Правовое положение женщины в средневековье

Сивенкова Т.А.

ПРАВОВОЕ  ПОЛОЖЕНИЕ ЖЕНЩИНЫ В СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

 Воображая  начальный период русской государственности,  одни мысленно рисуют женщину как “теремную затворницу”, которая была на подчиненном положении в семье и обладала весьма ограниченными социальными правами. Другие, напротив, видят социально активную личность в образе отомстившей древлянам за смерть мужа княгини Ольги.

Первое  упоминание о полномочиях женщин на владение определенным имуществом содержит уже один из наиболее ранних юридических памятников — Договор 911 г. Олега с Византией, утвердивший право женщины сохранить за собой часть общего с мужем имущества даже в случае, если муж совершил убийство и предстал перед законом.

Со временем можно  проследить развитие имущественного положения  женщин, состоящих в браке.

Нельзя не оставить без внимания тот факт, что кредиторы мужа обращали свое, взыскание против жены, что подтверждает наличие у жены определенного имущества. Договор Новгорода с немцами  1269—1270 гг. подчеркнул не только отсутствие общности имущества супругов, но и наличие тайной ипотеки на имуществе жены, т. е. невозможность использования ее имущества под залог имущественных сделок мужа.

Таким образом, законодательные  памятники средневековья дают возможность  утверждать, что женщина социально свободная, принадлежавшая к привилегированному сословию и выходившая замуж вторично, могла обладать помимо приданого и некоторым парафернальным имуществом, которое могло появиться у нее за годы либо супружеской жизни, либо вдовства при выполнении опекунских функций.

Усиление феодализации общества и рост социального неравенства способствовали развитию процесса приобретения знатными женщинами прав на владение и распоряжение земельной собственностью.

В памятниках XIV —XV вв. число сведений о распоряжении земельным имуществом женщинами резко увеличивается. Не мало упоминаний о женском владении недвижимостью содержит эпиграфический материал, находящийся в соответствии с нормами ПСГ.

Наиболее  распространенным способом приобретения недвижимой собственности женщинами было получение ее в приданое и наследование по отцу, мужу и другим членам семьи. Незамужняя женщина, пока был жив отец, находилась в материальной и личной зависимости от него и имела ограниченные имущественные права не только на распоряжение, но и на владение недвижимостью. После смерти отца, а тем более обоих родителей происходили существенные изменения, касавшиеся получения женщинами части оставшейся после родителей недвижимой собственности.

Приданое в лучшем случае «составляло собственность семьи, будучи назначено на удовлетворение материальных ее потребностей». Под этим подразумевались собственность мужа на женино приданое и право распоряжения им. Но при этом следует отметить, что не обнаружено фактов неограниченной власти супруга над жениным приданным, в основном муж и жена составляли единое юридическое лицо в отношении приданного, и распоряжались им совместно в течении всей супружеской жизни. Так же, можно сказать, что женщина владела приоритетными правами в отношении собственного приданного, о чем говорит и судьба приданного: по закону оно чаще всего передавалось детям, а в случаи бездетности, возвращалось родителям

Наследование  по отцу прямо и непосредственно  связано с приданым, наиболее раннее упоминание в актах об этой форме  наследования — середина XIV в. В ряде случаев передача земельной собственности замужней дочери сопровождалась упоминанием и о ее муже, т. е. наследуемая часть вотчины давалась супругам в совладение. Это, однако, не было следствием действия каких-либо нормативных установлений или обычного права. В каждом конкретном случае завещатель поступал так, как того требовали интересы сохранности и целостности земельного владения. Распространенной формой приобретения знатными женщинами земли во Пскове было получение ее «в одерень», т. е. в не ограниченную какими-либо условиями собственность, предусматривающую право дальнейшего распоряжения приобретенной землей. Юридический статус, на основании которого производились земельные передачи от отца к дочерям, не исчерпывался передачей им земли в совладение и в безусловное пользование. Существовал обычай и передавать землю «в кормлю», бывший как бы промежуточной формой между первыми двумя формами наследования по отцу. При передаче земли по завещанию между ближайшими родственниками это была одна из наиболее распространенных форм сделок.

Во время татаро-монгольского нашествия русским женщинам пришлось не мало выстрадать. Монголо-татары к  своим женщина относились лучше, чем к мужчинам, но к русским женщинам, как к рабыням. Именно в этот период Русская женщина стала затворницей.

В древнерусских  памятниках уголовного светского и  церковного права зафиксированы  различные виды преступлении, совершаемых  по отношению к женщинам. Так, на основании РП можно судить о цене жизни представительниц различные  классов и социальных групп Древней Руси. Например, штраф за убийство зависимой женщины, согласно РП, колебался соответственно той роли, которую она играла в вотчине феодала. Лишение жизни холопки, стоявшей на низшей ступени феодальной «лестницы», РП наказывала 6 гривнами, но цена ее жизни могла быть и еще ниже, в зависимости от изменений во внутри и внешнеполитической конъюнктуре.

Сумма, выплачиваемая за бесчестье боярыни, была значительной: 5 гривен золота, представителям «меньших» бояр платилась 1 золотая  гривна. К тому же церковный закон предписывал за изнасилование девушки непременное заключение брака с нею да еще два года епитимьи.

К оскорблению  действием относилось и нарушение  целостности одеяния женщины, особенно срывание головного убора, аналогичная  обида, нанесенная мужчине, каралась штрафом в 2 раза меньшим.

Оскорбление словом как вид преступления упоминается  в Уставе князя Ярослава в связи  с казусом ложного обвинения  в блудовстве. Обязательность штрафа за словесное оскорбление сочетается здесь с наказанием, дифференцируемым в зависимости от социального ранга потерпевшей. Оскорбление словом дочерей и жен «великих» бояр каралось штрафом, равным плате за изнасилование женщин этой социальной группы,— 5 гривен золотом (возмещение, правда, получал мужчина). Приравнивалось к оскорблению и оклеветание женщины; в случае если клеветником оказывался муж, пострадавшей давалось право даже требовать развода. Кара за увечье рабынь следовала лишь в случае смерти пострадавшей. Однако средневековая церковь особо наказывала за увечья, нанесенные социально свободной и знатной женщине. Серьезная кара предусматривалась и сыну за избиение матери: за такое преступление наказывали «волостельской казнью» и пострижением в монашество.

Представительницы всех сословий феодальной Руси, кроме  рабынь, были дееспособными лицами, субъектами права, и потому самостоятельно несли ответственность за преступления. Ответственность, в том числе материальную, за проступки, совершенные холопкой, нес холоповладелец. В то же время церковные нормативы представляют большую группу проступков, за которые женщина обязана была нести наказание (вне зависимости от социально-классовой принадлежности — штрафы не дифференцированы) . Одним из них было прелюбодеяние, за которое церковь предписывала развод; кроме того, муж имел право развода с женой по ряду других поводов, приравниваемых к супружеской измене.

Помимо  прелюбодеяния, совершаемого как замужними, так и незамужними «женами», широко бытовали и другие проступки морально-нравственного  порядка. Шкала наказаний за них  была широка — от десятка покаяльных поклонов до нескольких лет поста. Особенно строго карались женщины, совершившие детское «душегубство», «исказившие» в себе ребенка, использовавшие для этого разные «зелья». Подобных «жен» церковь разрешала мужьям, уличив , самим «казнить», т. е. наказать.

Помимо  свидетельств об ответственности женщин за собственные проступки в источниках встречаются упоминания об ответственности  жен за действия их ближайших родственников, в первую очередь мужей. Если имущественная  сторона этого вопроса характеризуется наличием тайной ипотеки на имуществе жены, то аспект личной ответственности обусловлен существованием пережитков системы ответственности коллективной.

Примечательно, что в XIV в. была зафиксирована процессуальная дееспособность женщин не только привилегированного сословия, но и зависимых в случае тяжбы с «господарем».

Итак, можно заключить, что положение  женщины на Руси в свете феодального  светского и церковного права  к XV в. формально не отличалось от положения  мужчины. Некоторые установленные  и рассмотренные различия в действительности могли быть как в пользу женщины, так и в сторону ограничения ее прав. Активно действующим социальным и юридическим лицом — как о том позволяют судить церковные нормативные акты — женщина стала к XIII в. С XII— ХШ вв. и даже ранее женщины всех социальных групп, кроме обельных холопок, были обязаны нести ответственность за преступления, совершенные ими самими или их ближайшими родственниками, что является дополнительным свидетельством того, что россиянки к XV в. стали самостоятельными субъектами права.

Тем не менее  формально все женщины Древней  Руси находились под защитой феодального  законодательства и являлись самостоятельными субъектами права. Представительницы  же класса феодалов, а также привилегированных  социальных слоев к концу XV в. имели почти равные с мужчинами права на защиту со стороны княжеской и церковной юрисдикции, а также определенные полномочия в самом судебном процессе.