Война 1812

Польская кавалерия  в бою под Миром в 1812 г.  

В ночь с 27 на 28 июня кавалерия  Латур-Мобура занимала следующее расположение: 
- Дивизия Рожнецкого, силы которой после понесенных потерь оценивались в 3300 коней, находилась на левом берегу Уши, напротив деревни Пясечно, в семи верстах от Мира; 
- Дивизия Каменьского, в числе 2700 коней и шести орудий, стояла у Корелич, в 17 верстах позади дивизии Рожнецкого; 
- Бригада Хаммерштейна, силой в 1000 сабель, располагалась в Валевке, южнее Новогрудка. 
 
Дивизия Лоржа, в числе 2500 коней и 18 орудиях, находилась в Новогрудке. Латур-Мобур, получив донесение о неудаче, постигшей бригаду Турно, предписал 28 июня Рожнецкому занять Мир и продвинуться в направлении на Несвиж. При обнаружении более сильного неприятеля в бой не ввязываться. 
 
Каменьский должен был двигаться на Мир, и составлявшая голову его дивизии бригада Тышкевича получила приказание, в случае необходимости, поддержать Рожнецкого. 
 
Лорж получил предписание расположиться в Кореличах, а Хаммерштейн в два перехода должен был дойти до Мира. 
 
Латур-Мобур предполагал стянуть свои силы к 29 числу в районе Мира. Но, очевидно, что дивизией Лоржа он не мог располагать в полной мере из-за приказаний короля вестфальского (28 июня, получив донесение Рожнецкого о занятии Мира, он писал Жерому, что «если бригады Тильмана и Лепеля по причине утомленности не могут еще выступить, то покорнейше прошу Ваше Величество прислать мне полк польских кирасир»).  
 
Ночь уланы Рожнецкого провели в долине болотистой реки Уши. Опасаясь нечаянного нападения, Рожнецкий разослал бригаду Дзевановского для занятия переправ вверх и вниз по течению с приказанием вернуться обратно как можно раньше утром. Следствием этого распоряжения было то, что уланы бригады Дзевановского провели значительную часть ночи в седле и без сна. 
 
А. Ежов. Бой под Миром. Схватка 7-го уланского полка с Киевскими драгунами 

Рано утром 28 июня дивизия  Рожнецкого вышла в авангарде группы легкой кавалерии в направлении Мира. За Рожнецким должна была идти дивизия Каменьского и бригада вестфальских гусар Хаммерштейна. О том, что последние были задержаны Жеромом в Новогрудке, Рожнецкий не знал.    
 
Утром 10 июля дивизия Рожнецкого подошла к Миру и заняла его. Местечко оказалось очищенным казаками, но поляки нашли магазин с фуражом, а у жителей оказалось возможным собрать хлеб и продовольствие для людей.  
 
Предвкушая победу и горя желанием отомстить за понесенное поражение, Рожнецкий не хотел ни с кем делиться лаврами. Поэтому он не стал дожидаться прибытия артиллерии, которая шла при дивизии Каменьского, и отклонил совет генерала Дзевановского подождать с дальнейшим маршем, чтобы дать время для сбора продовольствия и доставки фуража до того времени, пока к Миру подойдет Каменьский: «Как, хотите Вы, - сказал с явным неудовольствием Рожнецкий, - дать опередить нас бригаде Тышкевича, которая находится всего в нескольких шагах сзади?» 
 
В полдень уланы, имея в голове бригаду Турно, выступили из Мира по Несвижской дороге. Отойдя пять верст от местечка и, миновав деревню Симаково, следовавший в авангарде 15 полк обнаружил казачьи посты на опушке небольшого леса, через который пролегал путь. По первым выстрелам высыпало около двух сотен, а затем все исчезло за лесом.  
 
Рожнецкий не знал, что силы Платова значительно увеличились. В ночь с 9 на 10 июля Багратион выслал ему отряд генерала Васильчикова, состоявший из киевских драгун, ахтырских гусар, литовских улан и 5-го егерского полка. 
 
Всего Платов имел в своем распоряжении:  2500 регулярной кавалерии, от 5000 до 4400 казаков, 1000 егерей, а также 12 орудий.  
 
Предвидя бой на следующий день, атаман Платов для большего усиления своего отряда послал приказание Кутейникову идти к нему на присоединение. 
 
Независимо от того прибыли казачьи полки Карпова 1-го, Иловайского 10-го и Иловайского 11-го.  
 
Силы русских были собраны между Симаковым и Городеей. Платов намеривался повторить маневр, так удачно прошедший накануне. Он расположил большую часть казаков скрытно влево от большой дороги южнее деревни Симаково, рассчитывая увлечь противника отступлением частей, занимавших большую дорогу и заставить его подставить свой фланг. 
 
Получив сведения об обнаружении неприятеля, Рожнецкий тут же остановил дивизию и построил полки в линию эскадронных колонн. Бригада Турно встала между лесом и д. Симаково, бригада Дзевановского позади деревни, образовав вторую линию.  
 
Вперед был выслан 7-й уланский полк с заданием пересечь лес тремя отрядами, каждый из которых был прикрыт линией тиральеров, выставить патрули и собрать сведения о противнике, не выходя самому и не показывая своих сил. Полковник Завадский со своим полком вошел в лес в сомкнутых эскадронных колоннах. Видя перед собой целый полк, казаки оставили свои позиции в лесу и отступили до главных сил Платова, которые были сосредоточены в долине за лесом направо от дороги Мир – Несвиж. Фланкеры, высланные перед 7-м полком, были атакованы казачьей лавой, которая, то наседая, то отступая, стремилась увлечь поляков и ввязаться в бой. Полковник Завадский развернул свои эскадроны  и в трех пунктах начал выходить из леса. Прибывший к авангарду командир дивизии остановил полк и подтвердил Завадскому, чтобы он не начинал дела без особого приказания. 
 
Таким образом, высланный вперед 7-й полк занимал лесок между Городеей и Симаковым. Направо от дороги Мир – Несвиж, перед деревней Симаково, уступами вправо стояла в развернутом строю бригада Турно. Фронтом на лес и луг между лесом и речкой на дороге стала остальная часть 28-й бригады: впереди 11-й полк, за ним 2-й полк в эскадронных колоннах. 
 
2-й польский уланский полк: трубач, офицер, улан роты центра, улан элитной роты 
 
 
Рожнецкий получил рапорт от полковника Завадского, который разведал силы неприятеля и оценил их в 5000. Завадский заметил, что рискованно вступать в бой со столь сильным противником. Рожнецкий был разгневан: «Полковник! Позволь взять добычу!». 
 
Тем не менее, около 15 часов, Рожнецкий отдал приказ, чтобы дивизия сходила с коня. 28-я бригада была готова к бою – уланы держали лошадей в поводу, а 29-я размундштучила и пасла коней, а солдаты начали варить пищу.  
 
В тот момент, когда поступил приказ пасти коней, к Рожнецкому прибыл офицер от командира 7-го полка с донесением о движении противника. Как только этот офицер отдал рапорт, и бригада начала садиться на коня, Платов пошел в атаку на 7-й полк. Полк был обстрелян казачьей артиллерией, после чего отбил две атаки казаков.  
 
Рожнецкий тут же посадил дивизию на коней и приказал передать Завадскому, чтобы он отступал не ранее, как будет вынужден к тому противником, и послал одного из офицеров в Мир, чтобы поторопить прибытие бригады Тышкевича с конной батареей. Обозы получили приказ отойти за Мир, причем без определения места остановки. 
 
Тем временем Платов, удостоверившись, что поляки не дадут себя заманить вперед и что подкрепления они скоро не получат, решился на общую атаку. 7 полк, отразив два нападения казаков, был вновь ими атакован с поддержкой двух эскадронов ахтырских гусар под командой майора Давыдова. Остальные силы Платова, обойдя улан Завадского, наводнили долину и ударили на бригаду Турно. 7 полк, не выдержав натиска, начал отступать через лес, но, увидев, что Турно также атакован и полку грозит опасность быть отрезанным, уланы пришли в замешательство. Дзевановский поспешил к полку и,  приведя два эскадрона в порядок, отвел их назад, в то время как Завадский с третьим эскадроном бросился на поддержку Турно. Тем временем 11 полк улан поддержал на левом фланге два эскадрона 7 полка, но так же был тесним превосходящим противником. 
 
На левом крыле дивизии шеф эскадрона 16-го полка Скаржиньский повернул свой эскадрон влево и с тыла ударил на казаков, напиравших на 7-й и 11-й полки. Атака эскадрона позволила офицерам овладеть ситуацией и построить шеренги 7-го и 11-го полков для контратаки. Ее поддержал 1-й эскадрон 2-го полка под командой шефа эскадрона Коссецкого, высланный на помощь Рожнецким. Таким образом, ситуация на левом крыле была восстановлена. На правом 3-й полк и часть 16-го полка сразу пошли в контратаку и оттеснили казаков при поддержке 15-го полка.  
 
Платов послал за регулярными полками ахтырских гусар и киевских драгун, но уланы Турно отбили врага. Платов, хотя и утратил позиции в лесу, находился на линии Симакова.  
 
Завязался упорный кавалерийский бой. Атаки следовали одна за другой, причем, по воспоминаниям Дзевановского, неприятелем перед началом каждой подавался сигнал – три пушечных выстрела. На усиление 7 полка улан Рожнецкий приказал направить из резерва отборную роту 2 полка. 
 
Посланный Рожнецким к командованию корпуса адъютант 29-й бригады капитан Клиховский с рапортом о нападении, прибыв в Мир, встретил и.о. начальника штаба 4-го корпуса резервной кавалерии шефа эскадрона Серона (Seron) и отдал ему рапорт. Серон выслушал его и отправил обратно к Рожнецкому с заверением, что пришлет ему на помощь под Мир 1-й полк конных стрелков и ½ батареи конной артиллерии.  
 
Неизвестно, какой рапорт Серон сделал Латур-Мобуру и что тот ему ответил. Известно только, что обещанная помощь задержалась, а Рожнецкий не был об этом оповещен. Латур-Мобур позднее оправдывался тем, что дал Рожнецкому приказ разведать силы неприятеля, но не вступать в бой с сильнейшим противником.  
 
Латур-Мобур мог располагать только дивизией генерала Каменьского, так как вестфальская бригада Хаммерштейна была выслана для наблюдения в окрестности Снова, а кирасиры остались в Новогрудке по приказу короля Жерома.  
 
Тем временем Платов, встретив упорное сопротивление дивизии Рожнецкого, выслал гонца к генералу Кутейникову в окрестности  Щвеженя с просьбой прибыть со своими полками на поле боя. Кутейников двинулся форсированным маршем под Мир.  
 
Вероятно, Кутейников получил сразу приказ ударить в тыл польской дивизии с севера, в то время как Платов будет отвлекать ее внимание на юг. Так, в сущности, и произошло. Рожнецкий, имея известия о противнике на юге от линии леса при дороге на Симаково, повернул свой фронт в этом направлении, прикрываясь со стороны леса бригадой Дзевановского, а часть ее держалась в резерве.   
 
Бригада Турно (без эскадрона Скаржиньского) стояла по-прежнему уступами вправо за Симаковым фронтом на луг между лесом и рекой Мирянкой. Левое крыло бригады прикрывал со стороны леса 7-й полк, имея фронт на лес. Для наблюдения за северной окраиной леса и прикрытия тылов этого полка на север влево от 7-го полка был выдвинут эскадрон Скаржиньского. Тылы бригады Турно и левого крыла прикрывал 11-й полк, поставленный налево от дороги уступами влево на случай какого-либо маневра со стороны леса. В резерве на дороге остался 2-й полк, стоящий во взводных колоннах. Все другие части стояли в развернутом строю эскадронами.  
 
В своем положении Рожнецкий не мог иначе сгруппировать свои силы. Имея обещание подкреплений, он должен был оставить им достаточно места для развертывания по достижении ими плотины и подмокших лугов. Правда, он поставил довольно слабые резервы по отношению к очень неглубокому фронту, но ведь он имел обещание подкреплений и ожидал атаку с юга, а с востока какой-либо демонстрации. Эти направления были заняты и защищены, а с тыла имелось прикрытие, которое в случае необходимости могло пойти в атаку, меняя свой фронт вправо и заходя эскадронами. Проведение отступления или сокращение фронта могли привести к катастрофе, ибо уланы легко могли быть оттеснены на болото.  
 
Второй день боев под Миром, 28 июня (10 июля) 1812 г. Схема П.В. Булдыменко  
 
После боя, который продолжался около 2,5 ч., то есть приблизительно с 15 до 18 ч., наступил перерыв, причем с обеих сторон ждали подкреплений. Тем временем казаки несколько раз беспокоили польские части. Поляки напрасно ждали подкреплений. Трудно сказать, сам ли Серон по своей воле или по приказу Латур-Мобура задержал 1-й полк конных стрелков, а также артиллерию под Миром, а остальная часть дивизии Каменьского стояла под деревней Пясечно.  
 
Создалась довольно странная ситуация: на очень небольшом расстоянии от поля боя стояли подкрепления (один полк с артиллерией в 6 км, три полка в 12 км) и остались безучастными, когда враг атаковал и разбил товарищей. 
 
Приближался вечер. Платов, наблюдая за движением Рожнецкого, видел, что никаких подкреплений тот не получал, зато Кутейников должен был подойти в любой момент.  
 
С диким криком казаки Платова ударили через луг на бригаду Турно, а из леса на 7-й полк. 7-й полк оборонялся на месте, окруженный казаками, бригада Турно двинулась в контратаку.  
 
Тем временем в тылу дивизии Рожнецкого в северо-восточном направлении наблюдались подозрительные столбы пыли, что командующий на этом участке генерал Дзевановский принял за смену фронта удара со стороны неприятеля. Дзевановский собрал все эскадроны 11-го полка, а также эскадрон Скаржиньского, и двинул их в атаку. Двинулся во весь опор на врага Скаржиньский, за ним эскадроны 11-го полка, ведомые капитаном Корном, полковником Потоцким и шефом Томицким. Оказавшись перед значительно более сильным противником, им с трудом удавалось сдерживать врага.  
 
В каких трудных условиях приходилось сражаться уланам, описывает вахмистр 7-го полка  Дмоховский: полки «так смешались в пыли на распаханном поле, что столбы пыли казались одним, поднявшимся до небес, облаком. Не могли узнать друг друга. Все кричали: ура! ура! Одни звали: назад! другие: вперед! Наконец, разобрались, но в сомкнутых колоннах не могли ни стрелять, ни рубиться, а только, не тратя времени, били по-мужицки кулаками по бокам и по затылку, и то не прежде, чем ветер немного развеет пыль».  
 
7-й и 11-й полки были расстроены, не выдержали натиска и, вырываясь из котла, бросились бежать по дороге на Мир. К счастью, в резерве стоял еще незадействованный  2-й полк, который прикрыл отступление этих частей. Сначала вступил в бой 1-й эскадрон шефа Коссецкого, а когда его шеренги начали ломаться, его поддержал 2-й эскадрон под командованием капитана Блешиньского. На случай, если бы оба эскадрона не смогли удержать напора врага, в устье плотины стояли 5-я и 6-я роты, составлявшие 3-й эскадрон шефа Жуховского, под командой капитанов Юзефа Зелиньского и Петра Лаговского. Поочередно то одна, то другая переходили в наступление, пока, наконец, и они не остановились под Миром, где уже собиралась 28-я бригада.  
 
В то время как под напором противника было сломлено прикрытие тылов дивизии Рожнецкого, бригада Турно выдержала наступление. Несмотря на превосходящие силы противника, большая часть бригады удерживала порядок в шеренгах и отходила над речкой, где на мельнице остановился генерал Рожнецкий. 
 
В результате неожиданного удара Кутейникова дивизия Рожнецкого была разбита и вынуждена отступить с поля боя.  
 
Дело казаков Платова у Мира 28 июня (10 июля) 1812 г. Худ. Красовский 
 
 
Пока что перед мостами на Мирянке начала собираться 28-я бригада. Однако прежде чем она собралась, генерал Дзевановский, выдав диспозицию, сдал команду шефу Томицкому, а сам удалился в Мир. В самом местечке он никого не нашел, только на дороге в Пясечно наткнулся на начальника штаба корпуса Серона, стоящего с генералом Тышкевичем во главе 1-го полка конных стрелков во взводных колоннах вместе с ½ батареи конной артиллерии.   
 
Из уст полковника Пшебендовского Дзевановский узнал, что конные егеря стоят тут уже с 2-х часов, и стал делать горькие упреки шефу Серону, что тот нарушил обещание и обрек дивизию на разгром. 
 
Генерал Тышкевич послал за Мир 1-й полк конных стрелков (два эскадрона), но когда тот прибыл, ситуацией уже овладели. Однако полк еще принял участие в сдерживании напора врага. Большую пользу принесло прибытие орудий, сделавших несколько выстрелов. В результате казаки ослабили напор и отступили, увидев, что к противнику подошло подкрепление. 
  
Это был критический момент, потому что отдельные отряды казаков прорвались на минский тракт с тыла, обходя замок, и заняли тыл бригады Дзевановского. Это заметили поручики 2-го полка Попел и Косинский. Собрав несколько десятков улан, с громким криком  помчались вперед и отбили врага.  Несомненно, это могло им удаться в то время, когда уже подошли конные егеря 1-го полка, и открыла огонь артиллерия. 
 
Так закончилась битва под Миром. Дивизия Рожнецкого понесла большие потери – почти 1/3 своего состава, была разбита и разделена на две группы. Если бы не подошедшие подкрепления, она не смогла бы, вероятно, удержаться на своих позициях. Конец боя наступил около 22 ч. 
 
Платов ввел в дело 11 казачьих полков: Атаманский, Иловайского 5, Сысоева 3, Иловайского 10, Иловайского 11, Иловайского 12, Грекова 18, Харитонова 7, Симферопольский татарский, Перекопский татарский и Ставропольский калмыцкий, в числе около 5000 коней, 2-ю роту Донской конной артиллерии, Ахтырский гусарский и Киевский драгунский полки – около 1500 коней, всего около 6500 коней и 12 орудий. Со стороны поляков в бою участвовали: дивизия Рожнецкого, два эскадрона 1-го конно-егерского полка и конная полубатарея, всего около 3600 коней и 3 орудия.  
 
Поляки показали себя достойным противником, несмотря на фатальные ошибки командования и двукратное численное превосходство неприятеля. «Вещь, достойная удивления, - пишет генерал Колачковский, - что наша четырехтысячная дивизия, без пушек и пехоты, в 2-х милях от своего корпуса, сражаясь с такой тучей конницы, постоянно охваченная с флангов, и имея тяжелые переправы через плотину и три моста, наконец, через местечко Мир, не подверглась полному уничтожению! Морально очень пострадала…» 
 
Потери, понесенные сторонами в этом бою определить практически невозможно. Приблизительно, поляки ранеными и убитыми лишились 600-800 человек. В плен попало – 130-170 человек. Потери русских были значительно меньше. Сам Платов в донесении ограничился лишь фразой, что урон невелик. Известны только наверняка потери в Ахтырском полку (30 человек убитыми и ранеными) и Киевском драгунском (1 офицер и 13 нижних чинов убито, ранено и пропало без вести).  
 
Дзевановский оценил потери в своей бригаде в 130 нижних чинов. Понятовский в донесении Бертье от 11 июля пишет о потерях в 1 полку конных стрелков – 1 офицер и 6 солдат убитых и раненых.  
 
По сохранившимся спискам пленных, взятых казаками, число их составляло 12 офицеров и 163 нижних чина, а именно: 
2 полка улан – 3 офицера и 27 нижних чинов; 
7 полка улан – 2 офицера и 37 нижних чинов; 
11 полка улан – 2 офицера и 11 нижних чинов; 
3 полка улан – 4 офицера и 17 нижних чинов; 
15 полка улан - 1 офицер и 44 нижних чина; 
16 полка улан – 11 нижних чинов; 
1 полка конных стрелков – 11 нижних чинов. 
 
Таким образом, в ходе двух дней боев Платов захватил в плен 18 офицеров и 375 нижних чинов, причем 27 числа было захвачено гораздо больше пленных. Практически все пленные были переранены по причине чрезвычайно ожесточенного характера боя, что отмечал как Платов, так и Рожнецкий. 
 
Тяжелым было положение раненых, оставленных на поле боя. Целую ночь провели они в поле без всякой помощи, и вдобавок разразилась гроза «с громом, молниями и бешеным ветром, за которым сразу пошел ливень» (Дмоховский). Кто был в состоянии, волоклись в сторону Мира, прячась от казачьих патрулей, рыскающих по полю боя. Раненых, которые добрались до местечка, разместили в импровизированных лазаретах в еврейских корчмах. Условия в них были фатальные. Один из раненых так описывает свое пребывание в таком лазарете: «лежали мы в тех смердящих корчмах на земле, как в берлоге; ужасный то был вид нищеты и беспорядка». 
 
Печально для поляков закончился бой под Миром. Пример тот ясно показал, к каким плачевным результатам может привести плохое планирование боевого марша. В значительной мере в том виновен генерал Латур-Мобур, который маршировал вдали от своего авангарда и не знал ситуации, которая там творится. Большой ошибкой было высылать в авангарде одну кавалерию без поддержки конной артиллерии и пехоты.  
 
Рожнецкий под Миром ввязался в бой с превосходящими силами противника, располагавшего регулярной кавалерией, артиллерией и пехотой, несмотря на предупреждения Дзевановского и Завадского. Если бы вовремя подошло подкрепление из конных стрелков Пшебендовского и ½ батареи конной артиллерии, исход боя мог быть иным. Серон и Латур-Мобур виноваты, что не прислали обещанной помощи, введя в заблуждение Рожнецкого, который имел возможность отступить. Генерал Рожнецкий, хотя провел хорошо саму битву, совершил большую ошибку, что пустился с целой дивизией в неудобную и неразведанную местность, где за день перед тем отряды его дивизии понесли поражение в значительной степени из-за трудностей местности.  
 
Представляют интерес донесения Платова и Рожнецкого, посланные тотчас же по окончании боя. Они кратки, отрывочны и написаны под впечатлением только что пережитых событий. Как обычно бывает, Платов сильно преувеличивает одержанный успех, а Рожнецкий старается скрыть размеры понесенного поражения.

 
Литература: 
1. Gembarzewski B. Wojsko Polskie. Księstwo Warszawskie 1807-1814. Warszawa, 1912. 
2. Dał nam przykład Bonaparte. Wspomnienia i relacje żołnierzy polskich 1796-1815. T. 1-2. Krakow, 1984. 
3. Staszewski J. Walki kawaleryjskie pod Mirem i Romanowem 1812 r. Poznań, 1934.  
4. Харкевич В. Действия Платова в арьергарде Багратиона в 1812 году. Кавалерийские бои при Мире и Романове. Спб., 1901.

Приложение

Платов – князю  Багратиону   
 
28-го июня близ Мира на песку

Поздравляю ваше сиятельство  с победою и с победою редкою над кавалериею. Что донес вам  князь Меньшиков, то было только началом. После того сильное сражение продолжалось часа четыре. Грудь на грудь; так  что я приказал придвинуть гусар, драгун и егерей. Генерал-майор Кутейников подоспел с бригадою его и ударил с правого фланга моего на неприятеля, так что из шести полков неприятельских едва ли останется одна душа, или, может, несколько спасется, а вашему сиятельству  описать всего не могу – устал  и лежачий пишу на песке. Донесу, соображаясь, засим, но уверяю, будьте о моем корпусе покойны. 
 
У нас урон не велик по сему ретивому делу, так что грудью в грудь. Генерал-майор Иловайский получил две раны: сабельную в плечо легко и в правую ногу пулею, но он докончил свое дело. Генерал-майор и генерал-адъютант Императорский Васильчиков отлично в моем виде и с первыми эскадронами ударил в лицо неприятелю и во все время удивительно храбро сражался. О коем, как пред Богом, так и пред начальством, должно отдать справедливость. Генерал Краснов способствовал много в сей победе. Полковник и адъютант Его Высочества Великого Князя Константина Павловича Шпербер был при мне и много, много помогал и способствовал сей победе. 
  
М.И. Платов в 1812 году. Худ. А.О. Орловский 

Рожнецкий – Латур-Мобуру 
 
Мир, 11 июля, утро 
 
Согласно Вашим приказаниям, господин генерал, я выдвинулся к Несвижу; между Sivlec и Городцом я был атакован не только всеми корпусами Платова, но и силами Мариупольского, Ахтырского и Сумского полков, гусарами, а также киевскими драгунами. Битва продолжалась с полудня вплоть до наступления ночи; в полночь я покинул поле сражения. 
  
3-й и 16-й [полки] превзошли друг друга [отвагой]; во многих полках не могут вспомнить, сколько было предпринято атак, все они были блестящими; лишь доблесть войск позволила выдерживать, и в течение столь долгого времени, столь беспримерное сражение. Меня обстреливали из двенадцати орудий; их кавалерия была сильнее моей дивизии, вдобавок к корпусам Платова присоединились корпуса Иловайского; казачьих полков было больше, чем я имел эскадронов. 
 
Тем не менее, я не потерял ни генералов, ни старших офицеров. 
 
Я вновь собрал весь личный состав полков и прибыл в лагерь не ранее часа ночи. Некоторые солдаты превзошли друг друга [доблестью]. 
 
В моей жизни это не первая кампания, но мне никогда не приходилось видеть подобного кавалерийского сражения. Части левого фланга были разгромлены и отступили почти до города Мир; однако там они встретили помощь и без промедления выдвинулись вновь и возвратили захваченную местность при помощи конных егерей 1-го [полка]. 
 
[От произошедшего] я до крайней степени утомлен.