Революция и судьба Романовых

Ликующий энтузиазм  первых дней войны на время заглушил разочарование и недовольство императорским  строем, и Николай впервые за все  свое царствование почувствовал себя окруженным народным обожанием лестью. Но это продолжалось недолго. В сентябре двухсоттысячные русские войска прорвались через низины и болота Польши и Восточной Пруссии. 

Первая императорская  армия под командованием генерала Павла Розенкампа попала под огонь вражеской артиллерии. В последующие несколько месяцев немцы нанесли ряд серьезных поражений второй армии, русские войска потеряли более половины своего первоначального состава. 

Война катилась от одной катастрофы к другой, солдаты  были полностью деморализованы, нехватка продовольствия и боеприпасов усиливалась  день ото дня. Аналогично за стенами  дворцов ситуация становилась все  более и более мрачной, и среди  огромных масс населения нарастали  нищета и голод.

Неизбежный кризис разразился в конце февраля, когда  на заснеженные улицы вышли толпы  голодных фабрично-заводских рабочих, а также разного рода антиобщественные элементы. Ежедневные демонстрации привели  к всеобщей забастовке, за которой  последовали волнения, открытые призывы  к отречению императора. После  этого царь направился в Псков  и узнал, что Временное правительство  и его генералы требуют его  немедленного отречения.

Во второй половине дня 2 марта 1917 г. Николай отрекся от престола в пользу своего двенадцатилетнего сына Алексея, регентом при котором должен был стать брат царя, великий князь Михаил Александрович. Николай действовал под нажимом со стороны Временного правительства. На следующий день Михаил также отказался принять трон до тех пор, пока его не призовет на то представительное собрание. Так закончилось 304-летнее правление династии Романовых.

8 марта генерал Лавр Корнилов прибыл в Александровский дворец, имея при себе ордер Временного правительства на арест императрицы. Корнилов заявил ей, что император возвратился на следующий день и что оба они будут помещены в безопасном месте под охраной Временного правительства. 
 

3.         Заточение Романовых.  Заговоры и восстания

Прибытие Николая II в Царское Село ознаменовало собой  первый из 481 дня заключения Романовых, которое завершилось лишь 17 июля 1918г. их убийством.

Семья бывшего  императора провела первые пять месяцев  заключения в Александровском дворце. Их содержали в условиях, вызывавших скорее чувство тоскливой раздражительности, нежели реальный страх.

Долго тянулись томительные недели; никто не знал, чего ждать.

Когда 30 апреля 1918 г. Романовы прибыли в Екатеринбург, Ипатьевский дом, служивший местом заточения Романовых, был обнесен забором высотой более трех метров, грубо и спешно сколоченными из толстых досок.

На протяжении долгих семидесяти восьми дней толстые, покрытые снаружи белой штукатуркой  стены Ипатьевского дома служили приютом для Романовых и тех, кто разделял с ними тяготы заключения под охраной большевиков. История окутала эти трагические одиннадцать недель ореолом слухов и домыслов, сочными красками изображая оргию пьяного варварства и жестокие унижения, которым подвергали пленников Авдеев и его поспешники. Эта картина тягостных страданий кровавой нитью проходит через подавляющее большинство работ, посвященных гибели Романовых.

Это весьма симптоматично  для произведений, авторы которых  считают своим долгом представить  царскую семью в возможно более  привлекательном свете, а также  привести грязные, часто явно преувеличенные рассказы об оскорблениях, стремясь придать  воображаемым страданиям возвышенный  характер.

7 июля принес известие о происшествии, которое положило начало целому ряду политических перемен. Можно сказать, что это событие почти полностью предрешило дальнейшую судьбу Романовых. Дело в том, что еще за неделю до получения этого известия на севере России, в Архангельске, высадились английские войска, некогда приглашенные Троцким для оказания помощи советскому режиму в его противостоянии Германии, грозившей вторгнуться в пределы России, которая, как известно, впоследствии была вынуждена заключить с Германией Брестский мирный договор. Однако появление английских войск было воспринято в России как сигнал боевой тревоги.

12 июня улицы Екатеринбурга наполнила разъяренная толпа, недовольная большевистским режимом. На Вознесенской площади, прямо под окнами Ипатьевского дома, прошла крупная контрреволюционная демонстрация, в которой принимали участие анархисты и социал-демократы.

С великим трудом удалось, наконец, подавить восстание; звуки орудийных выстрелов эхом разносились по всей Вознесенской площади. На закате дня толпа рассеялась –  демонстрация повергла Уральский областной  совет в состояние шока. Этот день стал поворотным пунктом в судьбе Романовых. В ту ночь, за триста миль к западу от Екатеринбурга, разыгралось  первое восстание против представителей бывшей императорской династии.

Когда Николай II 15 марта 1917 г. подписал отречение от престола, это означало конец 304-летнего царствования дома Романовых. В тот холодный зимний день на территории империи проживало пятьдесят два члена императорского дома. За последующие два года большевиками было убито семнадцать Романовых, а тридцати пяти членам императорского дома удалось бежать от ужасов революции.

Первым Романовым, погибшим от рук большевиков, стал великий  князь Михаил Александрович, брат императора, человек, который после обнародования  манифеста Николая об отречении  от престола практически сразу же отрекся от своих прав на трон, тем  самым, положив конец правлению  династии Романовых.

Коварное убийство великого князя Михаила Александровича в Перми ознаменовало собой новую  мрачную главу в жизни императорской  семьи под арестом в Екатеринбурге. С каждой неделей давление на Романовых  медленно и неумолимо нарастало. Ленин вел упорную борьбу за сохранение советского режима. Немцы оккупировали западные губернии России; Гражданская  война придвигалась все ближе  и ближе к немногим еще державшимся  оплотам шаткой большевистской власти, и мятежные части чехословаков походным маршем двигались по Сибири, приближаясь к Екатеринбургу.

На этом фоне вопрос о судьбе Романовых принял неожиданный оборот. Вскоре после  подписания Брест-Литовского мирного договора король Дании Христиан X, кстати сказать – родной кузен Николая II, писал кайзеру Вильгельму II, прося его вмешаться в развитие событий от имени и для спасения царственных узников, томившихся в плену большевиков. На протяжении весны и лета 1918 г. Вильгельм неоднократно предпринимал попытки добиться гарантий безопасности для своего кузена – Николая II, но все было безрезультатно.

Третья неделя июня 1918 г. ознаменовалась изменениями, оказавшимися весьма драматическими для Романовых.

В Екатеринбурге  одновременно появилось несколько  соперничавших группировок, стремившихся освободить императорскую семью  из плена в Ипатьевском доме. Эти разрозненные группировки, часто не подозревавшие о существовании друг друга, сыграли крайне негативную, поистине роковую роль в развитии событий в последние недели жизни царской семьи. Вопреки своим попыткам спасти августейших узников они только усложнили ситуацию, что в конечном итоге привело к принятию решения о расстреле Романовых.

Монархисты, собравшиеся  в Екатеринбурге, действовали достаточно открыто. Так, член екатеринбургской ЧК Михаил Медведев, более известный  под своей партийной кличкой  Кудрин, вспоминал, как «в Екатеринбурге  начали собираться группы странных людей; их часто можно было видеть прохаживающимися вокруг забора, окружавшего Дом особого  назначения. Как правило, это были подозрительные лица из Петрограда или  Москвы. Они постоянно пытались передать записки или провизию.

 Они посылали  по почте письма, которые приходилось  перехватывать; в каждом из  таких писем [императорской семье]  клялись в верности и предлагали  услуги.

Монархисты под  покровом секретности прибыли в  Екатеринбург, чтобы спасти арестованных, как только представится возможность».

Ситуация в  Екатеринбурге еще более усугубилась  весной, после прибытия в город  целого ряда членов дома Романовых. В  мае город оказался буквально  наводнен членами бывшей императорской  династии. 

В последний  июньский день над Екатеринбургом разразилась  настоящая буря со страшным ливнем – мрачное предвестие грядущей трагедии. Заговор с целью спасения Романовых  и вызволения их из Ипатьевского дома, составленный поспешно и непродуманно, вместо намеченной цели стал в руках Уральского областного совета орудием, используемым для оправдания скорого убийства царской семьи. Судьба царской семьи скоро стала занозой в глазу Уральского областного совета. Наступило начало июля, и время Романовых, как и время Уральского областного совета, быстро подходило к концу.

Когда весна  1918 г. неотвратимо приближалась к началу лета, неопределенность ситуации вокруг Ипатьевского дома наложила свой мрачный отпечаток на его узников. После неудавшейся попытки освобождения они казались безучастными ко всему, усталыми и измученными. Раскрытие заговора поставило власти в Екатеринбурге на грань катастрофы.  

Уральский областной  совет и без того проявлял крайнюю  подозрительность и испытывал тревогу  из-за продолжавшегося наступления  белогвардейцев и чехословаков, приближавшихся к Уралу, и раскрытие заговора в июне 1918 г. поставило Екатеринбург в безвыходное положение, вынудив местные власти искать путей решения судьбы Романовых. 

Всего за три  дня до убийства Романовых в Екатеринбурге  вспыхнул еще один мятеж – второй за неделю – разразившийся на Вознесенской площади. Это был так называемый «мятеж эвакуированных инвалидов», в  котором мятежные солдаты Красной  армии вместе с социалистами-революционерами  и анархистами выступили против большевиков. Уральский областной  совет ввел в Екатеринбурге комендантский  час, и горожане предпочитали не выходить из домов, чтобы не угодить под  пули.

Такова была обстановка финального акта драмы Романовых. 
 

4.         Появление Юровского.  Осуществление его  заговора

Последние шестнадцать  дней пребывания Романовых в Ипатьевском доме начались серым, хмурым утром. Понедельник, пришедшийся на первое число июля 1918 г., выдался в Екатеринбурге теплым, но мрачным, словно зловещее предвестие двух заключительных недель этой драмы.

Из-за комендантского часа, введенного в городе большевиками, широкие улице были пустынны, если не считать отдельные группы солдат.

В полночь в  Ипатьевском доме, окутанном густой тенью, воцарилась полная тишина; мрак ночи прорезали лишь полосы золотистого света, пробивавшиеся из двух узких окон комендантской. Там Юровский, заметно нервничая, ждал прибытия грузовика, который должен был увезти трупы жертв намеченного расстрела.

Ранее тем же вечером подготовили все необходимое  для исполнения казни. Несмотря на кажущуюся  основательность подготовки убийства, Юровский не имел практического опыта  проведения подобных операций, и ему  было даже не с кем посоветоваться о том, как лучше осуществить  намеченное.

Существовала  и вполне реальная возможность того, что, если Уральский областной совет  попытается перевезти царскую семью  в некое глухое место, намеченный план будет сорван, и одному или  даже нескольким пленникам удастся  спастись. Таким образом, успех всей операции зависел от секретности  ее проведения.

В итоге Юровскому  не оставалось ничего иного, как убить  Романовых непосредственно в  Ипатьевском доме, поскольку в таком случае у них не было ни возможности оказать сопротивление, ни шансов спастись.

Теперь Юровскому  оставалось отобрать членов расстрельной команды, которым через несколько  часов предстояло уничтожить царскую  семью. Поскольку было одиннадцать  жертв, он решил отобрать такое же число палачей; как писал впоследствии Кудрин, это было сделано для того, «чтобы члены царской семьи не страдали при виде смерти друг друга».

В Ипатьевском доме, вспоминал Кудрин, «перевалило за полночь». Было совсем тихо.

Евгений Боткин, которому гостиная служила спальней, спал, когда в половине второго  ночи Юровский постучал в дверь. «Он  вышел, –вспоминал Юровский, – и спросил, что случилось.

Я велел ему  разбудить всех и быстро одеваться. Я сказал, что в городе начались беспорядки, и мы должны увезти их в  другое, безопасное место. Затем, предоставив  Боткину будить всех остальных, Юровский ушел к себе в кабинет.

Пленникам понадобилось минут сорок пять, чтобы умыться  и одеться. «Я не хотел причинять  им излишние страдания, – писал впоследствии комендант, – и сказал Боткину, что  у них вдоволь времени, чтобы  одеться».