Российское право в переходный период

Вместе с тем  нужно видеть и стратегическую цель, в соответствии с которой Россия должна идти к свободному, современному гражданскому обществу.

Современное же гражданское общество, характерное  для либеральных цивилизаций, передовых  демократических стран, — это  как раз такая стадия мирового общественного развития, на которой  в соответствии с высоким уровнем экономики, духовной жизни, народного благосостояния и следует ожидать вершины развития права, его силы и достоинств.

Сообразно этому  современное гражданское общество призвано быть правовым обществом, обществом  Права.

Именно общество Права должно стать наиболее значимой целью и показателем реформирования России, причем такой целью и таким показателем, которые характеризуют его как более высокую, чем просто правовое государство, общечеловеческую ценность.

3. Наряду с  тем, что необходимо четко определить общую перспективу преобразований правовой системы России, важно выделить центральный пункт, ключевое звено таких преобразований.

Таким центральным  пунктом, ключевым звеном является то, что с известной долей условности может быть названо «очеловечением» права. Из огосударствленной в целом системы, во всех подразделениях которой так или иначе доминируют публичные начала, из «государственной воли, возведенной в закон», право должно превратиться в правовую систему, где приоритет принадлежит воле и интересам человека. Место юридической надстройки, нацеленной на кару, запреты, ограничения, должно заступить великое достижение цивилизации, воплощающее начала справедливости и возвышение личности, — система институтов, построенная на правах и потому названная правом. Только тогда окажется возможным формирование действительно правового гражданского общества, а рынок и демократия получат надежные правовые устои.

Каковы же пути «очеловечения» права, возвращения  права к его истинному, цивилизованному  облику и предназначению, столь необходимым в свободном демократическом, современном гражданском обществе? Наиболее существенны здесь три грани проблемы, соответствующие основным институтам и принципам, способным возвысить право, придать ему такой статус, когда оно может стать над властью, умерить и обуздать ее.

Алексеев С.С. Теория права.—М.: Издательство БЕК, 1995. С.308

Первая. Это воссоздание частного права, его достойное, высокое место в правовой системе. Частное (или гражданское, цивильное) право, в сущности, было искоренено при советском режиме: гражданские законодательство было в немалой мере огосударствлено, обескровлено, да и подвергалось остракизму со стороны официальной правовой доктрины, концепции хозяйственного права.

Между тем частное  право, как отмечалось в разделе о структуре права, не просто одна из отраслей, а самобытная, в высшей степени своеобразная правовая сфера, куда, за исключением случаев, предусмотренных законом, заказан вход государству; это сфера юридического господства частных лиц, решения которых становятся тем не менее юридически обязательными: государство обязано их поддерживать, обеспечивать. Как рыночное хозяйство невозможно без персонифицированной частной собственности, точно так же сама частная собственность, предпринимательство, экономическая свобода, да и вообще свобода в обществе, невозможны без частного права.

Если в тоталитарном обществе, как это и освящено советской  правовой доктриной, доминирующее положение  занимают отрасли публичного права (конечно же, необходимые при любой системе) — уголовное, административное и др., то в правовой системе демократического общества на первое место выходит частное гражданское право.

В России крупный  шаг в рассматриваемом направлении  сделан в результате принятия Федеральным  Собранием первой части ГК, построенного на началах частного права.

Вторая. Это придание общепризнанным фундаментальным правам и свободам человека значения определяющего звена, центра демократической правовой системы. Движение российского законодательства в этом направлении уже обозначилось с достаточной определенностью. Но здесь нужно еще перейти своего рода рубикон и в противовес устоявшимся императивно-государственным традициям признать права и свободы человека непосредственно действующим правом в России. И здесь, как уже упоминалось, определенный позитивный шаг сделан в Конституции Российской Федерации, в которой закреплено непосредственно юридическое действие прав человека.

Алексеев С.С. Теория права.—М.: Издательство БЕК, 1995. С.309

Необходимо еще  раз подчеркнуть, что именно общепризнанные прирожденные права и свободы человека должны стать отправной точкой, инструментом «идейной» настройки, жестким критерием правового обустройства общества. Скажем, вполне обоснованная необходимость эффективной государственной власти с этих позиций должна реализоваться так, чтобы даже в перспективе, в непредсказуемых изломах политической жизни сильная власть никогда и ни в чем не могла бы стать угрозой для свободы людей, неотъемлемых прав человека. А это помимо всего прочего предполагает умеренность и упорядоченность власти, ее строгое подчинение закону и разрешительному порядку, в соответствии с которым любой госорган и любое должностное лицо вправе совершать лишь такие действия, которые прямо предусмотрены законом.

Третья. Это резкое возвышение роли суда в жизни общества. Ситуация здесь представляется сложной и даже обманчивой, поскольку может сложиться впечатление, что с созданием Конституционного Суда проблема третьей власти в России исчерпана. Между тем третьей властью является вся система правосудия, во всех ее ответвлениях. И тут приходится констатировать, что все иные суды — и общие, и арбитражные — продолжают находиться на обочине государственно-правовой жизни, не обрели в ней высокого, достойного положения.

Надо полагать, настала пора вообще изменить наше видение правосудия, интерпретацию его назначения как одного лишь применения права. Данные теории, да и опыт развитых демократических стран, причем не только англо-американской группы, свидетельствует, что высокий уровень правового развития достигается в обществе тогда, когда суд, опираясь на Конституцию, на закон, на закрепленные в законе основополагающие правовые принципы, общепризнанные права человека, тоже «творит право». Поэтому придание решениям высших судебных инстанций функций судебного прецедента представляется делом назревшим, вполне оправданным.

Понятно, что  отмеченные грани «очеловечения» права  должны с опорой на Конституцию найти  выражение в законах, реализоваться  в правовом бытии. Но прежде всего  нужны концептуальное уяснение самой проблемы, сдвиг в понимании права демократического общества, решительные перемены в правовом мировоззрении и в правовой политике России.