Славянская мифология

Уже давно было обращено внимание на то, что происхождение  имен богов владимирского «Пантеона» имеет разные этнические корни. Так, имена Стрибога, Даждьбога, Хорса, Симаргла происходят из индоиранских языков. Само слово «бог» имеет индо иранское происхождение. Следовательно, названные языческие боги, скорее всего, изначально не были славянскими. А это, в свою очередь, означает, что славяне в Приднепровье когда-то жили рядом с ираноязычными народами, ассимилировали их, а иранские культы стали частью общей славянской мифологии, причем достаточно поздно. Вполне возможно, что эти «иранские» боги как-то связаны с духовным наследием русов из Русского каганата.

Собственно восточнославянское имя в «Пантеоне Владимира» носит  только богиня Мокошь. В других источниках называются и иные боги, носящие явно славянские имена — Сварог, Лада, Род, тот же Велес (Волос). Имена этих богов имеют древнейшие индоевропейские корни и находят аналоги в индийской мифологии. Кстати, высшим небесным божеством славян, например, А.Г. Кузьмин считает Сварога. А Велес — это «скотий бог» (от кельтского «скотт», «скутти» — деньги), покровитель торговли и даже поэзии. Но эти славянские боги в «Пантеон Владимира» включены также не были.

Сложнее определить этнические корни культа Перуна. По мнению А.Г. Кузьмина, Перун не был  ни общеславянским, ни даже вообще славянским богом. Истоки культа Перуна усматриваются  в мифологии прибалтийских ругов-русов (иллиро-венетов). Перун и стал славянским богом именно в тех местах, где славяне сначала близко контактировали с ругами-русами, а затем и ассимилировали их — у прибалтийских славян (культ Прове-Проне), у славян Подунавья и у восточных славян (в Новгороде и Киеве). Видимо, не случайно Перун под именем Перкунаса вошел в мифологию балтов.

Но даже в  этом случае в Киеве Перун оставался  богом князя и его военной  дружины, так и не получив общеславянского  значения. Возможно, это связано  с тем, что руги-русы становились правящими родами у славян, сохраняя собственную мифологию, а исконно славянское население продолжало поклоняться своим традиционным божествам. И недаром культ Перуна, установленный Владимиром в Киеве, так и не смог укрепиться. А вот в Новгороде, жители которого вели родословную от рода варягов-руси и долгое время поддерживали связи с «варяжским» побережьем Балтийского моря, культ Перуна сохранялся долго и изживался с трудом.

Поэтому, вполне возможно, что в «Пантеоне Владимира» представлены не просто боги-покровители  разных «профессиональных культов», а божества разных племен, населявших Киевскую Русь. И создавая «Пантеон», Владимир попытался примирить разноплеменных подданных, поставив во главе своего, варяго-русского, княжеского бога Перуна. Недаром число богов «Пантеона» — шесть — совпадает с числом племен, которые названы в летописи, — поляне, древляне, северяне, дреговичи, кривичи полоцкие и словене новгородские. Хотя, скорее всего, чисто племенная связь с божествами к этому времени была уже утрачена, и все они получили какое-то функциональное значение.

Изучение этнического  происхождения культов восточнославянских языческих богов дает еще один очень важный результат — среди  них нет ни одного германского  или скандинавского бога. Одного этого  факта достаточно для того, чтобы  опровергнуть так называемую норманнскую  теорию происхождения Русского государства  — пришедшие к восточным славянам варяги-русь поклонялись Перуну, а не скандинавским Одину или Тору.

Религиозная реформа, проведенная Владимиром в начале своего правления в Киеве, свидетельствует  и еще об одном очень важном факте — до того времени в Киевской Руси не было структурированной и  общепризнанной иерархии богов. Владимир ввел эту иерархию собственным решением, так сказать, «сверху вниз». Но еще  более важно то, что искусственно созданная иерархия богов в Киевской Руси не прижилась! Следовательно, она  не была воспринята киевлянами и другими  приднепровскими славянскими племенами  как необходимость, как единая религиозная  система — они сохраняли верность собственным богам, несмотря на решения  киевского князя. Даже в Киеве, как  уже говорилось, жители продолжали поклоняться Велесу, не включенному  в «Пантеон». И не случайно, что  в скором времени Владимир разрушает  им самим устроенное языческое капище, «свергает» Перуна, а в Киевской Руси вводится христианство. Разноэтничное по своим корням славянское язычество оказалось неспособным исполнять функцию единой государственной религии.

Но сама языческая  мифология, на уровне преданий и суеверий, продолжала жить и во времена христианства. А в первые века после Крещения Руси очень многие славянские племена сохраняли приверженность своим традиционным верованиям.

О долгом существовании  различных традиционных языческих  культов у восточнославянских племен свидетельствует и знаменитое «Слово о полку Игореве», написанное через 200 лет после принятия христианства. Вообще, картина языческого пантеона, воссозданная в «Слове о полку  Игореве», — уникальное явление  в древнерусской письменности. Автор  «Слова» не знает Перуна, хотя тот  считался именно воинским, княжеским  богом. Не знает он и Сварога — одного из главных славянских языческих богов, как не знает и древнеславянскую богиню Мокошь. В целом же, из языческого «Пантеона Владимира» в «Слове» упомянуты лишь три бога — Хорс, Стрибог и Даждьбог, т.е. боги южных районов Киевской Руси.

Зато главным  богом выступает Троян — именно этот бог соотносится с понятиями  времени («века Трояна») и пространства («земля Трояна»). При этом «века  Трояна» имеют и конкретное значение — именно от Трояна автор «Слова»  отсчитывает историческое время (полоцкий князь Всеслав, живший в XI столетии, живет «на седьмом веку Трояна»). Конкретизируется и понятие «земля Трояна» — именно как «Русская Земля». Интересно, что в древнерусских  письменных памятниках, кроме «Слова», имя Трояна упоминается в апокрифе «Хождение Богородицы по мукам» наряду с Хорсом, Перуном и Велесом. Но в памятнике XVI в. «Слова и откровения святых апостолов» Перун, Хорс и Троян названы славянскими прародителями — «человеци были суть старейшины».

Родоначальником же русского народа в «Слове о полку  Игореве» выступает Даждьбог, внуками которого названы русские люди. Это тоже уникальное свидетельство, не имеющее параллели в других источниках.

Уникальность  языческого пантеона «Слова» непосредственно  связана с оригинальной историко-мифологической картиной. Так, при многих исторических параллелях, автор «Слова» явно не знает сюжетов, связанных с призванием варягов, как не знает и имени  варяжского князя Рюрика. Но он помнит древнего князя Буса, жившего в IV в. и воевавшего тогда в Причерноморье с готами. Автор «Слова» вообще практически не знает северных и северо-западных историко-мифологических сюжетов, зафиксированных «Повестью временных лет». Зато в «Слове» широко представлены исторические сюжеты и аналогии, связанные с Крымом, Причерноморьем и Подунавьем. Так, именно отвоевывать Тмутаракань у половцев отправляется князь Игорь, готские девы в Крыму вспоминают «время Бусово», плач Ярославны долетает до Дуная и именно там находит ответ, а когда Игорь возвращается из плена домой, некие «девицы» радостно поют на Дунае и их пение долетает до Киева. Кстати, и слова Святослава Киевского слышат на Западе и на Юге Европы — немцы, венецианцы, греки и моравы.

Больше того, по мнению некоторых исследователей, под образом Трояна следует понимать не языческого бога, а римского императора Траяна (98—117 гг.), совершавшего походы в Подунавье и оставившего по себе память у подунайских славян и русов-ругов. Если это так, то в «Слове о полку Игореве» можно видеть отголоски сохраняющейся в южных пределах Древней Руси историко-мифологических преданий о дунайской прародине славян и руси, о контактах с римлянами, о Причерноморской Руси, о войнах руси с готами в IV в. Иначе говоря, можно предположить, что «Слово» представляет нам совершенно оригинальную версию происхождения русского народа. Можно также предположить, что «Слово» было не единственным памятником, представляющим эту версию, — за «Словом», вполне возможна, стояла целая традиция, письменная или устная. И если мы сегодня не имеем подлинника «Слова», то, вполне вероятно погибла и письменная традиция указанной версии происхождения Руси, уходящая корнями к истории Тмутараканской Руси и, возможно, еще глубже — к Руси Причерноморской (индоарийской?).

Если же говорить о взаимоотношениях христианства и  дохристианской славянской мифологии, то необходимо признать, что последняя  сыграла немаловажную роль в развитии раннего древнерусского христианства. В это время язычество, с одной стороны, уступает место новой религии, а с другой стороны, продолжает сосуществовать с христианством. Наступает период «двоеверия» (сам этот термин появляется в древнерусских памятниках уже в XII — XIII вв.).

Например, многие элементы древнеславянской мифологии  вошли в христианские обряды и  в церковный календарь. Так, промежуток между Рождеством и Крещением  заняли дохристианские святки, за которыми следует масленица, которая стала преддверием Великого (предпасхального) поста. В христианскую Пасху вплелись языческие поминальные обряды, а также древнеславянский культ хлеба. В Троицу — культ березы и другие элементы древнеславянского праздника семика. Преображение Господне стали отмечать, как праздник сбора плодов — Яблочный Спас. Не случаен и тот факт, что языческое влияние прослеживается в орнаментах памятников древнерусского храмового строительства (солярные, «солнечные» знаки, белокаменная резьба).

Языческие обряды и верования очень долгое время  сохранялись в быту древнерусских  людей, причем как в гуще сельского  и городского населения, так и  в княжеско-боярской среде — различного рода гадания, празднества, погребальная обрядность. Кроме того, языческая  архаика прослеживается в памятниках литературного и устного творчества, особенно в эпосе (былинах, песнях и  т.д.). Внецерковные обряды проводов умерших  князей продолжали бытовать до XIII в. — их хоронили по языческому обычаю «на санях седя». До XIII в. сохранялся и обычай именования русских князей двумя именами: языческим именем-титулом и христианским, данным при крещении. Так, Владимир Святославич при крещении получил имя Василия, Ярослав Владимирович — имя Георгия. Впрочем, уже в XI в. некоторые христианские имена слились с княжескими, а особенно популярным стало имя святого Георгия — Гюрга, или Юрий в русском именослове.

В целом же, на уровне бытовых суеверий, язычество  сохранялось постоянно, оставаясь  средством мифологического освоения человеком природы. Так, еще в XVI в. во время исповеди сельские священники задавали женщинам вопрос: «Не ходила ли еси к Мокоши?». Стоглавый Собор в 1551 г. отмечал распространенность языческих культов, а упоминания о поклонениях Роду и рожаницам встречаются и в XVII в.

Языческая славянская мифология выражала все основные особенности духовного, этнокультурного, общественного и хозяйственного бытия древних славян. Более того, уже в Древней Руси развитие духовной культуры и религиозно-философской  мысли происходило не только в  русле христианской веры, но и под  влиянием традиционного, в том числе, и языческого славянского мировосприятия.