иностранным элементом по отношению к международному частному отношению, соотношение понятий «правовые формы иностранного элемента» и «правовые формы связей элементов частного правоотношения, осложненных иностранным элементом, с национальными правовыми системами», а также иностранного элемента в частном правоотношении²⁰.

     Принимая  за основу проблемность категории «иностранный элемент», следует заметить, что о его проявлениях следует говорить в случаях участия в частноправовых отношениях всех субъектов иностранного права в самом широком смысле этого слова, не ограничиваясь рамками правовой системы какого-либо одного государства: иностранных физических и юридических лиц, иностранных организаций, не являющихся по иностранному праву юридическими лицами, иностранного государства (ст. 1204 ГК РФ). Кроме того, необходимо иметь в виду и нахождение объекта правоотношения за границей. Использование термина «иностранный элемент» проявляется в иностранном праве Азербайджана, Венгрии, Румынии, Турции Канадской провинции Квебек и др. В случаях, когда применение национального права для решения вопроса по существу становится недостаточным или неприемлемым, регулирование подобным образом складывающихся отношений осуществляется нормами не только национального, но и иностранного права.

     На  современном этапе заметно возрастание  роли частного права в различных  сферах правового регулирования (трудового, уголовного, административного и других отраслей права). Вместе с тем очевидна необходимость взаимодействия частного и публичного права хотя бы в силу того, что защита частных интересов осуществляется не только с использованием самозащиты прав. По мнению В.Ф. Яковлева, без использования публичного права «частные интересы не могут быть обеспечены и защищены»²¹. Он также правильно призывает объединить усилия специалистов частных и публичных отраслей. Иначе дела обстоят с регламентацией основ личного статуса иностранного лица в сфере частноправового регулирования. Как справедливо отмечает В.П. Звеков, различение публично-правовых и частно-правовых интересов не означает противопоставления из роли в жизни государства и общества²².

     Когда происходит коллизия законов следует говорить о коллизионном положении дел, состоящем в необходимости решения вопроса о том, какие из коллидирующих норм должны быть применены при разрешении возникшего спора: государства гражданства или государства непосредственного нахождения иностранца. Причем коллизионный вопрос состоит не в подборе норм, подлежащих применению, а в определении права государства, в соответствии с которым должен быть разрешен данный конфликт. К этому следует добавить, что не всякое гражданское правоотношение, осложненное иностранным элементом, автоматически попадает в сферу коллизионно-правового регулирования. Присутствие в таких отношениях иностранного элемента обусловливает появление ряда проблем, создающих сложности в разрешении споров. Все это позволяет говорить о том, что как только отношения приобретают характер трансграничных, у правоприменителя появляются проблемы²³ в виде уравнений со множеством неизвестных, являющихся верхней частью айсберга коллизионных отношений. Перед ним стоит задача в своем отечественном праве найти указание на то, право какой страны необходимо применить для данного фактического состава: отечественное или иностранное. Если отечественное, то не всегда для этого имеются исчерпывающие спор нормы. Если иностранное, то какого государства. Кроме того, наибольшие трудности возникают в случае применения судом иностранного права, ввиду необходимости установления содержания его норм в соответствии с официальным толкованием, практикой применения и принятой в этом государстве доктриной. Может возникнуть необходимость официального обращения за содействием и разъяснениями в компетентные органы юстиции в своей стране и за рубежом, а также привлечения экспертов, что вызывает дополнительные временные и материальные издержки для обеих сторон. В качестве альтернативы может быть принято решение о возложении на стороны бремени доказывания содержания норм иностранного права, однако такое возможно в случае, когда их требования связаны с осуществлением предпринимательской деятельности. И лишь безрезультатность попыток в разумные сроки установить содержание норм иностранного права дает основание российскому суду применить для разрешения спора право места его нахождения.

     Российским  судам также приходится решать вопросы  о применении на территории России решений иностранных судов, в т.ч. об утверждении мировых соглашений, если это предусмотрено Международным договором РФ (ст. 409 ГПК РФ). Возможно, что применение иностранного закона к отношениям с иностранным элементом будет основано на международных обычае и обыкновении. Первые имеют такую же, как и другие юридические нормы, силу и обязательны для всех признающих такое правило поведения государств. Однако сложности их применения связаны с несовпадением по содержанию не только в различных государствах, но даже в портах одного и того же государства. На таких обычаях основаны договоры, выработанные на условиях «фоб» (свободно на борту) и «сиф»- (стоимость, страхование, фрахт), в т.ч. их разновидности «фасс» (свободно вдоль борта судна) и «кафф» (стоимость и фрахт). Примечательно, что Л.А. Лунц подобные «частные кодификации» обычаев в международной торговле и мореплавании не только не признавал нормативными актами, но и высказывал сомнения относительно их степени «международности», указывая что «скорее можно говорить не о международном обычае торговли, а о национальном обычае в области международной торговли²⁴. Подобный подход просматривается в оценке роли сборника сведений по ряду обычаев, сложившихся в практике внешней торговли «Инкотермс». В этой связи трудно согласиться с определением места обычаев, используемых в международной торговле международного частного права. Национальный подход к определению статуса обычаев ставит под угрозу невыполнение охватываемых обычаем правил на международном уровне. Такое обоснование ограничивает их выполнение национальной юрисдикцией и не исключает необходимости предварительного разрешения коллизионного вопроса. Кроме того, элемент национализации обычаев умаляет их значение в сфере международной торговли и обрекает на неисполнение другими государствами.

     Что касается обыкновений международного торгового оборота, то, в отличие  от правил обычаев, они не являются обязательными для исполнения. Также, в отличие от обычая, для формирования обыкновения не всегда требуется  длительное время: важно, чтобы данное правило стало постоянно соблюдаться на практике и в подавляющем большинстве случаев приобрело единообразный характер, что может произойти не обязательно на протяжении значительного отрезка времени. И.С. Зыкин в качестве разграничительного признака в соотношении обычая и обыкновения указывает на то, что «обычай применяется как правовая норма; применимость обыкновения базируется на том, что оно считается входящим в состав волеизъявления  сторон по договору²⁵.

     В сфере международной торговли упомянутая проблематика (т.е. применение для разрешения коллизии законов) отличается особой спецификой и сложностью, ибо, во-первых, в законодательстве и доктрине различных государств наблюдается неодинаковый подход к торговым обычаям и обыкновениям; во-вторых, необходимо разграничивать обычаи и обыкновения, действующие в отдельных странах (и даже в отдельных приобрели международный характер; в-третьих, актуален вопрос об унификации обычаев и обыкновений международной торговли. И все же, несмотря на обширный перечень инструментария для разрешения столкновений правовых систем, определяющими являются коллизионные нормы, в соответствии с которыми, принимая во внимание личный закон, «разводят» коллидирующие (столкнувшиеся) правовые системы (коллизионные нормы).

     Несмотря  на то, что история коллизионного  вопроса знает несколько подходов к определению применимого права, главными из которых являются унилатеральный (односторонний) и мультилатеральный (многосторонний), современная доктрина при установлении границ действия закона чаще всего допускает использование множественности коллизионных решений, делая выбор из нескольких правопорядков. Взаимодействие двусторонних и односторонних коллизионных норм обусловлено коррелятивным характером функционирования правовых систем при посредничестве коллизионной формулы прикрепления. Использование соотношения двусторонних и односторонних коллизионных норм, свидетельствует о зрелости национальных правовых систем. В общем виде схема применения коллизионных норм, для разрешения спора такова: материальное право – отечественное (например, разд. VI ГК РФ, ст. 4 Семейного кодекса РФ, далее СК РФ, или других государств²⁶) – коллизионная норма – материальное право иностранного государства (например, ГК Австрии), и наоборот.

     В коллидирующем положении в международном частном праве может использовать набор формул, среди которых выделяются такие, как «более благоприятное для сторон право», «наиболее тесной связи право» и другие. Как отмечают В.П. Звеков, обращаясь, к клаузулам типа «если иное не вытекает из совокупности обстоятельств дела», к различного рода презумпция и фактором, международное частное право практически ориентирует на сравнение результатов применения коллидирующих материально-правовых норм как необходимое предварительное условие избирательного, селективного выбора между ними. Один из аспектов этого суждения указывает на диспозитивный характер коллизионных предписаний, но только такими нормами международное частное право не исчерпывается.

     В доктрине сложилось представление, что нормы, разрешающие на территории России коллизии законов составляют российское коллизионное право как составную часть международного частного права. С этим можно согласится, однако сохраняется сомнение относительно последовательности его структурного вхождения в систему международного частного права. В существе приведенного утверждение не отводится место коллизионному праву конструкции международного значения, без которого национальное коллизионное право недееспособно. По нашему мнению, российское коллизионное право представляет собой составную часть международного коллизионного права, которое является базовым, несущим элементом конструкции международного частного права. Подчинять национальному праву транснациональное частное право означает вносить деструктивный элемент в его международную конструкцию, которая очевидно, и монистические представления о ней явно не состоятельное. Более точным выглядит представление международного коллизионного права как ядра²⁷ международного частного права, имплантированного законодательством национальных правовых систем и соглашениями интеграционных формирований в его структуру.

     Таким образом, возникновение коллизионного  вопроса основано на различиях правовых систем, а исторические попытки их устранения не всегда приводят к желаемым результатам. В некоторых областях правового регулирования (международной торговли, охрана интеллектуальной собственности и др.) процесс унификации права развивается динамично, и различия заметно исчезают. Но в таких отраслях, как семейное, наследственное, трудовое право различия сохраняются из-за существенного влияния на формирование законодательства национальных, бытовых, конфессиональных и других особенностей организации социальной жизни. К тому же национальное право подвержено воздействию со стороны норм международного права, законодательства отдельных государств и находится в состоянии непрерывного согласования. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

    Подводя итог, можно сделать следующие  выводы, в ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации зафиксировано положение, согласно которому общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее системы.

    Принцип добросовестного соблюдения международных  обязательств входит в состав общепризнанных принципов и норм, упомянутых в Конституции Российской Федерации. Этот принцип нашел непосредственное закрепление в Федеральном законе «О международных договорах Российской Федерации». Государство реализует данный принцип посредством соответствующих действий системы органов, которые осуществляют взятые государством международные обязательства.

    Следует констатировать, что международное  сообщество государств еще не в состоянии  обеспечить условия, полностью исключающие  нарушения международного права  и связанные с этим нарушениями коллизии. В международных отношениях ряд государств опирается на доктрину применения силы при решении спорных вопросов, находящую отражение в актах так называемой гуманитарной интервенции - под предлогом защиты прав человека; под прикрытием борьбы с международным терроризмом; применения так называемых превентивных ударов без санкции Совета Безопасности ООН и т.п.

    Нарушение норм международного права противоречит обязанности государств сотрудничать друг с другом и порождает конфликт их интересов. Этот конфликт создает угрозу и реализации норм внутригосударственного права, и безопасности государства.

    Другим  фактором возникновения противоречий является сложность различных систем права, приводящая к возникновению  спорных правовых ситуаций, когда для устранения коллизии необходимо выбрать и применить такие правовые нормы, которые станут основой решения коллизионной проблемы.

    Коллизионные  нормы имеют определенные формы  выражения, т.е. источники. К источникам коллизионного права относятся Конституция РФ, федеральные конституционные законы, федеральные законы, законы субъектов Российской Федерации, специальные законы и иные правовые акты, целью которых является предотвращение и устранение юридических коллизий, разрешение спорных вопросов; международные и внутригосударственные публичные акты, направленные на недопущение и устранение таких коллизий; соответствующие решения международных организаций и внутригосударственных органов в связи с ликвидацией коллизионных ситуаций и конфликтов; нормы обычного права, включая общепризнанные принципы и нормы международного права, которые обязательны для государств независимо от того, участвуют ли они в договорах, фиксирующих эти принципы и нормы, или не участвуют. На формирование и применение источников коллизионного права влияют правовые концепции как составная часть научных взглядов. Опираясь на источники коллизионного права, правоприменитель имеет возможность использовать широкий круг способов и средств, с помощью которых можно решить коллизионную ситуацию. В этот круг, в частности, входят юридические приоритеты (нормы-доминанты); нормы-запреты и ограничения; нормы, определяющие критерии правового выбора; процессуальные и процедурные нормы; нормы-санкции.