Реформа государственного строя СССР 1988-1991 годов

Реформа государственного строя СССР 1988-1991 гг.

В апреле 1985 г. на пленуме  ЦК КПСС был провозглашен курс на ускорение  социально-экономического развития страны. Его рычаги виделись в научно-технической  революции, технологическом перевооружении машиностроения и активизации «человеческого фактора».

На встрече в ЦК с  ветеранами стахановского движения и молодыми ударниками труда в  сентябре 1985 г. М. С. Горбачев призвал  не сводить все к рублю, не дожидаться появления нового класса машин, а  мобилизовать энергию молодежи на приведение в действие «скрытых резервов»: добиться максимальной загрузки имеющихся мощностей  путем организации трех-четырехсменного режима работы, укрепить трудовую дисциплину, проводить механизацию и автоматизацию силами местных рационализаторов, немедленно повысить качество продукции. С этой целью создается еще одна контролирующая инстанция — госприемка.

Ставка на энтузиазм, не подкрепленная  необходимой техникой и квалификацией  работников, привела не к «ускорению», а к значительному росту аварий в различных отраслях народного  хозяйства. Самой крупной из них  стала катастрофа на Чернобыльской  АЭС в апреле 1986 г.

В середине 80-х гг. по всей стране развертываются две административные кампании: борьба с алкоголизмом и  с «нетрудовыми доходами». И опять  в практическом воплощении этих, казалось, благих инициатив ЦК КПСС и Совмина  СССР возобладали чиновничье рвение и азарт. Вырубка виноградников, резкое сокращение продажи спиртных напитков, повышение цен на них  привели к обвальному росту спекуляции спиртным, самогоноварения, к массовым отравлениям населения винными  суррогатами. А борьба с «нетрудовыми доходами» на деле свелась к очередному наступлению местных властей  на личные подсобные хозяйства. Реально  она задела слой людей, выращивавших и продававших на рынках свою продукцию, в то время как воротилы теневой  экономики, связанные с коррумпированной частью госаппарата, по-прежнему процветали.

К собственно экономической  реформе власти обратились лишь с  лета 1987 г. Были заметно расширены  права предприятий. В частности, они получили возможность самостоятельно выходить на внешний рынок, развивать  совместную с иностранными фирмами  деятельность. Сокращалось число  министерств и ведомств, между  ними и предприятиями декларировались  «партнерские», а не командные отношения. Правительство заявило о желании  внедрить «полный хозяйственный  расчет, самоокупаемость, самофинансирование и самоуправление» во все отрасли  народного хозяйства. Трудовые коллективы отныне могли выбирать директора (позднее  от этой затеи пришлось отказаться). Директивный государственный план заменялся госзаказом. На селе было признано равенство пяти форм хозяйствования: совхозов, колхозов, агрокомбинатов, арендных коллективов и крестьянских (фермерских) хозяйств.

В середине 1988 г. принимаются  законы, открывшие простор для  частной деятельности в более  чем 30 видах производства товаров  и услуг. Побочным следствием этого  стала фактическая легализация  «теневой экономики» и ее капиталов, накопленных разными способами, включая коррупцию и казнокрадство  чиновников. По скромным и очень  приблизительным оценкам, еще хилый  тогда частный сектор начал «отмывать» до 90 млрд. рублей в год. Принятый в  ноябре 1989 г. закон об аренде и арендных отношениях предоставил право сельским и городским жителям брать  землю в аренду в наследственное пользование на срок до 50 лет со свободой распоряжения продукцией. Но земля, как  и раньше, реально принадлежала местным  Советам и колхозам. А они, ревниво  оберегая свое главное богатство, крайне неохотно шли навстречу новоиспеченным фермерам. Сдерживало частное предпринимательство  на селе и то, что арендные договоры могли быть расторгнуты властями в одностороннем порядке с  уведомлением за два месяца. Число  фермерских хозяйств к концу 1991 г. не превышало 70 тыс. Располагали они  только 2% всего пахотного клина  в стране и 3% поголовья скота.

Следующий шаг в хозяйственной  реформе был отмечен принятием  в июне 1990 г. постановления Верховного Совета СССР «О концепции перехода к регулируемой рыночной экономике», а затем серии других законодательных  актов (среди них важное место  занимали «Основные направления  по стабилизации народного хозяйства  и перехода к рыночной экономике», одобренные в октябре 1990 г.). В них  предусматривались постепенная  демонополизация, децентрализация  и разгосударствление собственности, учреждение акционерных обществ  и банков, развитие частного предпринимательства  и др.

По сути это была попытка  создать государственно-рыночную экономику  с тесным переплетением (а подчас и сращиванием) административных и  рыночных структур, что таило в  перспективе — при отсутствии четко обозначенных противовесов и  ограничителей — угрозу или подавления первыми органически чуждых им частнохозяйственных элементов, или коммерциализации и сверхкоррумпированности государственных органов регулирования экономики. К тому же механизм и сроки реализации правительственных мер были намечены в программных документах весьма приблизительно, неконкретно. Слабым их местом являлась и проработка болезненных в социальном плане, но насущно необходимых для оптимизации производства вопросов реформирования кредитной и ценовой политики, системы снабжения предприятий и оптовой торговли оборудованием, сырьем, энергоносителями.

Тогда же вниманию общественности была предложена альтернативная «Программа 500 дней», подготовленная группой экономистов  во главе с С. С. Шаталиным и Г. А. Явлинским. В ней намечалось провести в этот сжатый срок поэтапную кардинальную приватизацию госпредприятий с ориентацией на прямой переход к свободным рыночным ценам, существенно ограничить экономическую власть центра. Правительство отклонило ее.

В целом экономическая  политика горбачевской администрации  отличалась непоследовательностью  и половинчатостью, что усиливало  кризис народного хозяйства, дисбаланс  между его различными секторами. К тому же абсолютное большинство  принимаемых «правильных» законов  не работало. Они выхолащивались и  глушились бюрократическим аппаратом  на местах, усматривавшим в непривычных  новациях центра прямую угрозу своему существованию и благополучию.

Экономическая ситуация не переставала  ухудшаться. С 1988 г. началось общее сокращение производства в сельском хозяйстве, с 1990 г.— в промышленности. Резко  усилились инфляционные тенденции  в связи с огромным бюджетным  дефицитом. Инфляция, официально оцениваемая  в 1990 г. в 10%, достигла к концу следующего года 25% в неделю. Золотой запас  сократился в 1991 г. в десять раз по сравнению с 1985 г. и составил лишь 240 тонн.

Уровень жизни населения  стремительно падал, делая в глазах простых людей рассуждения об экономической реформе все менее  заслуживающими доверия. В условиях инфляции деньги теряли вес, нарастал ажиотажный спрос на товары.

Летом 1989 г. по стране прошли первые массовые забастовки рабочих, которые  с тех пор уже постоянно  сопутствовали «перестройке».

Цели и этапы  политической реформы                                                                                                            

Испытывая нарастающие трудности  в экономике, руководство страны во главе с М. С. Горбачевым с лета 1988 г. решилось — не без колебаний  — на реформирование закостеневшей  политической системы СССР, которую  расценило как главное звено  «механизма торможения». Подталкивало его к реформам и другое обстоятельство: появление альтернативных вариантов  общественных преобразований, а также  их «носителей» — новых политических сил, грозивших в дальнейшем взорвать монополию КПСС на власть.

На первом этапе целью  политической реформы было укрепление руководящей роли КПСС в обществе через оживление Советов, подмятых в свое время под ее железную пяту, привнесение в советскую систему  элементов парламентаризма и  разделения властей.

В соответствии с решениями XIX Всесоюзной конференции КПСС (июнь 1988 г.) учреждается новый высший орган  законодательной власти — Съезд  народных депутатов СССР и соответствующие  республиканские съезды. Выборы депутатов  проводились в 1989—1990 гг. на альтернативной основе (лишь на союзном уровне треть депутатских мест резервировалась для прямых выдвиженцев самой партии и руководимых ею общественных организаций). Из числа народных депутатов были сформированы постоянно действующие Верховные Советы СССР и республик. Вводился новый пост — председателя Совета (от Верховного до районного). Председателем Верховного Совета СССР стал генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев (март 1989 г.), председателем Верховного Совета РСФСР — Б. Н. Ельцин (май 1990 г.).

Еще раньше (с середины 1987 г.) был провозглашен курс на «гласность», т. е. на контролируемое сверху смягчение  цензуры над средствами массовой информации, ликвидацию «спецхранов» в библиотеках, публикацию ранее  запрещенных книг и т. п. Однако вскоре выяснилось, что партаппарат, давно утративший свою гибкость и адаптационные возможности, не способен удержать поток свободного слова в русле официально подтвержденного «социалистического выбора».

В стране возникают десятки, затем тысячи независимых газет  и журналов, раскованнее делается радио- и телевещание. Читатели получили возможность приобщиться к творческому наследию ученых и литераторов, считавшихся прежде сугубо «реакционными», покинувших страну или высланных за рубеж в годы советской власти (среди них знаменитые русские философы В. С. Соловьев и Н. А. Бердяев, писатели Д. С. Мережковский и В. В. Набоков, поэты Н. С. Гумилев и И. А. Бродский). Появились первые публикации книг А. И. Солженицына и других диссидентов. Для них открываются не только границы СССР, но и ворота тюрем и спецлагерей. Был возвращен из ссылки академик А. Д. Сахаров, тут же включившийся в активную политическую деятельность. На экраны вышли фильмы вроде «Покаяния» режиссера Т. Е. Абуладзе, где переосмысливались исторические и нравственные устои жизни общества в советскую эпоху. Ключом забила энергия «прорабов перестройки» — публицистов из числа малоизвестных ранее философов, экономистов, историков, писателей, режиссеров, актеров.

В сентябре 1987 г. Политбюро  ЦК КПСС образовало Комиссию по дополнительному  изучению материалов, связанных с  репрессиями, имевшими место в период 30—40-х гг. и начала 50-х гг. И  хотя советское руководство не решилось коснуться массовых репрессий, организованных большевистской партией ранее, деятельность по реабилитации жертв беззакония и  произвола быстро набирала темпы.

В этих небывалых с 1917 г. условиях свободы и духовного раскрепощения  резко усилился спонтанный процесс  формирования новых политических партий (точнее, протопартий) с крайне узкой социальной базой, зато самого широкого спектра: от монархистских до анархистских с преобладанием центристских (либерально-демократических) группировок. В республиках появляются партии и массовые движения национальной, а зачастую и националистической ориентации: «народные фронты» в Молдавии, Латвии и Эстонии, литовский «Саюдис», украинский «Рух», «Свободная Грузия» и др. В Прибалтике, Армении, Грузии и Молдавии они получили устойчивое большинство в Верховных Советах. Как политический противовес «народным фронтам» в Прибалтике и Молдавии сложились «интерфронты» — движения, выступавшие против сепаратистских, националистических тенденций, за равные избирательные права для всех жителей. Они объединяли преимущественно так называемое «русскоязычное» население.

В ряде крупных городов  России также возникли аналогичные  общественно-политические образования, весьма разношерстные по составу  и целям. На их крайних флангах  расположились прокоммунистический  «Объединенный фронт трудящихся»  и блок «Демократическая Россия», куда вошли наиболее радикальные и  энергичные противники существующего  режима.

Огромное большинство  новых политических партий и движений открыто заняло антикоммунистические и антисоциалистические позиции, отражая  растущее недовольство народа неспособностью правящей партии остановить развал экономики  и падение жизненного уровня.

Кризис охватывает и КПСС. В ней обозначились по меньшей мере три течения: социал-демократическое, центристское и ортодоксально-традиционалистское. Происходит массовый отток из компартии (к середине 1991 г. ее численность сократилась с 21 до 15 млн. человек). В 1989—1990 гг. компартии Латвии, Литвы и Эстонии заявили о своем выходе из КПСС. Развернулся необратимый процесс идейного расслоения и организационного разброда этой несущей конструкции советской государственно-политической системы, захвативший и прочие официальные структуры (ВЛКСМ, профсоюзы и др.).

При всей своей важности он, однако, был лишь внешним проявлением  другого, намного более глубокого  процесса — регионального дробления  до той поры единой и строго централизованной союзной номенклатуры. В стране начинают складываться новые центры реальной власти — в лице республиканских  съездов народных депутатов и  Верховных Советов, где происходит блокирование политиков либерально-демократической  ориентации, прошедших в «парламенты» на волне критики КПСС, и старых опытных партократов.

Быстро нараставшее дистанцирование республиканских отрядов номенклатуры от московских верхов, которое стало оказывать определяющее воздействие на развитие событий в СССР, объяснялось многими причинами. Отметим главные:

безрезультативность действий центра и его прогрессирующая  слабость. Он уже не мог с достаточной  эффективностью, с одной стороны, обеспечивать интересы номенклатуры в  целом,

с другой — глушить сепаратистские тенденции в национальных регионах, систематически проявлявшиеся там  и на предыдущих этапах советской  истории;

сознательно взятый и умело  проводимый курс правящих элит большинства  республик на ликвидацию любых форм своего подчинения центру, обретение  всей полноты власти. Добиться этого  можно было лишь путем выхода республик из Союза, получения ими статуса суверенных, независимых государств, полноправных субъектов международного права. Именно этой цели подчиняются отныне все действия республиканской номенклатуры.