Уложенная комиссия

                                             Введение

Просвещенный  абсолютизм - политика, порожденная  временем разложения феодальной системы  и вызреванием в ее недрах капиталистических  отношений, нацеленная на устранение мирными  средствами устаревших феодальных порядков. Просвещенный абсолютизм отличался  от обычного деспотизма декларированием  соблюдения законов, одинаковых для  всех подданных. Теоретические основы просвещенного абсолютизма были разработаны выдающимися деятелями французского просвещения Монтескье, Вольтером, Д'Аламбером и др. Эти просветители умеренного крыла призывали к эволюционной, без потрясений, смене общественно-экономических отношений, что устраивало монархов Европы и способствовало возникновению союза королей и философов, способного, как полагали короли, предотвратить угрозу их тронам. Идеи просвещения разделяли прусский король Фридрих II, шведский король Густав III, австрийский император Иосиф II и др. Но самые близкие отношения просветители установили с Екатериной II. Тому способствовали два обстоятельства: благодаря крепостническому режиму, низкой грамотности населения и общей отсталости Россия представлялась просветителям страной, где реализация их идей должна была принести самые ощутимые плоды; кроме того, Екатерина оказалась прилежной ученицей просветителей, намеревавшейся энергично претворять их идеи в жизнь. Гримму императрица писала: "Я люблю нераспаханные земли - поверьте, это лучшие земли... Я годна только для России".

Подобно тому как на родине Просвещения, во Франции, Вольтер, Д'Аламбер, Дидро не могли найти общего языка с Людовиками, так в России не получился диалог между Екатериной и Новиковым. Зато императрице удалось пленить умы просветителей из Франции, с которыми она вела оживленную переписку. К хору домашних льстецов присоединились панегиристы из-за рубежа. Если учесть, что эти почитатели императрицы были властителями дум передовых людей Европы, то станет очевидным, что употребляемые ими эпитеты "северная Семирамида", "Северная звезда", "Великая Екатерина" создавали вокруг ее имени ореол славы и добродетели. Вольтер, признанный патриарх французского Просвещения, писал ей: "Мы трое - Дидро, Д'Аламбер и я - мы воздвигаем вам алтари; вы делаете из меня, государыня, язычника".

Ученица просветителей хотела быть достойной  восхваления. Она не упускала случая, чтобы напомнить своим корреспондентам, что "у короля обязанность - желать блага своим подданным", что "вся  моя наука заключается именно в том, что все люди братья, и  всю мою жизнь я проведу  в изучении искусства поступать  согласно этому правилу". Не скупилась  императрица и на комплименты. Она  писала Вольтеру: "Ваши сочинения  приучили меня размышлять"; "прошу  вас быть уверенным, что Екатерина II всегда будет иметь особливое уважение и почтение к знаменитому фернейскому пустыннику". Сочинение Монтескье "Дух законов" Екатерина называла "молитвенником государей".

Особый  восторг просветителей вызвала  материальная помощь нуждавшемуся Дидро: императрица купила у него библиотеку за 15 тыс. франков, предоставив ему  право держать ее у себя до смерти; более того, Екатерина назначила  Дидро хранителем его библиотеки, определив жалованье в 1000 франков  в год с выплатой его на 50 лет вперед. Д'Аламбер писал Екатерине в связи с этой акцией: "Вся литературная Европа рукоплескала...", а Вольтер: "Все писатели Европы должны пасть к стопам ее величества".

Настала пора реализации широкомасштабных реформ в духе идей Просвещения. Тому способствовали два благоприятных условия: Екатерина  после гибели Иоанна Антоновича почувствовала себя на троне увереннее, чем прежде; уверенности, что справится с грандиозной по замыслу затеей, прибавила и достаточная осведомленность о трудах просветителей. В конце 1766 г. она приступила к осуществлению важнейшей акции своего царствования - созыву комиссии для составления нового Уложения.

Надобность  в совершенствовании законодательства ощущалась уже при Петре Великом, и им, а также его преемниками  предпринимались многократные попытки  привести законы в соответствие с  изменившимися обстоятельствами в  области социального и политического  строя, экономики и нормами уголовного права. При Петре I таких попыток  было три: в 1700 г., когда учреждена  была Палата об Уложении, в 1714 и 1719 - 1729 гг. Аналогичные попытки, впрочем, закончившиеся  столь же безрезультатно, предпринимались  при Екатерине I, Петре II и Анне Иоанновне. Как составитель нового Уложения известен П. И. Шувалов, по инициативе которого была создана Уложенная комиссия, действовавшая с 1754 г. Формально  она была распущена в 1767 г., а фактически прекратила существование в 1764 г.

Уложенная комиссия, созванная Екатериной, отличалась от предшествующих по крайней мере тремя особенностями: более широким представительством - право избирать депутатов было предоставлено дворянам (по одному депутату от уезда), горожанам (по одному депутату от города), государственным и экономическим крестьянам (по одному депутату от провинции при трехступенчатых выборах: погост - уезд - провинция), оседлым "инородцам" (тоже по одному депутату). Кроме того, каждое центральное учреждение посылало в Комиссию по одному своему представителю. Таким образом, права избирать депутатов были лишены крепостные крестьяне, составлявшие большинство населения страны, а также духовенство.

В итоге в Уложенную комиссию было избрано около 450 депутатов, из коих 33% составляли выборные от дворянства, 36% - выборные от горожан, около 20% - выборные от сельского населения, 5% - правительственные  чиновники. Если учесть, что чиновники  являлись дворянами, а некоторые  города и государственные крестьяне  избирали депутатами дворян, то удельный вес дворянства в Уложенной комиссии, составлявшего 0,6% населения страны, значительно повысится.

Депутатам предоставлялись существенные льготы и привилегии: помимо жалованья, выдававшегося  сверх получаемого на службе, депутаты до конца дней своих освобождались  от смертной казни, пыток и телесных наказаний; имения депутатов не подлежали  конфискации за исключением случаев, когда надлежало расплатиться за долги; решение суда относительно депутатов  не приводилось в исполнение без  благословения императрицы; за оскорбление депутата взыскивался двойной штраф; депутатам выдавался особый знак с девизом: "Блаженство каждого и всех".

Вторая  особенность екатерининской комиссии состояла в новшестве, неведомом  предшествовавшим комиссиям: императрица  составила "Наказ" с изложением своих взглядов на задачи Уложенной  комиссии, которыми должны руководствоваться  депутаты. Расхожее мнение о "Наказе" как компилятивном сочинении нуждается в уточнении. Основанием для подобной оценки явились слова самой императрицы, писавшей Д'Аламберу: вы "увидите, как там я на пользу моей империи обобрала президента Монтескье, не называя его".

Основной  текст "Наказа" включал 20 глав, поделенных на 526 статей, из которых 245 восходят к "Духу законов" Монтескье, 106 - к книге  итальянского ученого-юриста Ч. Беккариа "О преступлениях и наказаниях". Кроме того, Екатерина использовала труды немецких авторов Бильфельда и Юста, а также французскую энциклопедию и русское законодательство. "Наказ", однако, являлся продуктом творческого переосмысления идей Монтескье, бравшего за образец английский парламентаризм, и был приспособлен к русской действительности.

Императрица была глубоко убеждена, что размеры  территории России обусловили для нее  единственно приемлемую форму правления  в виде абсолютной монархии: "Государь есть самодержавный, ибо никакая  другая, как только соединенная в  его особе власть не может действовать  сходно с пространством столь  великого государства... Всякое другое правление не только было бы для  России вредно, но и вконец разорительно".

Екатерине, однако, не всегда удавалось приспособить идеи просветителей к русской  действительности и преодолеть противоречия между реалиями феодальной структуры  общества и по сути буржуазными догмами, исповедовавшимися деятелями Просвещения. Так, "Наказ" постулировал девиз "Блаженство каждого и всех", а также провозглашал, что "равенство граждан всех состоит в том, чтобы все подвержены были тем же законам", в то время как эти постулаты противоречили сословному строю. Равенству всех перед законом противопоказаны сословные права и обязанности, зарегистрированные в том же "Наказе". "Земледельцы живут в селах и деревнях... и сей есть их жребий", в то время как дворяне находятся на службе и вершат правосудие. Равенству всех перед законом противоречит и статья "Наказа", осуждающая ситуацию, "когда всяк захочет быть равным тому, который законом учрежден быть над ним начальником".

Заслуживают положительной оценки статьи, предохранявшие общество от деспотизма, произвола  монарха. Учреждениям дано право  обращать внимание государя на то, "что такой-то указ противен Уложению, что он вреден, темен, что нельзя по оному исполнять". Прогрессивное значение имели статьи, определившие экономическую политику правительства, включавшую заботу о строительстве новых городов, развитии торговли и промышленности и особенно земледелия как важнейшей отрасли хозяйства.

"Наказ"  предусматривал реформу судоустройства  и судопроизводства. Автор руководствовался  принципом: "Гораздо лучше предупреждать  преступления, нежели наказывать". "Наказ" протестовал против  норм Уложения 1649 г., предусматривавшего  одинаковое наказание за умысел  и действие: "Слова не вменяются  никогда во преступление, разве оные приуготовляют или последуют действию беззаконному". Запрещались пытки в качестве способа судебного доказательства, содержание под стражей подозреваемого, вина которого не доказана. "Наказ" провозглашал веротерпимость, "ибо гонения человеческие умы раздражали".

Самым уязвимым местом "Наказа" считается  решение им крестьянского вопроса. В первоначальном варианте "Наказа", который императрица давала читать вельможам для критики, крестьянскому  вопросу было уделено больше внимания и решался он более радикально, чем в опубликованном тексте. "Я зачеркнула, разорвала и сожгла, - писала Екатерина, - больше половины, и Бог весть что станется с остальным". Из сохранившихся черновиков видно, что в "Наказе" говорилось о желательности освободить рабов от личной зависимости, оставив помещикам право на часть их труда. Императрица считала возможным разрешить крестьянам обретать свободу за выкуп. Сколь решительно были настроены "разномыслящие персоны", как называла Екатерина своих критиков, на сохранение незыблемым крепостнического режима, явствует из отзыва на "Наказ" просвещенного поэта и драматурга А. П. Сумарокова: "Сделать крепостных людей вольными нельзя, скудные люди ни повара, ни лакея иметь не будут, и будут ласкать слуг своих, пропуская им многие бездельства, вотчины превратятся в опаснейшие жилища, ибо они (помещики. Н. П.) будут зависеть от крестьян, а не крестьяне от них".

В опубликованном "Наказе" императрица  излагала свое отношение к крестьянскому  вопросу в духе секретного письма А. А. Вяземскому: "Надо относиться к  крестьянам так, чтобы человеколюбивыми поступками предупредить грядущую беду" - выступления доведенных до отчаяния крепостных. Екатерина не предлагала регламентировать повинности крестьян в пользу помещика, а всего лишь рекомендовала помещикам, чтобы  те "с большим рассмотрением  располагали свои поборы".

Противоречивость "Наказа", сочетавшего просветительские идеи буржуазного плана с консервативными  взглядами, уходившими корнями в  феодальные порядки, не помешала фернейскому мудрецу назвать его "самым прекрасным памятником нашего века".

Третья  особенность Уложенной комиссии 1767 - 1768 гг. состояла в наличии наказов  депутатам, составленных участниками  их выборов, - в наказах отражены сословные требования избирателей. Дворянские наказы требовали принятия строгих мер против побегов крестьян, в них были жалобы на обременительность  рекрутской и постойной повинностей, разорявших крестьян и тем самым  наносивших ущерб благополучию помещиков. Депутаты-аристократы осуждали введенную  при Петре I Табель о рангах, открывавшую  доступ в ряды дворянства представителям "подлых людей". Лица, добывшие дворянство шпагой и пером, т. е. на военной и  гражданской службе, должны были подтвердить  свои права бумагой от государя, единственного человека, который  присваивал дворянский чин.

Многие  наказы содержали жалобы на мздоимство канцелярских служителей, волокиту в правительственных учреждениях, предлагали вместо назначаемых правительством чиновников заполнять административные должности дворянами, избранными на уездных и провинциальных собраниях.

Важнейшая особенность городских наказов  состояла в отсутствии требований отменить крепостнический режим или заменить самодержавный строй более демократическим: напротив, горожане претендовали на дворянские привилегии - освобождение от телесных наказаний, предоставление права владеть  крепостными, восстановление указа, разрешавшего промышленникам покупать крестьян к  мануфактурам. Городские наказы требовали  монополии горожан на занятия  торговлей и лишения или ограничения  этих прав для дворян и крестьян. Наказы горожан, как видим, не выходили за рамки существовавших социальных и политических порядков.

Содержание  наказов государственных крестьян зависело от того, из каких групп  комплектовался этот разряд: наказы бывших однодворцев отличались от наказов  черносошных крестьян и пашенных крестьян Сибири, а последние - от наказов приписных крестьян к заводам и ясашных людей Среднего Поволжья. Общими у них были жалобы на обременительность подушной подати. В то время как бывшие однодворцы домогались дворянских привилегий и жаловались на захват их земель помещиками, приписные крестьяне требовали освобождения от заводских работ, а пашенных людей Сибири не волновали работы по заготовке угля и руды - обременительной для них была ямская гоньба.

Выступления депутатов от сословий ограничивались аргументацией требований наказов  и лишь изредка вносили дополнения к ним.