Внешняя политика Александра 1

братства  и  христианской  любви.  В  действительности   этот   союз   скоро

превратился  в  оплот  европейской  реакции,   стремившейся   к   сохранению

абсолютизма и подавлявшей все свободолюбивые  движения  народов.  В  течение

1818—1822 гг. собирался ряд  конгрессов  участников  «священного  союза»  (в

Аахене, Троппау, Лайбахе (Любляне) и Вероне), которые  принимали  решения  о

поддержке  вооруженной  рукой  легитимных   правительств   против   народных

восстаний"[17].

     В 1821 г. вспыхнуло восстание в Греции против турецкого владычества,  и

все русское общество ожидало, что  Александр  окажет  поддержку  единоверным

грекам, но он стал последовательно  на  точку  зрения  легитимизма,  признал

греческое  восстание  революцией   против   законного   монарха   (турецкого

султана!) и отказал грекам в помощи.

                  4. ВНУТРЕННЯЯ ПОЛИТИКА В 1815 — 1825 ГГ.

4.1 Изменения в политике. Рост правительственной реакции.

     Когда бури военных лет  пронеслись,  правительство  не  возвратилось  к

деятельности в прежнем направлении.

     События  этих  лет  неодинаково  подействовали   на   общество   и   на

правительство: в первом они вызвали необычайное политическое и  нравственное

возбуждение; общество непривычно оживилось, приподнятое великими  событиями,

в которых ему пришлось принять такое деятельное участие.

      Это возбуждение долго не могло улечься и по возвращении русской  армии

из-за границы. Силу этого возбуждения нам трудно  теперь  себе  представить;

оно  сообщилось  и  правительственным   сферам,   проникло   в   официальные

правительственные издания.  Печатались  статьи  о  политической  свободе,  о

свободе печати;  попечители  учебных  округов  на  торжественных  заседаниях

управляемых ими заведений произносили речи  о  политической  свободе  как  о

последнем и прекраснейшем даре Божьем. Частные журналы шли еще  дальше:  они

прямо печатали статьи под заглавием «О  конституции»,  в  которых  старались

доказать «доброту представительного учреждения»[18].

     Возбуждение сообщилось и,  может  быть,  даже  поддерживалось  военными

людьми,  возвратившимися  из  заграничных  походов.  В   офицерских   кругах

образовывались  общества,  в  которых  читались   речи   о   недостаточности

специального  военно-технического   образования   для   военных   людей,   о

необходимости для них чтения, ученых упражнений общего образования.

     Совсем иначе подействовали внешние  события  на  правительство,  прежде

всего на самого императора: оно вышло  из  тревог  военных  лет  с  чувством

усталости, с неохотой продолжать преобразовательные  начинания  первых  лет,

даже с некоторым разочарованием в прежних своих политических идеалах.

     Различные причины вызвали эту перемену в настроении  правительства;  из

них одной можно признать оказавшиеся результаты исполненных  преобразований.

Эти результаты не  оправдали  ожиданий,  не  внесли  заметного  улучшения  в

государственную жизнь, не устранили старых  многочисленных  злоупотреблений.

Правительство пришло в уныние от этих  неудач;  притом  и  внешняя  политика

начала оказывать давление на ход внутренних дел.

     Внешние события поставили Россию в борьбу с  последствиями  французской

революции; русское правительство как-то самым ходом дел стало  консерватором

в   международных   отношениях,   охранителем   законности,   следовательно,

поборником  восстановления  старины.  Такое  направление  из   международных

отношений невольно переносилось на внутреннюю политику.  Нельзя  же  было  в

самом деле одной  рукой  поддерживать  охранительные  начала  на  Западе,  а

другой продолжать преобразовательные предприятия дома.

     Внешние дела 1812— 1815 гг. оказали могущественное влияние на  ход  дел

внутренних; можно  даже  сказать,  что  редко  когда  внешняя  политика  так

изменяла направление внутренней жизни в России; может  быть,  это  произошло

оттого, что Россия редко переживала  такие  события,  какие  испытала  в  те

годы. События эти очень неодинаково действовали на  русское  общество  и  на

русское правительство. В первом они вызвали  необыкновенное  политическое  и

нравственное  возбуждение.  Русские  люди,  только  что   пережившие   такие

опасности, вышли из них с более живым ощущением своих сил.

     Возбуждение  это  сказывалось  и  в  литературе,  даже  официальной;  в

периодических  официальных  изданиях,  продолжая  прежний  тон,   с   начала

царствования установившийся в печати, встречались статьи о  таких  вопросах,

как свобода  печати  и  т.  п.  Еще  живее  сказывалось  это  возбуждение  в

неофициально периодической литературе; здесь  прямо  печатались  статьи  под

заглавием «О конституции», в которых доказывалась «доброта  представительных

учреждений». Попечители учебных округов на торжественных  актах  произносили

речи о политической свободе, называя ее «последним  и  возвышеннейшим  даром

Бога»[19]. Итак, высшие руководители  общества,  т.  е.  военно-гражданские,

расположены  были  к  самым  широким  ожиданиям,   надеялись   теперь,   что

правительство не только предложит, но и расширит свою прежнюю программу.

     Между   тем   правительство   относилось   уже   не    по-прежнему    к

преобразованиям; оно не расположено было проводить и прежней  программы.  На

правительстве  отразилось  то  настроение,  с  которым  вышел  из  пережитых

опасностей его  глава.  Император  Александр  очень  утомился  в  эти  годы;

быстрая  смена  побед  и  поражений  нарушила  в  нем  прежнее  нравственное

равновесие; недаром она 1814 г., возвращаясь  из-за  границы,  привез  домой

седые волосы.

     Пережитые  события  поселили   в   правительстве   чувство   утомления,

охлаждения   к   энергичной   внутренней   деятельности,   даже    некоторое

разочарование в прежних  политических  идеалах;  к  тому  же  ход  важнейших

событий  поставил  его  в  упорную  борьбу   с   последствиями   французской

революции, волей или  неволей  сделал  его  представителем  консерватизма  в

международных отношениях, восстановителем и охранителем  законного  порядка,

основанного на предании старины.

     Это  охранительное   направление   из   внешней   политики   необходимо

переносилось и на внутреннюю; нельзя же было в самом  деле  одной  рукой  за

границей   поддерживать   консервативные   начала,   а    дома    продолжать

преобразовательную, революционную, как говорили тогда, деятельность.

     Как бы отвечая  на  изменившееся  положение  дел,  правительство  слабо

продолжало  деятельность  прежнего  направления;  да   и   эта   ослабленная

деятельность  сосредоточивалась  не  на  коренных  областях  России,  а   на

окраинах, находящихся ближе к  Западной  Европе;  очевидно,  путь  тяготения

внутренней политики также переместился ближе к западной границе.

     После наполеоновских войн Александр 1 еще  не  сразу  стал  поклонником

абсолютизма. В значительной мере под его влиянием новый  французский  король

Людовик XVIII дал своему народу  конституционную  хартию  (хотя  и  с  очень

ограниченным кругом избирателей). Сам Александр, сделавшись  после  Венского

конгресса «царем польским», дал Польше  (в  декабре  1815  г.)  конституцию,

предоставлявшую   законодательную   власть   в   стране   польскому   сейму.

Наместником  в  царстве  Польском  был  назначен  старый  польский   генерал

Зайончек (бывший начальником одной из дивизий  в  армии  Наполеона).  Польша

имела свое правительство (из 5 министров) и  свою  особую  армию  (около  40

тыс.); командующим польской армией был назначен  брат  царя,  великий  князь

Константин  (женатый  на  польской  аристократке).  В  речи   при   открытии

польского сейма в 1818 г. Александр  сказал,  что  «свободные  учреждения...

совершенно  согласуются  с  общественным  порядком  и  утверждают   истинное

благосостояние народов»,  и  заявил  о  своем  намерении  —  «благодетельное

влияние» «свободных учреждений» «распространить  на  все  страны,  попечению

моему вверенные»[20]. В это время Александр поручил  другу  своей  молодости

Новосильцеву составить план конституции для  России,  и  последний  составил

«уставную  грамоту»,  однако  Александр   отложил   осуществление   проекта-

Новосильцева.

     В 1820 г. произошли события, означавшие конец  периода  конституционных

колебаний Александра и решительно толкнувшие  его  в  лагерь  абсолютизма  и

реакции: в Европе это были военные революции в Италии и Испании, а в  России

— солдатские волнения в  лейб-гвардии  Семеновском  полку,  хотя  солдатское

возмущение было вызвано лишь грубостью и жестокостью полкового  командира  и

направлено лишь против него,  Александр  усмотрел  в  «семеновской  истории»

последствия  революционной   агитации,   очень   встревожился   и   приказал

раскассировать весь наличный офицерский и солдатский состав полка по  другим

армейским  частям.  После  1820  г.  Александр  окончательно   расстался   с

конституционными  мечтами  своей  юности,  и  Россия   вступила   в   полосу

правительственной реакции и обскурантизма.

     Таким образом, правительство  во  второй  половине  царствования  стало

постепенно отказываться от программы, которая так громко  возвещена  была  в

начале и к  осуществлению  которой  были  сделаны  такие  сильные  приступы.

Вследствие  этого  неодинакового  действия  одних  и  тех  же   событий   на

правительство и на общество они, правительство и общество,  разошлись  между

собою, как никогда не расходились прежде.

     Известно, что во вторую  половину  царствования  император  очень  мало

занимался  внутренними  делами   России,   все   его   внимание   постепенно

сосредоточилось  на  устройстве   политического   порядка   в   Польше,   на

поддержании устройством Священного союза политического  порядка  в  Западной

Европе.

4.2 Аракчеев и Александр 1.

     Главным сотрудником Александра  в  течение  всей  второй  половины  его

царствования стал суровый и мрачный временщик, генерал  А.  А.  Аракчеев,  в

руках которого  сосредоточивалось  все  гражданское  и  военное  управление,

тогда как сам  Александр  все  более  отходил  от  текущих  дел  внутреннего

управления, занимаясь преимущественно делами международной политики.

     Одно дело внутри государства живо интересовало Александра  —  это  была

организация военных поселений, начальником которых был назначен все  тот  же

Аракчеев. Главною целью военных поселений было уменьшение расходов казны  на

содержание армии. Система военных поселений состояла в  том,  что  некоторые

территории, населенные казенными крестьянами, передавались  из  гражданского

ведомства в военное; они освобождались от обычных податей  и  повинностей  и

зато  должны  были  из   состава   населения   комплектовать   и   содержать

определенные  воинские  части;  семейные  солдаты  должны  были   составлять

коренное население волости:  у  них  по  квартирам  распределялись  холостые

солдаты, которые работали у хозяев как батраки  и  взамен  заработной  платы

получали от них полное содержание.  Правительство  заботилось  об  улучшении

материального положения военных «поселян», давало им скот, инвентарь,  ссуды

и  пособия,  но  вся  жизнь  их  была  скована  строгими  правилами  военной

дисциплины и находилась  под  непрестанным  надзором  начальства,  и  потому

население (как и общество) относилось с ненавистью к этой системе и  считало

ее худшим видом  крепостного  права.  Военные  поселения  при  Александре  1

получили широкое развитие: к 1820 г. корпус военных поселений состоял из  90

батальонов пехоты в Новгородской губернии и 36  батальонов  пехоты  и  около

250 эскадронов кавалерии в украинских поселениях[21].

     В 1816—1819 гг. было произведено  освобождение  крепостных  крестьян  в

Прибалтийском  крае,  но  условия  реформы  не   соответствовали   интересам

крестьян, ибо вся земля оставалась в собственности  помещиков.  «Учреждение»

для эстляндских крестьян, изданное в 1816 году,  гласило,  что  «эстляндское

рыцарство,  отрекаясь  от   всех   доселе   принадлежащих   ему   крепостных

наследственных  прав   на   крестьян,   предоставляет   себе   токмо   право

собственности на земли». Однако в этом «токмо»  заключалось  весьма  многое!

Крестьяне, сделавшись лично свободными,  но  не  получив  никаких  земельных

наделов, попали в полную экономическую зависимость  от  помещиков  и  должны

были превратиться или в арендаторов  помещичьей  земли,  или  в  батраков  в

помещичьих хозяйствах. На таких же условиях были  «освобождены»  в  1817  г.

крестьяне Кур-ляндской губернии,  а  в  1819  г.—  крестьяне  в  Лифляндской

губернии и на о. Эзеле[22].

     В  области  культуры  и   просвещения   последние   годы   Александрова

царствования  характеризовались  попытками  привлечения  религии  на  службу

реакции и обскурантизма. В 1817 г. было учреждено Министерство духовных  дел

и народного просвещения (с князем А. Н. Голицыным во главе),  которому  было

поручено заботиться  о  том,  «дабы  христианское  благочестие  было  всегда

основанием  истинного  просвещения»[23].  Сам  князь  Голицын  был   человек

религиозный, культурный  и  гуманный,  но  его  помощники  (как  пресловутые

Магницкий и Рунич, попечители Казанского и Петербургского  учебных  округов)