Русско-финская война

           Вскоре  для   неофициальных   переговоров   по   поручению   Советского правительства в Хельсинки прибыл Б.Е. Штейн, бывший посол  в  Финляндии.  Он привёз принципиально новое советское предложение,  состоявшее  в  следующем: Финляндия уступает Советскому Союзу определённую территорию  на  Карельском перешейке,  получая  взамен  большую  советскую  территорию  и   компенсацию финансовых расходах по переселению финских граждан с уступаемой  территории. На сей раз их поддержал и маршал Г. Маннергейм,  заявивший,  что  острова  в Финском  заливе  не  представляют  для  страны  особой  ценности,  ибо   нет возможности  защищать  их  в  случае   агрессии.   Подобная    настойчивость советского руководства вызывала в  Хельсинки подозрительность  относительно его намерений и соответствующую реакцию. 6 апреля 1939 г. Штейн  вернулся  в Москву без результатов.

    В такой напряжённой ситуации  правительства  обеих  стран   не  исключают

начала военных  действий. СССР, в случае войны,  готовится  к  наступательным действиям, а Финляндия  к  оборонительным.   Происходит  разделение  на  два параллельных лагеря. И все это происходит на фоне политических  переговоров. В Финляндии  усиливаются  встречи  по  военной  линии  с  Англией,  Швецией ,Германией.  В  Хельсинки  частыми  гостями  
 
 

  становятся   высокопоставленные военные этих стран. Финнам оказывалась помощь в строении укреплений.

    Хотя   советско-финляндские   переговоры    имели    неофициальный    и

конфиденциальный  характер, правительство Финляндии  регулярно  информировало о них Германию. Так, 21 марта 1939 года после  очередной  встречи  Штейна  с руководителями Финляндии  министерство  иностранных  дел  Германии  подробно информировало об итогах  этой  встречи  Шуленбурга.  И в Берлине одобрили решения финнов об отказе в аренде русскими островов.

    В  водоворот  не  только  политических,  но  и  военных   приготовлений

энергично включался Советский Союз. В начале марта 1939 года К.Е.  Ворошилов приказал  только  что  назначенному  командующему  войсками   Ленинградского военного  округа (ЛВО) командующему  II  ранга К.А.  Мерецкову проверить готовность войск «на случай военного конфликта с Финляндией».  При  этом он сослался на прямое указание И.В. Сталина.

    Ознакомившись с обстановкой  на месте, Мерецков  пришёл  к  выводу,  что

финские  войска  с  самого  начала  якобы  имели  наступательную  задачу  на

Карельском  перешейке с целью измотать советские войска, а затем ударить по Ленинграду.

     Создается впечатление, что  высшее  советское  политическое и  военное руководство  в  то  время  ещё  не  имело  ясного  представления  о  позиции Финляндии. Если Сталин и  Молотов  твердили  о  том,  что  их  беспокоит  не

столько сама Финляндия, сколько то,  что  её,  как  антисоветский  плацдарм,

могут использовать западные державы, то Мерецков оценивал  обстановку  более резко и прямолинейно. При подобной  оценке  было  бы  бессмысленно  искать политические пути решения проблемы,  что  подтвердили  последующие  действия советского руководства. В  апреле  1939  года  Карельский  перешеек  посетил Ворошилов. Он приказал усилить боевую готовность, составить план эвакуации детей и жен начальства в  случае  начала  военных  действий  и  построить убежища.

    Весной  и летом того же года  в ЛВО развернулось крупное   строительство,

были приняты  меры по подготовке личного состава  в условиях,  приближенным  к боевым,   совершенствовалась   структура   пограничных   войск. Всё   это, разумеется, не оставалось незамеченным финской стороной, беспокоило её.

    Некоторое время спустя, Сталин созвал Военный  Совет,  на  котором  был

обсуждён  оперативный план войны  с  Финляндией,  представленный  начальником генерального штаба командармом I ранга Б.М. Шапошниковым.  План  исходил  из реальной оценки состояния финской армии и её пограничной укреплённой линии. В нём предусматривалось сосредоточение больших сил и средств ещё  до  начала операции. Сталин был удивлен тем, что начальник  генштаба  требует  стольких сил и средств, чтобы заставить маленькую Финляндию пойти  на  уступки. И командующему войсками ЛВО К.А. Мерецкому было предложено разработать другой оперативный план войны  из  расчёта  только  на  силы  и  средства  военного округа, то есть на 20 стрелковых дивизий, которыми он располагал.

    Таким образом, генеральный штаб от руководства подготовкой операции был отстранён, а его начальник через некоторое время был отправлен в  длительный отпуск в Сочи.

    Из этого следует, что Сталин  не хотел поверить, что маленькая  Финляндия

будет вести  войну с Советским Союзом. Даже, если бы  война  была  развязана, то Советский Союз, не прилагая больших усилий, разгромил бы Финляндию.

    В первой половине 1939 года обстановка  на советско-финляндской  границе была  в  целом  относительно  спокойной.  Имели  место  одиночные  нарушения границы,  но  крупных,  а  тем  более  вооруженных   провокаций   здесь   не отмечалось.

    Тем не менее, советское   правительство  продолжало  принимать   меры  по

усилению  пограничных войск в северо-западном направлении.  Так, ещё в  марте 1939 года, Ленинградский округ пограничных войск НКВД был разгруппирован  на три округа – Мурманский, Карельский и  Ленинградский.  К  концу  ноября  они были укомплектованы личным  составом  с  большим  превышением на 127-129%. Непосредственная подготовка пограничных войск к  боевым  действиям  началась уже с 10 октября, то есть  до  начала  последних  переговоров  между  обеими странами. А приказ пограничному отряду  о  возможном  переходе  границы  был отдан 25 октября, но без указанного дня и часа выполнения задания.

    Подобная неопределённость в  советско-финляндских отношениях продолжалась до провала  советско-англо-французских  военных  переговоров  и заключения советско-германского договора о ненападении с приложением к  нему секретных  протоколов,  в  которых  уже   заранее   было запрограммировано определённое «территориально-политическое   переустройство»   Финляндии   в пользу Советского Союза. Реализовать свои «права» в Эстонии, Латвии и  Литве советскому руководству удалось путём заключения  двусторонних  договоров.  К Финляндии же,  объявившей  в  начале  сентября  1939  года  о  своём  полном нейтралитете и несогласии с планами создания Советских военных баз на  своей территории, Сталин, нарушив этот нейтралитет, применил военную силу.

     
 
 
 

          3.  НАЧАЛО И ХОД ВОЙНЫ  

    День 26 ноября стал поворотным.

    Вечером была обнародована нота  Молотова, переданная финскому  послу.  В ней сообщалось, что сегодня в 15 часов 45 минут в  одном  километре  северо- западнее села  Майнила  с финской стороны было  произведено 7  орудийных выстрелов по советской территории, в результате чего убито  3  красноармейца и 1 младший командир, 9 человек ранено. Советские войска  «воздержались от ответного обстрела», сообщал  Молотов.  «Советское  правительство  вынуждено констатировать,— говорилось в ноте,— что  сосредоточение  финляндских  войск под Ленинградом не только создает угрозу для Ленинграда, но  и  представляет на деле враждебный акт против СССР, уже приведший к нападению  на  советские войска и к жертвам».

    Советское правительство  «не   намерено  раздувать  этот  возмутительный

акт». Однако в ноте содержалось требование об отводе финских войск на  20—25 километров от границы. В тот же час по  всей  стране  начались  митинги   на предприятиях.

    Но вот что  прошло  незамеченным:  яростная  пропагандистская  компания

стартовала  не после выстрелов у Майнилы, а до них. Ещё утром «Правда»  вышла с редакционной статьей на первой полосе «Шут гороховый на посту премьера» - о Каяндере. «Скоро, должно быть, Каяндер будет иметь возможность убедиться на  деле,  что  дальновидными   политиками   являются   не   марионетки   из финляндского правительства, а нынешние руководители Эстонии, Латвии,  Литвы, заключившие пакты о взаимопомощи с СССР. И все-таки  не  уйти  каяндерам  от ответа, которого требует все более настойчиво  финляндский  народ...».  Лишь спустя полдня после появления этой статьи раздались выстрелы и погибли люди у Майнилы.

    Митинги и собрания шли по  всему Союзу. «Грозен гнев советского  народа», «Горе тем, кто встанет на  нашем  пути»,  «Краснознаменный  Балтийский  флот готов сокрушить врага»... Напряжение нарастало. 27 ноября  появился  лозунг: «Терпению есть предел», а 28-го уже: "Нашему терпению приходит конец!»

    28 ноября финский посол А.С.  Ирие-Коскинен  передал Молотову  ответную ноту. В ней говорилось, что с финской стороны видели взрывы 26 ноября  между 15.45 и 16.05 у Майнилы, так как село находится в 800 метрах от  границы за открытым полем. На основании расчета скорости  распространения  звука  финны считают, что орудия находились на  советской  территории  примерно  в  1,5—2 километрах на юго-восток от места разрыва.

   В финской ноте утверждалось: «Орудий такой дальнобойности,  чтобы их

снаряды ложились по ту сторону границы, в этой  зоне  не  было  вовсе».  Что

касается  отвода  войск  от  границы,  финское  правительство  готово  начать

переговоры  об их обоюдном отводе.

    Ответ Молотова последовал немедленно. Финское правительство  обвинялось в  стремлении  «довести  до  крайности  кризис  в  отношениях  между  обеими странами», «ввести в заблуждение  общественное  мнение  и  поиздеваться  над жертвами обстрела». «Требование об одновременном отводе финских и  советских войск,  исходящее  формально  из  принципа  равенства сторон, изобличает враждебное желание правительства Финляндии держать Ленинград под угрозой».

    На предложение о совместном  расследовании Молотов  не  ответил  ничего. Заикаясь на слове «себя»,  он  заключил:  «Советское  правительство  считает себя вынужденным заявить, что с сего числа оно  считает  себя  свободным  от обязательств, взятых на себя пакта о ненападении, заключенного между СССР  и Финляндией...».

   Из Хельсинки последние составы с резервистами  уходили на  восток.  По

всему Союзу  продолжались митинги.

    Многие  обстоятельства   майнильского  инцидента остаются  неясными  и

сегодня.  Большинство  историков  сходятся  на   том,   что   инициатива   в

развязывании конфликта принадлежала советской стороне.

    Ровно в полночь  30 ноября по радио выступил  Молотов.  Он  сообщил,

что наши официальные  представители отозваны из Хельсинки,  а  Красной  Армии дано распоряжение «пресекать вылазки» врага.

    Услужливый враг тут же совершил  вылазки: наутро  объявили,  что   в  эту

ночь  финская  пехота  трижды  переходила  границу  и  атаковала   советские

деревни,  а  в  8  часов  наши  войска  перешли  финскую   границу.   Но   в

последовавших затем репортажах один из корреспондентов проболтался и описал ночную атаку Красной Армии 30 ноября: «Снаряды рвутся и рядом с  границей  и в глубине финских лесов, освещая небо яркими, как молния, вспышками».

    Наступление началось не только  на Карельском перешейке,  но  фактически на всем протяжении советско-финской   границы  –  на  Ледовитом  океане  был атакован финский порт Петсамо, между океаном и Ладожским озером наши  войска двинулись  на  запад,  сквозь  болота  и  тайгу,  на  четырех  направлениях: Ухтинском, Реболском, Поросозерском и Петрозаводском.

    И с самого начала война  пошла не так, как ожидалось.

    Вот как описывает события  один из очевидцев, Николай  Вирта: «Едва  нога

первого красного бойца встала на территорию  Суоми,  раздался  взрыв.  Мина! Кавалерист  ехал  вдоль  деревни,  высматривая  врага.  Взрыв.  Искалеченная лошадь бьется на дороге. Мина! Дорогу перерезает  ров,  выкопанный  финскими солдатами.  Красные  бойцы  получили  приказ  засыпать  немедленно   ров   и пропустить колонну танков. Как только в яму полетели  первые  куски  мерзлой земли,  раздался  грохот.  Взорвалось разом  несколько   мин...   Белофинны собирались воевать с нами  давно  и  готовились  к  этой  войне  долго.  Все свидетельствует об этом...».