Просвещение и письменность

Просвещение. 

     В  XVII в. среди дворян и посадских значительно возросло число грамотных людей. Если 1677 г. в Мещанской слободе в Москве было 36% грамотных, то в 90-х годах — уже до 52 %. Рост уровня грамотности характерен не только для столицы. Так, в Соликамске в 80 – 90-х г. годах грамоту знали 49% посадских людей.

     В начальных школах обучение грамоте велось буквослагателным методом, а учебными пособиями служили церковные книги. В ХVII в. появился печатный букварь, вышло шесть его изданий. В 1694 г. был издан букварь Кариона Истомина, снабженный высокохудожественными гравюрами. Карион Истомин стремился помочь в познании не только «божественных» , но и «гражданских обычаев и дел праведных». Свой букварь он предназначал «отрокам и отроковицам, мужем и жёнам»

     В  1621 г. в Немецкой слободе в Москве была открыта одна первых школ, где изучались иностранные языки — латинский и немецкий. Среди учеников было немало русских. Школа существовала в течение всего XVII в. В 40-е годы стараниями боярина Ф. М. Ртищева была создана школа при Андреевском монастыре. Преподавание вели ученые иноки из украинских обителей. В школе обучали церковнославянскому, греческому, латинскому языкам, риторике и философии. В 1649 г. в школу прибыл известный педагог и переводчик Епифаний Славинецкий. Им был составлен «Лексикон речений языка славенска и греческа со инеми языки… в научение и уразумение учащихся».

     К  середине XVII столетия в Москве существовало уже несколько школ. Явно пролатинскую направленность имели школы Симеона Полоцкого и Сильвестра Медведева.

     Самуил Емельянович Петровский-Ситнианович (1629-1680),белорус по происхождению, получивший образование в Киево-Могилянской академии, в 27 лет стал монахом Симеоном и «дидаскалом» (учителем) школы православного братства.

Талантливый поэт, он привлек своими приветственными виршами внимание самого царя Алексея Михайловича, когда тот останавливался в Полоцке. В 1660 г. Симеон побывал в Москве и подарил царю свои произведения. А через год Полоцк взяли поляки, и поэт навсегда перебрался в Москву, где нашел дело по душе - стал воспитателем царских детей. По инициативе Симеона Полоцкого неподалеку от Кремля в Заиконоспасском монастыре была открыта латинская школа, где обучались молодые подьячие приказа Тайных дел. Ученик Симеона Сильвестр Медведев, унаследовавший его мечту об открытии в Москве университета, даже обращался по поводу к тогдашней правительнице — царевне Софье. О церковь была против, и Софья не решилась с ней ссориться. В 1689 г. правительство царевны Софьи пало. Сильвестр Медведев как один из заговорщиков был казнен: Тело его погребено... со странными (бродягами) в яме.

     В октябре 1685 г. в Заиконоспасском монастыре открылась академия, дававшая как духовное, так и светское образование. Ученики Симеона Полоцкого настаивали на том, чтобы преподавание в академии велось на латинском языке. Значительная часть монашества предпочитала греческий. К началу XIII в. правительство ввело в академии оба языка. Поэтому и сама академия стала именоваться Славяно-греко-латинской. Возглавили ее братья Софроний и Иоаникий Лихуды, греки,

окончившие Падуанский университет в Италии. Число учеников первого набора составило 104, а через два года увеличилось до 182 человек.

     Среди учащихся были выходцы из разных социальных слоёв: от сына конюха и кабального человека до родственников патриарха и князей Голицыных и Одоевских. Пестрым был национальный состав академии: помимо русских учились украинцы, белорусы, молдаване, татары, грузины. Лихуды даже собирались перевести на грузинский язык один из учебников грамматики.

     Программа Славяно-греко-латинской академии была построена по образцу западноевропейских учебных заведений. Наряду с традиционными предметами Лихуды ввели преподавание логики и физики, которую читали по Аристотелю. Эти нововведения вызвали недовольство ревнителей старины. Они стали жаловаться иерусалимскому патриарху Досифею, который, в свою очередь, с возмущением писал в Москву, что братья Лихуды «забавляются около физики и философии». Досифей был недоволен и распространением в России латыни. В августе 1694 г. Лихуды вынуждены были покинуть Москву. 
 
 

Письменность 

     В  XVII в. Россия прощалась со средневековьем. Наступало Новое время. Оно несло с собой не только новые мысли, но и новые средства их выражения.

     Памятники письменности свидетельствуют о том, как изменилась речевая традиция: стало возможным и даже принятым говорить от себя, рассказывать о собственных переживаниях, не стесняясь при этом «словесной живости». Если в ХVI в., к примеру, было принято говорить о смерти отрешенно, сообразно общепринятому этикету (своду установленных правил), то в ХVII в. сам царь Алексей Михайлович, истово ратовавший за соблюдение традиции, мог писать Никону о кончине патриарха Иосифа в 1652 г. так: «Дрожит весь, зуб о зуб бьет... очми зрит на нас быстро, а не говорит... да повел очми теми вверх, да почал с краю того жаться к стене... почал пристално и быстро смотреть... и почал руками закрываться... да затрясся весь... сжался двожды прытко да и отошел к Господу Богу». Покойник, показалось царю, готов кинуться на него: «Да и мне прииде помышление такое... побеги де ты вон, тотчас де тебя, вскоче, удавит». Перед нами не традиционный отстраненньий взгляд: это взволнованный, глубоко личный рассказ.

Даже в деловых  бумагах XVII века появляются живые зарисовки бытовых поступков. Боярин А. С. Матвеев мастерски описывал в челобитной царю поведение некоего гуляки: «Ют всех друзей ево возили, чрез лошадь и чрез седло перекиня пьяного; в корете — положа верх ногами пьянаго...» Пьяница одному своему собутыльнику «разрезал рюмкою горло», а другому шандалом пьян голову пробил... А робята вопили вослед:

«Пьяница! Пьяница! Шиш на кокуй!»

     Исключительно талантливым писателем был протопоп Аввакум. Язык его сочинений удивительно прост и в то же время выразителен и динамичен. В произведениях Аввакума поражает противоречивое сочетание консерватизма взглядов и новаторского искусства слова. Ему, приверженцу древнего благочестия, не нравятся попытки иконописцев придать святым черты реальных людей: «…пишут Спасов образ (изображение Иисуса Христа)... лицо одутловато, уста червонная, власы кудрявые, руки и мышцы толстые, персты надутые, тако же и у ног бедры толстые, и весь яко немчин брюхат и толст, учинен, лишо сабли при бедре не писано».

     Реформа Никона привела к частичному изменению монашеской одежды. Аввнакум насмехается над тем, что монахи подпоясываются не «по чреслам», а выше: «А ты что чреватая (беременная) жонка, не извредить бы в брюхе ребенка, подпоясываесе по титькам! Чему быть! И в своем брюхе том не меньше робенка бабья накладено беды тон,— ягод миндальных и ренсково, и романеи, и водок различных с вином процеженных налил: как и подпоясать. Невозможное дело ядомое извредить в нем. А сей ремень на тебе долог! Бедные, бедные! Так-то Христос приказал жить и святии научиша!»