Роль общественного мнения в канун гражданской войны в США

 

"Трудно жить в республике, где одна часть пригвождается  к другой штыком... Если рабовладельческие  штаты убедятся, что для них  лучше быть вне Союза, чем  в нем, мы будем настаивать  на том, чтобы разрешить им  уйти с миром" [73].

 

В ряде случаев позиция "Трибюн" мало чем отличалась от той, которую  занимала ее злейший враг - "Геральд".

 

"Если наши южные  братья думают, что им будет  лучше без нас, если они действительно  соберутся уйти, - объявлял "Геральд"  Беннета 17 января 1861 г., - черт возьми, позвольте им уйти с миром.  Мы не можем держать их силой".

 

Все это не способствовало ясному пониманию ситуации ее многочисленными  читателями. Более того, "Геральд" требует изгнать из Союза Новую Англию, где были наиболее сильны аболиционистские настроения, чтобы создать почву для сохранения единства с Югом.

 

"Остальная часть страны  просто устала от Новой Англии, - утверждала "Геральд". - В ней  слишком много провинциальной  подлости, фанатизма, самомнения, любви  к «измам», придирчивой оппозиции  лишь бы чему-нибудь и ко  всему, систематического внутреннего  беззакония, .. .которые наполняют  эту секцию страны ненавистью  к другим".

 

Подобная враждебность к  Новой Англии и симпатии к Югу  были достаточно распространены в штате  Нью-Йорк и его деловом и коммерческом центре. Удивительно, что значительное число жителей Нью-Йорка, действительно, были враждебны к применению силы в отношении южных штатов. Собрание сторонников мэра Ф. Вуда, прошедшее  в зале Брука 15 декабря 1860 г., - яркое  свидетельство подобных настроений. Председатель собрания заявил, что  город теряет 20 млн. долл. в месяц  с прекращением южных заказов. Это  заявление было встречено с пониманием собравшимися торговцами, которые затем  единодушно поддержали резолюцию, выражавшую поддержку южанам. В ней говорилось:

 

"Полагая, что наши  южные братья теперь вовлечены  в святое дело защиты американской  свободы, и пытаются остановить  лавину пуританизма Новой Англии, мы испытываем к ним самую  сердечную симпатию" [76].

 

Мэр Ф. Вуд, противник республиканцев, в своем обращении к городскому совету, направленном 8 января 1861 г., предложил, что в случае, если раскол станет свершившимся фактом, Нью-Йорк должен объявить себя свободным и независимым  городом, заинтересованным в торговле с обеими секциями.

 

"С нашими оскорбленными  братскими рабовладельческими штатами  нас связывают дружественные  отношения и глубокая симпатия. Мы не участвовали в войне  против их конституционных прав  или их внутренних институтов. Наши суда проникли в каждую  гавань, энергия и предприимчивость  Нью-Йорка нашли путь к каждому  штату и городу американского  Союза... Поэтому Нью-Йорк имеет  право ожидать и должен пытаться  сохранять непрерывное общение  с каждым штатом" [77].

 

Идея Ф. Вуда о создании независимого Нью-Йорка имела немало сторонников и торгово-промышленных кругах. Это выступление ясно свидетельствует, что в общественном мнении северян  идеи раскола страны, разъединения Союза штатов были достаточно распространены, и многие не видели особой трагедии в этом, если их деловые интересы не пострадают. Поэтому неудивительно, что именно в Нью-Йорке во время  Гражданской войны было немало "медянок", тех, кто желал поражения Севера.

 

Ряд газет Севера, выражавшие интересы торгово-промышленных кругов, связанных деловыми интересами с  Югом, такие как очень влиятельная "Нью-Йорк геральд" Дж. Беннета, "Нью-Йорк экспресс" Дж. Брукса, "Нью-Йорк джорнэл  оф коммерс" Дж. Холлока были искренне настроены в пользу разрешения сепаратистам выйти из Союза без каких-либо сдерживающих мер со стороны федерального правительства. Дж. Беннет стремился  возложить ответственность за раскол страны на республиканцев, вызвавших  острое недовольство Юга своим стремлением  ограничить распространение рабства  на новые территории, а также на вновь избранного президента. Он в  своей газете писал, что Линкольн когда-то раскалывал бревна для шпал железной дороги, а теперь он раскалывает  Союз [78].

 

Твердый и последовательный курс на защиту Союза вели только "Ивнин  пост", "Тайме" и "Уорлд", которые  убеждали в необходимости серьезных  мер. Но тиражи этих газет значительно уступали тиражам "Геральд" и "Трибюн". "Ивнин пост" заявляла, что мирная сецессия - абсурд, что попустительство правительства подорвет веру в его способность навести порядок. "Если штаты отделяются, это означает мятеж, а сецессионисты - предатели", - постоянно твердила эта газета [79].

 

По мнению многих политиков  и редакторов северных газет, в основе назревавшей Гражданской войны  лежала борьба за власть в Союзе. Победа на президентских выборах в 1860 г. республиканцев закономерно вела к  утрате Югом монополии политического  доминирования. Размышляя о причинах возможного отделения Южной Каролины, редактор "Нью-Йорк тайме" Дж. Рэймонд  пришел к выводу, что они кроются  в усилении политических позиций  Севера:

 

"Юг рассматривает избрание  Линкольна как решающее доказательство  того, что северное преобладание  в Союзе есть совершившийся  факт... Все секционные возмущения, политические пароксизмы последних  20 лет были не более чем отчаянным  сопротивлением Юга тому, что,  как он чувствовал, является неизбежным  ходом событий" [80].

 

Настоящий кризис, по мнению редактора "Нью-Йорк таймс", последняя  и самая важная глава в истории  южного сопротивления, потому что Юг использовал свои последние резервы.

 

Северяне не признавали законности сецессии и не считали, что право  на выход из Союза было закреплено в конституции 1787 г. Продолжая свой анализ событий в связи с отделением Южной Каролины, Дж. Рэймонд писал  о том, что это является мятежом  против законной власти и развязыванием  гражданской войны.

 

"Южная Каролина может  хоть дважды в год объявлять  себя вышедшей из Союза, если  ей так нравится... - писала "Нью-Йорк  таймс". - Но это ни в малейшей  степени не умаляет обязанность  каждого человека на ее территории  подчиняться законам, принятым  Конгрессом... Федеральное правительство... имеет дело с частными лицами  и требует повиновения своим  законам именно от них. Если  они отказываются, оно может принудить  их к повиновению. Если же  штат вмешивается и сопротивляется  попыткам такого принуждения,  значит штат «объявляет войну»  федеральному правительству... мятежную  войну, войну революционную. И  вопрос только в том, имеет  ли федеральное правительство  право подавить мятеж, пресечь  покушение на свою власть. И  мне кажется это все равно,  что спросить: правительство ли  это вообще или только подделка".

 

Вывод Рэймонда: "Сецессия означает войну" [81].

 

На подобных позициях стоял  и У. Брайант. В передовой статье, названной "Мирная сецессия - нелепость", он утверждал:

 

"Никакое правительство  не может спокойно существовать  ни одного дня, если оно допускает  доктрину мирного раскола, поскольку  оно не может иметь в таком  случае никакой безопасности  и никакого будущего. Нет, если  отделяется штат, то это значит, что он находится в состоянии  мятежа, и сторонники сецессии - предатели.  Те, кто наделен исполнительной  властью, проявляют трусость и  нарушают свою присягу, если  они не в состоянии использовать  весь арсенал законных средств,  чтобы подавить такой мятеж" [82].

 

Большинство нации ожидало  от президента Дж. Бьюкенена мер  по предотвращению раскола страны. В своем ежегодном послании Конгрессу 3 декабря 1860 г. он осудил сецессию как  лишенную законных оснований, ибо она "совершенно несовместима с характером федеральной конституции". Но при этом Бьюкенен указал, что у главы исполнительной власти нет полномочий удерживать отдельные штаты в федерации:

 

"После серьезных размышлений  я пришел к выводу, что ни  Конгресс, ни органы федерального  правительства неправомочны при  помощи силы заставлять штаты  оставаться в Союзе. Истина  заключается в том, что наш  Союз невозможно построить на  крови его граждан, пролитой  на полях Гражданской войны" [83].

 

В течение четырех месяцев  между избранием А. Линкольна  и его инаугурацией Дж. Бьюкенен обладал исполнительной властью, но не чувствовал ответственности за кризис, в то время как А. Линкольн понимал  свою ответственность, но не имел власти. Конгресс, избранный в 1860 г., еще не мог собраться на сессию, тогда  как Конгресс, заседавший в декабре 1860 г., испытывал эрозию власти, поскольку  южные конгрессмены покидали его  в связи с сецессией их штатов. Отрицание Дж. Бьюкененом законности сецессии закончилось признанием собственного бессилия.

 

"Хотя Конституция не  давала ни одному из штатов  права выйти из Союза, - заявлял  Дж. Бьюкенен, - она также не давала  национальному правительству никакой  власти, чтобы принудить штат  к подчинению, в то время как  он пытается уйти" [84].

 

Подобную позицию невмешательства  в дела Юга и самоустранения в  период острейшего кризиса в истории  страны отвергали многие. Осуждая  сецессию Юга как мятеж и нарушение  базового принципа демократии - правление  большинства, известный поэт и журналист  Дж. Лоуэлл писал в статье "Во множестве  едины", опубликованной в популярном журнале "Атлантик мансли", что у Севера нет особого выбора, и он должен защищать не только себя, но и демократию.

 

"Страна устала от  того, что ее обманывают игрой  слов, - писал он. - Соединенные Штаты  - это нация, а не массовый  митинг. Их правительство - это  действительно правительство, а  не партийный кокус - правительство,  которое было задумано как  способное на нечто большее,  чем беспомощное увещевание деревенского  констебля: пожалуйста, не делайте  этого. У него есть исполнительные  чиновники и офицеры, которые  не являются просто бесцельно  движущимися марионетками".

 

Защищая право федеральной  власти на применение силы в отношении  отделяющихся штатов, он подчеркивал  конституционность этого права.

 

"Сецессия означает  хаос, а применение силы - это применение  законной власти. Словесным шарлатанством  вы не можете возвысить первую  или унизить вторую".

 

Он подчеркивал необходимость  энергичных действий в защиту единства страны и бессмысленность и бесперспективность проектов создания каких-либо новых  государственных образований вместо США [85].

 

Суммируя аргументы сторонников  республиканцев, "Чикаго трибюн" заявляла 12 декабря 1860 г.:

 

"Если война должна  начаться она будет вестись  в защиту Конституции, как наши  отцы боролись когда-то. Война  - возможно последнее средство  защитить наше общее достояние.  Давайте каждый не пожалеем  сил и средств, чтобы защитить  Конституцию Соединенных Штатов".

 

Демократическая, прорабовладельческая пресса Севера не признавала за правительством права на применение силы в отношении  отделившихся штатов и стремилась воздействовать на общественное мнение северян в  том плане, чтобы Югу не чинились никакие препятствия по созданию его собственного независимого государства. При этом ни редакторы, ни читатели таких газет не желали даже задуматься над проблемой, которую поставил Линкольн в своей речи 4 марта: каковы будут дальнейшие отношения двух независимых американских государств. Они стремились запугать северян  ужасами грядущей братоубийственной  войны, по-прежнему стремясь дискредитировать неугодного ей президента.

 

"Геральд" писала: "Неотвратимый  конфликт набросил ужасную тень  на эту страну, но есть надежда,  что те самые армии, которые  скоро встанут лицом к лицу, отступят скорее, чем позволят  начать кровопролитие. Куда лучше,  чтобы Союз навеки распался, чем  поднять руки братьев друг  на друга и запятнать землю  убийством и резней. Основная  масса населения порицает кровожадный  идиотизм вашингтонского правительства" [86].

 

Конечно, подобные высказывания не могли не вносить смятение в  умы. Тем более что их в разных вариантах и с разной степенью критики администрации повторяли  и другие прорабовладельческие и  демократические газеты.

 

И тем не менее настойчивость  республиканской прессы вела к укоренению в сознании северян отношения  к сецессии Юга как к мятежу против законов страны и конституции, как к посягательству на достижения американской цивилизации в целом. У. Брайант писал:

 

"Дайте Югу понять, что  когда война действительно начнется, то достижения восьмидесяти лет  в предприятиях, накоплениях, в  прогрессе всех искусств, будут  потеряны для Севера. В жилах  северян, холодных по темпераменту, мирных в своих намерениях, любящих  промышленность и торговлю больше, чем праздность, течет все та  же англосаксонская кровь, и  они будут идти вперед, чтобы  бороться с той же самой  тяжелой и непреодолимой энергией, с которой подняли эту великую  цивилизацию из примитивной дикости" [87].

 

Анализ общественного  мнения как Юга, так и Севера, роли прессы в их формировании показывает, что в понимании причин надвигающейся  Гражданской войны было много  общего. Однако общественное мнение Юга  оказалось сравнительно монолитным, чего нельзя сказать о Севере, где  царили раздор и противоречия.

 

Значительная часть северян  поверила Линкольну и его обещаниям  добиваться сохранения единства страны. Они поддержали президента, потому что понимали ценность Союза, созданного в ходе Войны за независимость 1775-1783 гг. Но было немало и колеблющихся, исполненных  расистских предрассудков, не согласных  сражаться, как они считали, за равноправие  негров, за отмену рабства. Определенная часть деловой элиты и общества прямо поддерживали южан и выступали  против решительных мер по сохранению Союза.