Русские иногородние на Кубани

Переселение русских на Кубань

Усиление феодально-крепостнической эксплуатации в России активизировало побеги крепостных на юг - на Терек, Куму, Кубань и Ставрополье еще задолго до массовой правительственной колонизации. Особенно они усилились после поражения крестьянской войны под руководством Е.И. Пугачева. В последней четверти XVIII века побеги на Кавказ стали обычным явлением. Нередко случалось, когда местные власти "открывали" целые селения беглых спустя много лет после их основания. Например, села Найденное, Привольное и др. Беглые крестьяне, спасаясь от преследования властей, находили приют и защиту именно в таких селениях. Массовое основание крестьянских сел было положено в 1782 году указом Екатерины II о разрешении заселения края гражданским населением. По этому указу земли на Кавказе предполагалось "раздавать желающим под поселение без различия рода и звания". Уже к 1784 году в будущей Кавказской губернии насчитывалось 14 казенных селений.  За 5 лет, с 1784 по 1788 годы, было основано 36 сел. Государственные крестьяне к концу XVIII века стали основным колонизационным элементом, с помощью которого началось широкое освоение новых районов Российского государства. Переселением на Кавказ государственных крестьян правительство пыталось решить две проблемы - заселить малонаселенный край, что привело бы хозяйственному освоению новой территории, а также создать отток населения из центральных черноземных губерний, в которых особенно острым стало крестьянское малоземелье. Право получения здесь земель правительство предоставило только государственным крестьянам, преимущественно однодворцам.

Однодворцы представляли собой категорию государственных крестьян, которые ранее (в XVI - первой половине XVIII вв.) несли пограничную службу на окраинах Русского государства, оберегая его от набегов ногайцев и крымских татар. В состав однодворцев вошли самые различные группы так называемых "служилых людей" - это были стрельцы, драгуны, пушкари, казаки, засечные сторожа, обедневшие дворяне.

Основной поток однодворцев шел из Курской, Воронежской, Слободско-Украинской губерний.

Первыми переселенцами были крестьяне из Курской и Орловской губерний, за ними пришли крестьяне из Воронежской, Харьковской, Екатеринославской, Тамбовской, Полтавской, Черниговской. Значительно меньше их было из Рязанской, Тульской, Калужской, Казанской, Киевской, Саратовской, Владимирской, Вологодской губерний.

Первые села возводились на берегах рек, где был строевой лес и плодородные почвы. Так на Куме образовались села Прасковеевское, Нины, Новозаведенное, Привольное, Обильное и др., на Буйволе - Высоцкое и Медвецкое, на Томузловке - Новосельцы, Александровское, Чернолесское, на Ташле - Надежда, Пелагиада, Михайловское. С конца XVIII века села начинают основываться преимущественно в западной части Ставропольской губернии - Ставропольском уезде, где были хорошие черноземы и климат. В 90-е годы XVIII века здесь появляются села Новомарьевское, Новотроицкое, Рождественское, Николаевское, Богоявленское, в первые годы XIX века - Расшеватское, Дмитриевское, Ильинское, Архангельское.

Особое внимание правительство обращало на заселение Черкасского тракта, соединявшего Кавказ с Россией, Здесь были основаны села Безопасное, Преградное, Медвеженское, Летницкое, Песчаноокопское, Новоалександровское, Среднеегорлыцкое. Положение крестьян в этих селах было хуже, чем в других, так как приходилось нести тяжелые гужевые, постойные и дорожные повинности, а также оборонять дорогу от нападений.

Положение государственных крестьян, переселявшихся на Кавказ в самом начале освоения края, было нелегким. Большие опустошения приносили нападения горцев. Велика была смертность от различных болезней: лихорадки, чумы, холеры. Случался и голод во время неурожаев.

В 1840 году в Кавказской области уже насчитывалось 41 казенное селение (13 волостей), в которых проживало 112413 государственных крестьян. Заселение северокавказских земель государственными крестьянами продолжалось и в последующие годы, а в 1845 году в Предкавказье их уже насчитывалось 162549.

Наряду с переселениями государственных крестьян здесь проходила также помещичье-крепостническая колонизация, однако в значительно меньших размерах. Правительство раздавало на Северном Кавказе земли помещикам, которые переселяли сюда крестьян из внутренних губерний, где находились их поместья. Однако переселение крестьян на Кавказ было под силу только крупным помещикам. Другие же добивались указов, по которым им передавались земли вместе с государственными крестьянами, живущими на них. Например, помещик Зотов, купив бывшее имение князя Г.А. Потемкина, и сумел добиться, чтобы Екатерина II подарила ему и находившихся там ранее свободных крестьян, живших в с. Маслов Кут.

Наиболее крупными помещичьими селами были Воронцово-Александровское, Маслов Кут, Владимировка. Остальные помещичьи имения были значительно меньше сел государственных крестьян.

Число крепостных крестьян в губернии было весьма невелико - к середине 50-х годов XIX века они составляли по отношению ко всему населению края всего 2 %.

ИНОГОРОДНИЕ, ИНОГОРОДЦЫ

так Казаки называют Русских и Украинцев, пришедших на их землю, подразумевая тем людей, принадлежащих к иному  роду, не казачьему и не кавказскому (Кавказцы иногородними не считаются). Именно в таком значения понимали слово и русские акты. Напр., в  указе 1680-го года о разборе людей, записавшихся в казачьи сотни  г, Красноярска, говорится: "которые  верстаны в службу из иногородних  служилых людей." - все должны быть "от службы отставлены", а в  их место верстать казачьих детей, братьев  и племянников родных" (С. В. Бахрушин, Очерки по истории Красноярского  уезда в XVII в.).

На Дону И. стали появляться только в том ж семнадцатом веке. Это  был временные рабочие приходившие  для заработков, после возвращавшиеся в Россию. Церковная реформа патриарха  Никона послужил причиной притока на казачьи земли значительного  числа старообрядцев из Московии, но после поражения атамана Булавина царские карательные отряды их всех изъяли и отправили назад в  Россию, прихватив и многих Казаков  старожилов. После этого на Дону долгое врем. И-них не было, а жили одни Казаки.

В 1775 г. царица признала права русского дворянства и за классом донских  старшин. Новые дворяне получили поместья и для обработки земли  начали свозить крестьян, купленных "на вывод" в соседних губерниях. Одновременно с этим в станицах и  в крепостных посадах стало появляться все больше русских и украинских торговцев, ремесленников арендаторов свободных казачьих земель и постоянных рабочих. От того же времени на Дон стали приходить толпы Казаков-Черкасов, недавних граждан разрушенной Сичевой республики. Эти иногородними не считались Станицы принимали их в качестве свободных землепашцев, иногда приписывали к своим общинам. В 1795 г. 912 семейств таких Черкасов зачислены по приказу свыше в задонские станицы Махинскую, Кагальницкую, Мечетенскую и Егорлыцкую. Они растворились без следа в основном казачьем населении. Начиная с царствования Александра II власти, "решив более тесно приобщить казачьи земли к России, всячески поощряли переселение в казачьи края переселенцев из России или Украины и (облегчали им покупку в собственность казачьих земель". "Закон 29 апреля 1868 г. дал русским подданым не Казакам право приобретать, сушествующие на войсковых станичных и городских землях, дома и всякого рода строения, на общем основании, не испрашивая согласия ни войскового начальства, ни городского, ни станичного. Но земли должны были остаться собственностью казачьей - Войска, станиц в находиться лишь в постоянном пользовании приобретателя недвижимости за ежегодную посаженную плату" (Сватиков).

Иногородние жители стали множиться  на казачьих землях не пропорционально  жителям Казакам. Они умножались новоприходцами и их семьи давали больший ежегодный прирост, чем семьи казачьи. Благодаря специальным льготам в их руки скоро перешли офицерские участки  и большинство частновладельческих поместий. Таким образом к 1917 г. на казачьих землях почти повсюду оказалось И-них больше, чем самих Казаков.

"Взаимные отношения Казаков  и И-них никогда не были особенно хорошими. Прикованные к военной службе, Казаки видели в И-них представителей торгового и ростовщического капитала. Приписывая им и их работе разрушение старого земледельческого уклада жизни и свое разорение". Казачья войсковая администрация (как и казачья масса) не могла никогда отказаться от воззрения на донских крестьян, как на чужеродный элемент, вросший в чужое тело казачьего народа". В свою очередь И., обжившись на новом месте, косо смотрели на особые права хозяев края, Казаков. В наше время эти антагонизмы во многом помогли советской власти завладеть Казаками и их землей.

И. делились на коренных и пришлых. К первым причислялись все те, которые  имели оседлость на казачьей земле, в станицах, городах и селах, на протяжении двух поколений и дольше. Остальные считались временными жителями. Конституции Дона и Кубани предоставляли первым не только полные гражданский права, но и беспрепятственную возможность натурализоваться в казачьей среде. Этим правом воспользовались только единицы. Остальные стали на сторону власти советов или оказались пассивными зрителями борьбы Казаков за свой Присуд.

Ф. А. Щербина об иногородних на Кубани в 60-90-е гг. XIX века 

Ф. А. Щербина – известный историк  казачества – в своих работах  затрагивал вопросы и об иногородних  на Кубани – так в тот период называлось не казачье и не кавказское население [1. С. 12].

Переселение иногородних до начала 60-х гг. XIX века было незначительным. Объяснялось это и тревожными условиями существования, когда  война с горцами была в разгаре, и господствовавшим в России крепостным правом, и неприкосновенностью казачьего  землевладения… [2. С. 289].

Иногородние начали переселяться на Кубань сразу после отмены крепостного  права. Ф. А. Щербина называл этот поток "колонизационным" [3. С. 221]. До этого, как отмечал исследователь, иногородних было мало. Они считались "желанными гостями", пополнявшими ряды казачества. "Были ли это представители  свободных сословий, или торговцы, ремесленники и рабочие, или беглые крестьяне, или даже скрывающиеся от властей и суда преступники - все  они охотно принимались в войско, если казаки находили их подходящими для службы и совместной жизни" [4. С. 688].

В мае 1862 года издано "Положение  о заселении западной предгорной части Кавказского хребта кубанскими казаками и переселенцами из России". Данное Положение предоставляло  денежное пособие, надел из общинных земель, получение земли. Это привлекало немало охотников, желавших поселиться в Закубанском крае [5. C. 27]. По подсчетам Ф. А. Щербины, из общей массы переселенцев 58,9 % приходилось на долю кубанских казаков, 25,5 % составляли представители из других войск и отставных солдат, 15,8 % - государственные крестьяне и др. [5. С. 27]. Например, колонизация Майкопского отдела началась в 1864 г., и в это время здесь насчитывалось "иногородних с оседлым проживанием 34 349 душ обоего пола, неоседлого – 17 289 душ обоего пола" [6. C. 60].

В 1868 г. издан закон "О дозволении русским подданным невойскового сословия селиться и приобретать какую-либо собственность в землях казачьего войска", уплачивая посаженную плату. По нему иногородним также предоставлялось право пользоваться общим выгоном для скота, вступать в члены общины с ограниченными правами (участвовать в сходах по делам, касающимся только их). Со своей стороны эти лица должны были нести определенные повинности. По мнению Щербины, "сама земля под усадьбами юридически являлась общественной собственностью, а фактически уже носила характер частного владения, при условии постоянного пользования" [3. C. 240].

С конца 60-х гг. прилив иногородних  начинает быстро увеличиваться. Этому  способствовало и появление в  крае железнодорожного транспорта. "Получив  возможность жить оседло в Кубанской  области, крестьяне преимущественно  южнорусских губерний двинулись  целыми тысячами на Кубань, и в течение  последних 15 лет общее их количество в области возросло до 250 000 душ", что составило 25 % казачьего населения [5. C. 29].

Наплыв крестьян шел из Харьковской, Полтавской, Курской, Воронежской и  других губерний. Вся эта масса, по словам Щербины, "взялась главным  образом за земледелие, арендуя войсковые, общинные и частные земли" [3. C. 232]. Вслед за ними устремилось немало торговцев и ремесленников, в  которых ощущалась потребность. Исследователь считал: иногородние "внесли в жизнь казачества более  сильную экономическую струю" [4. C. 29], но в то же время в числе  пришлых лиц насчитывался значительный процент "хищников во всех всевозможных видах и людей наживы" [3. C. 257].

Ф. А. Щербина проводил сравнения  иногородних и с населением села Армавир – черкесо-гаями. Он считал, что здесь "в числе иногородних не было ни крупных капиталистов, ни выдающихся торговцев" [7. C. 159]. По его мнению, иногородние – "слабые экономические элементы, не игравшие никакой роли в хозяйственной и торговой жизни села". Пришлое население состояло "из рабочего люда, не имевшего никаких обзаведений и собственности", а к торговле иногородние "имели отношение, скорее как потребители и рабочий класс, чем как активные торговые посредники" [7. C. 160–162].