Взгляды А.Гамильтона на государство и право

План. 

Введение.

1. Взгляды А. Гамильтона на государство и право.

Заключение.

Список  литературы. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Введение. 

В период непосредственной подготовки Конституции, а особенно после ее принятия в  стране разгорелась острая политическая борьба между федералистами и антифедералистами. Внешне основой раскола на эти политические группировки было отношение к намеченной Конституцией федеральной форме государственного устройства США.

Одна  из  самых выдающихся  и неоднозначных личностей в истории  Америки –   Александр Гамильтон.

Александр Гамильтон  (1757–1804 гг.) был одним  из тех наиболее видных политических деятелей периода образования США, чьи теоретические воззрения  и практическая деятельность оказали  решающее воздействие на содержание Конституции США 1787 г .

 В Америке широко распространено мнение о Гамильтоне, как об  убеждённом

консерваторе, жёстком противнике  демократии,  защитнике  аристократического правления  и даже монархии. Конечно, Гамильтон  критиковал  демократию  и  не верил в способность народа рационально и компетентно распоряжаться своими правами. Но Гамильтон приводил  весьма  весомые аргументы в пользу  своей точки зрения, в частности, он дал блестящую критику знаменитых  американских демагогов,   которые   умело   эксплуатировали   к   своей   личной   выгоде демократические  устремления  народа.  Высказывания   Гамильтона   было   бы необходимо принять во внимание нашему обществу и  государственным  деятелям. Особенно     это касается разделения властей, как гарантии  от  коррупции  в высших эшелонах власти и опасности демагогов для молодой республики. 
 
 
 
 
 

Взгляды А. Гамильтона на государство  и право.

    Отвергая  демагогию  и  популизм,  Гамильтон  пропагандировал концепцию политической демократии,  которой он противопоставлял политическое правление просвещённой элиты. Оно осуждал демократию,  но  не был противником республиканизма и выборности политической элиты,  равно как и прав  человека  и экономического  либерализма.  Преобразовательные  планы Гамильтона,  в  первую  очередь   экономические,   реализуемые   на   основе предпринимательских усилий максимального количества граждан  и  дирижистской политики государства  и  элиты,  определённо  сулили  Америке  обогащение  и выдвижение в ряды ведущих мировых держав.

      Нельзя представить жизнь американского общества без конституции,  а  конституцию  – без одного из  отцов-основателей,  Александра  Гамильтона.  Конституция  США была принята в 1787  году  и  все  эти  годы  она  служит  гарантом  мира  и стабильности в американском государстве.

        Роль Александра Гамильтона в  создании  конституции  и  в  её  принятии

невозможно  не  отметить.  Один  из  главных  авторов  этого  документа,  он

приложил  все силы для того, чтобы сделать  конституцию  жизнеспособной.  Как автор  «Федералиста»  Гамильтон  использовал  свой  талант  публициста   для влияния на умы сограждан, отстаивая и доказывая преимущества конституции.

 Человек, которому принадлежит идея создания  «Федералиста»  и  один  из соавторов этого документа, Гамильтон, сделал всё,  что было  в его силах, чтобы защитить от нападок только  что созданную конституцию.  «Федералист» стал свидетельством яростной борьбы между сторонниками и противниками  новой конституции.  Его авторы  – А.  Гамильтон,  Дж.  Мэдисон  и  Дж.  Джей   – неординарные личности, объединили свои  усилия  для  защиты  конституции  от нападок, а зачастую и от искажённого представления о ней. С  самого  начала  авторы  подписывали свои статьи одним псевдонимом  –  Публий.  Уже  в  конце  1787  года  статьи «Федералиста»  завоевали  широкую  известность.  «Федералист»   неоднократно переиздавался.   К   его   редактированию   приложил   руку   Дж.   Мэдисон, просматривавший  текст  и  внёсший  исправления   в   издание   1818  года. Относительно скромный вклад Дж. Джея в совместное  литературное  предприятие объясняется тем, что он тяжело болел как раз в те  месяцы,  когда писался «Федералист».  Статьи  «Федералиста» подробно  раскрывают   цель   создания конституции США, обосновывая необходимость изменения государственного  строя молодой республики и создания жизнеспособного государственного аппарата.

   Александр   Гамильтон   выставлял    себя    в    качестве    образчика аристократического государственного деятеля, который  ведёт  нацию  умело  и

решительно, обеспечивая народу процветание  и усиливая его мощь, а  без  него

народ  мучился  бы  в  условиях   дезорганизации   и   бесплодной   свободы.

Адаптировав концепцию Гамильтона к условиям  демократической  культуры,  его приемники, например, Теодор Рузвельт и Джон Ф.  Кеннеди,  создали  для  себя ещё  и  некий  героический  имидж,  доставлявший  удовольствие   публике   и создающий иллюзию участия в политике. В то  же  время,  они  прочно  держали бразды правления в своих руках и  руках  своего  окружения,  представляющего «нескольких избранных умов». Гамильтоновская  традиция  руководства  придала американской традиции руководства немало величия, блеска и мужества.

    Гамильтон   побудил   новое    центральное    правительство    учредить государственные институты, которые должны  были  способствовать  динамичному развитию капиталистической экономики. Он преуспел также  в  создании  образа сильного  главы  исполнительной  власти,  то   есть,   президента,   который сдерживает демократическую оппозицию и наращивает  экономическую  и  военную мощь  государства.  Но  поражение,  которое  он  потерпел   от   сторонников Джефферсона, означало возвращение в додемократическую эру. Тем не  менее, этот  тип  лидерства  продолжает  подспудно существовать   в   американской политике.  Его наследники  предусмотрительно обряжают  своё  стремление  к власти и славы в одежды  демократии,  прибегая  к риторике,  пользоваться которой Гамильтон считал  ниже  своего  достоинства.  Но,  несмотря  на  эту маскировку, образ лидера, созданный Гамильтоном, просматривается и сейчас.

    Гамильтон принадлежал к числу наиболее влиятельных лидеров федералистов, считавших, что федеративное устройство преодолевает слабость конфедеративной организации США, закрепленной “Статьями конфедерации” 1781 г . Только сильная центральная власть, по их мнению, способна создать прочное государство и не допустить дальнейшего развития демократического движения масс, возросшего после победы в Войне за независимость. Федерация, утверждал Гамильтон, будет барьером, препятствующим внутренним раздорам и народным восстаниям.

    Федералисты фактически представляли интересы крупной торговой и промышленной буржуазии и плантаторов. Антифедералисты выражали устремления малоимущих и неимущих слоев населения – фермеров, мелких предпринимателей и торговцев, наемных рабочих.  

Политические  позиции Гамильтона определились еще  в период, предшествовавший Войне  за независимость, когда он выступал за мирное урегулирование конфликта, компромисс с Англией. Его теоретические воззрения вполне совпадали с этой позицией. Они сложились под решающим воздействием теории разделения властей Монтескье, на которого, как известно, большое впечатление произвело конституционное устройство английской монархии. Это устройство Гамильтон и считал необходимым положить в основу Конституции США.

     Однако логика освободительной борьбы колоний вынудила Гамильтона признать возможность республиканского строя. Но обязательным условием этого он считал создание сильной президентской власти, мало чем отличающейся от власти конституционного монарха. Президент, по его мнению, должен избираться пожизненно и обладать широкими полномочиями, в том числе возможностью контролировать представительный орган законодательной власти, который под давлением избирателей может принять “произвольные решения”. Эта же идея содержалась в предложении Гамильтона сделать назначаемых президентом министров практически не ответственными перед парламентом.

     Сам парламент мыслился им как двухпалатный, создаваемый на основе избирательного права с высоким имущественным цензом. Деление людей на богатых и бедных, а соответственно на просвещенных и непросвещенных, способных и неспособных управлять делами общества имеет, по утверждению Гамильтона, естественное происхождение и неустранимо. Богатым и, следовательно, просвещенным по самой природе принадлежит право быть представленными в высших государственных органах. Только они способны обеспечить стабильность политического строя, ибо любые изменения его не дадут им ничего хорошего. Предоставление же народу возможности активно участвовать в государственных делах неизбежно приведет к ошибкам и заблуждениям из-за неразумности и непостоянства масс и тем самым ослабит государство.  

Наиболее  яростными критиками  государственной  деятельности  Гамильтона были его выдающиеся противники –  Джон  Адамс  и  Томас  Джефферсон.  Адамс, будучи президентом, считал, что успехи Гамильтона основываются на  обмане  и хитрости. Увольняя военного  министра  Джеймса Макгенри  за  приверженность идеям Гамильтона, Адамс возмущённо заявил, что «Гамильтон  – это интриган, величайший  интриган  в мире,  человек,   лишённый   моральных   принципов, незаконнорожденный и такой же чужеземец, как Элберт  Галлатин».  Джефферсон, в свою очередь, утверждал, что методы и цели Гамильтона не  имеют  законного права  на  существование  в  американском  государственном  устройстве.   Он рассматривал  Гамильтона   как   лидера   «англиканской,   монархической   и элитистской   партии».  Система  Гамильтона,  заявлял  он,  «проистекает  из принципов, противоречащих свободе, и  рассчитана  на  подрыв  и  уничтожение республики».

    И Адамс и Джефферсон относились к преобразованиям Гамильтона лишь как к опасному умыслу и явно преувеличивали их угрозу для  сохранения  республики. Ни  тот,  ни  другой  не  понимали  причин  силы  и  успехов  своего  врага. Гамильтон, действительно, проявлял склонность к интригам, но он был  слишком откровенен и импульсивен в своих высказываниях и поэтому не мог стать  очень ловким  интриганом.  Адамс  не  видел   действительных   причин   возвышения Гамильтона:  его  дальновидности,  целеустремлённости,  таланта   блестящего полемиста. Обвинения Джефферсона в скрытом монархизме тоже были ниже  всякой критики. Не испытывая глубокой привязанности  к  республиканизму,  Гамильтон руководствовался принципами  практической  государственной  деятельности,  и это  вынуждало  его  соотносить  свои  преобразования   с   настроениями   и предубеждениями  тех,  чей   республиканизм   был   непоколебим.   Возможно, Джефферсону  казалось,  что  централизованный  и  капиталистический   строй, предлагаемый  Гамильтоном,  обрекает   республику   на   гибель,   но   весь последующий  исторический   путь   развития   Америки   докажет,   насколько Джефферсон был не прав.     Всё  же,  если  они  и  ошибались  относительно  основ  государственной деятельности Гамильтона, то в ряде суждений были правы, справедливо  отмечая некоторые тревожные аспекты. Адамс видел, что желание Гамильтона стоять  над народом и направлять его, в то же  время,  манипулируя  всеми  инструментами власти ради достижения своих  планов,  не  способствовало  росту  доверия  к мудрости  элиты.  Оно,  скорее,  ослабляло  честное  и  надёжное  правление, разрушая  политическое   равновесие   и   усиливая   власть   небольшого   и непредставительного  слоя  элиты.  Джефферсон  считал,  что  государственная деятельность Гамильтона  враждебна  классическому  духу  республиканизма  и, если не дать ей отпор, может заменить  его  стяжательством  и  милитаризмом. Гамильтон стремился к тому, чтобы американский народ идентифицировал себя  с властью  правительства  и  восторгался  силой   и   могуществом   богатства. Джефферсон же опасался, что это подорвёт стремление народа к свободе.

    Опасения Адамса и Джефферсона оказали влияние  на  многих  историков  и

представителей  политической мысли, вызвав  сложное  отношение  к  Александру Гамильтону.  И  всё  же,  в  американской  теории  политического   лидерства  Гамильтона  никогда  не  считали   «чужеземцем».   Личность   Гамильтона   – энергичного   и    дальновидного    государственного    деятеля,    сильного администратора, который устанавливает рычаги  управления  и  эффективно  ими действует, военного государственного деятеля, выступающего в роли  Геркулеса для врагов Америки,  сторонника  индустриального  развития,  стремящегося  к воспитанию у народа скорее экономических, чем  гражданских  добродетелей,  – оказала  огромное   воздействие   на   американскую   историю.   Его   черты проглядывают в деятельности  таких непохожих друг  на  друга американских лидеров, Эндрю Джексон,  Теодор  Рузвельт,  Джон  Кеннеди и даже  Рональд Рейган.

    В годы после избрания Джефферсона президентом и  до  своей  трагической

гибели  Гамильтон   пережил   горькое   чувство   разочарования,   вызванное

неприятием  американцами  его  идеи  лидерства   аристократии.   Рассказывая

Гаверниру Моррису о своей «странной  судьбе», он писал: «С  каждым  днём  мне становится всё яснее, что  этот американский мир был создан не для меня».  Но судьба Гамильтона готовила ему  ещё  более  странный  поворот,  которого  он никак не мог предвидеть. Его  тип  лидерства  будет  вызывать  сопротивление большинства  американцев  лишь  до  тех  пор,  пока  он   будет   оставаться откровенно   присущим   элите   с   её    покровительственно-снисходительным отношением к народу. Но как только ему будет придана демократическая  форма, он сразу найдёт аудиторию, которая его оценит.

    Действительно, Гамильтона  часто  будут  принимать  за  желаемый  образ лидера-демократа. Многие американцы будут  восхищаться  действиями  лидеров, которые опираются на талант и силу  воли,  согласятся  с  утверждением,  что сами они  в  политическом  отношении  слабы  и  не  обладают  всеми  нужными качествами, вследствие чего нуждаются в опекунах  –  энергичных  и  властных лидерах, которые действуют от их имени и защищают их интересы.  Они  отдадут предпочтение  лидерам,  которые  предлагают  капиталистическое  изобилие   и экспансионистскую славу, обещанные Гамильтоном. Гамильтон –  государственный деятель продолжает жить в новом образе – даже  если  его  иногда  приходится подправлять изрядной долей демагогии, которая бы ужаснула  Гамильтона.