Правление Николая 2

Наследника. Узнав  о таком ответе М. Родзянко, Н. Гузский через Ставку

запросил мнение всех главнокомандующих фронтов. Утром  в Псков стали приходить

их ответы. Все  они умоляли государя подписать  отречение, чтобы успешно

продолжать войну  и спасти Россию. Вероятно, самое  красноречивое послание

пришло от генерала Владимира Сахарова с Румынского фронта, который

предложение об отречении  назвал "гнусным и выразил негодование по адресу

Думы.

Около 14 часов 30 минут 2 марта об этих телеграммах было доложено государю.

Николай Гузский также высказал свое мнение приближенным царя в пользу

отречения: "Теперь придется сдаться на милость победителя". Подобное

единодушие генералов  армии и Думы произвело на императора сильное

впечатление, особенно его поразила телеграмма, присланная великим князем

Николаем Николаевичем.

Уже решив отречься от престола, Николай II продолжал колебаться: кому

передать его  сыну или брату? Он посоветовался  со своим лейб-хирургом

профессором Сергеем  Федоровым. Вечером того же дня в  Псков прибыли депутаты

Думы. Государь принял нас в своем вагоне. В книге "Дни" В. Шульгин так

передавал слова  Николая II: "Голос его звучал спокойно, просто и точно. – Я

принял решение  отречься от престола.. До трех часов сегодняшнего дня я думал,

что могу отречься в пользу сына Алексея., но к этому времени я переменил

решение в пользу брата Михаила. Надеюсь вы поймете чувства отца.

Николай передал  депутатам манифест об отречении, отпечатанный на п/м. На

документе стояла дата и время: 2 марта 15 часов 5 минут".

В своем дневнике в этот день Николай II записал: По его  словам (Родзянко),

положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будет

бессильно что-либо сделать, так как с ним борется  социал-демократическая

партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Гузский передал этот

разговор в Ставку, а Алексеев главнокомандующим.. Пришли ответы от всех. Суть

та, что во имя  спасения России и удержания армии  на фронте в спокойствии

нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Вечером из Петрограда прибыли

Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал им подписанный манифест.

В час ночи уехал  из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена, и

трусость, и обман"!

Последняя фраза  звучала совершенно необычно в очень  сдержанном и скупом на

эмоции дневнике императора Николая II.

                             После отречения.                            

Николай II подписал отречение от престола и направился в Могилев, в Ставку. 8

марта он отдал  прощальный приказ по армиям. Он начинал  словами: "в последний

раз обращаюсь  к вам, горячо любимые мною войска". Бывший император писал:

"Это небывалая  война должна быть доведена  до полной победы. Кто думает  теперь

о мире, кто желает его – тот изменник отечества, его предатель. Знаю, что

каждый честный  воин так мыслит. Исполняйте же ваш  долг, защищайте доблестно

нашу великую  Родину, повинуйтесь Временному правительству". Армии это

прощальное обращение  не объявили.

В тот же день Николай  Александрович простился с высшими  чинами Ставки.

Верховный главнокомандующий  генерал Михаил Алексеев царю о решении  временного

правительства: "Ваше Величество должны себя считать как  бы арестованным".

"Государь ничего  не ответил, побледнел и отвернулся.. Он был очень далек от

мысли, что он согласившийся  добровольно оставить престол, может  быть

арестован".

При отъезде из Могилева бывшему государю открылась  поразительное зрелище. На

всем протяжении его пути до вокзала молчаливые толпы  народа стояли на коленях

перед своим бывшем императором. Его глубоко взволновала и растрогала эта

сцена. Он по-прежнему не сомневался, что основная масса  русского народа – за

государя.

Николай II вернулся в Царское село уже под охраной, где и оказался под

домашним арестом. Прибыв туда, он впервые после всех бурных событий

встретился с  супругой и детьми. Когда в тот  же день Николай Александрович

захотел выйти  в сад прогуляться, то шесть солдат – охранников преградили ему

путь. Они по словам А. Вырубовой, даже подталкивали его прикладами: "Господи,

полковник, вернитесь  назад! Туда нельзя ходить! Спокойно взглянув на них,

бывший государь вернулся во дворец".

Если бы не лишение  свободы, он пожалуй был бы даже доволен тем, что наконец

освободился от бремени  власти. Он говорил: "Как хорошо, что  не нужно больше

присутствовать  на этих утомительных приемах и подписывать  эти бесконечные

документы. Я буду читать, гулять и проводить время  с детьми". Николай

Александрович внимательно  следил за политическими событиями. Особенно за

ходом войны.

Бывший государь оставался вежливым и даже доброжелательным по отношению ко

всем, в том числе  и к своим тюремщикам.

                            Тобольская ссылка.                           

С 9 марта по 14 августа 1917 года Николай II с семьей живет  под арестом

Александровском дворце Царского села.

В Петрограде усиливаются  революционные движения, и Временное  правительство,

опасаясь за жизнь  царственных арестантов, решает перевезти  их в глубь России.

После долгих дебатов  определяют городом их поселения  Тобольск. Туда и

перевозят семью  Романовых. Им разрешают взять из дворца необходимую мебель,

личные вещи, а  также предложить обслуживающему персоналу  по желанию и

добровольно сопровождать их к месту нового поселения и  дальнейшей службы.

Накануне отъезда  приехал, глава Временного правительства  А.Ф. Керенский и

привез с собой  брата бывшего императора – Михаила  Александровича. Братья

видятся и говорят  в последний раз – больше они  не встретятся (Михаил

Александрович будет  выслан в г. Пермь, где в ночь на 13 июля 1918г. он был

убит местными властями).

14 августа в  6 часов 10 минут состав с императорской  семьей и обслугой под

вывеской "Японская миссия Красного Креста" отправился из Царского села. Во

втором составе ехала охрана из 337 солдат и 7 офицеров. Поезда шли на

максимальной скорости, узловые станции оцепили войсками, публику удалили.

17 августа составы  прибыли в Тюмень, и на трех  судах арестованных перевезли  в

Тобольск. А.Ф. Керенский  вспоминал потом: "Вопреки всем сплетням Временное

правительство решило еще в самом начале марта отправить  царскую семью за

границу. Однако уже  летом мы получили категорическое официальное  заявление о

том, что до окончания  войны выезд бывшего монарха  и его семьи в Британскую

империю невозможен". После этого отказа царскую семью решили отправить, по

словам А. Керенского "в самое тогда в России безопасное место – Тобольск".

Князь Г. Львов  замечал: "Сибирь тогда была покойна, удалена, жизнь в

Тобольске была хорошая". Это решение носило и символический оттенок,

призванный успокоить яростных врагов, свергнутой династии. До сих пор цари

ссылали в Сибирь революционеров. Теперь революционеры  ссылают в Сибирь царя!

Семья Романов  размещается в специально - отремонтированном  к их приезду доме

губернатора. Им разрешили  ходить через улицу и бульвар  на богослужения в

церковь Благовещенья.

Охрану царской  семьи возглавлял комиссар Временного правительства Василий

Панкратов, отсидевший 14 лет в Шлиссельбургской крепости. Режим охраны здесь

был более легким, чем в Царском селе. Семья ведет  спокойную размеренную

жизнь.

В апреле 1918 года было получено решение Президиума ВЦИК четвертого созыва о

переводе Романовых в Москву с целью суда над ними. 22 апреля 1918 года

колонна в 150 человек  с пулеметами выступила из Тобольска  в Тюмень. 30 апреля

поезд из Тюмени прибыл в Екатеринбург. Для поселения  Романовых временно

реквизировали дом  горного инженера Н.И. Ипатьева. Здесь  с царственной семьей

Романовых проживало 5 человек обслуживающего персонала: доктор Боткин, лакей

Трупп, комнатная  девушка Демидова, повар Харитонов  и поваренок Седнев. В

начале июля уральский  военный комиссар Исай Голощекин выехал в Москву для

решения вопроса  о дальнейшей судьбе царской семьи. Расстрел всей семьи был

санкционирован  СНК и ВЦИК. В соответствии с  этим решением совет на своем

заседании 12 июля принял постановление о казни, а также о способах

уничтожения трупов. 16 июля об этом передали по прямому  проводу в Петроград –

Зиновьеву. По окончании  разговора с Екатеринбургом, Зиновьев отправил в

Москву телеграмму: "Москва, Кремль, Свердлову. Копия  – Ленину. Из

Екатеринбурга по прямому проводу передают следующее: сообщите в Москву, что

условленного с  Филиппом суда по военным обстоятельствам  ждать не может. Если

Ваше мнение противоположно, сейчас же вне всякой очереди сообщите в

Екатеринбург. Зиновьев". Телеграмма была получена в Москве 16 июля в 21 час

22 минуты. Фраза  "условленный с Филиппом суд"  – это в зашифрованном виде

решение о казни  Романовых, об этом условился Голощекин во время своего

пребывания в  столице. Однако Урал совет просил еще  раз письменно подтвердить

это ранее принятое решение, ссылаясь на "военные обстоятельства", так как

ожидалось падение  Екатеринбурга под ударами Чехословацкого корпуса и белой

Сибирской армии. Ответная телеграмма в Екатеринбург из Москвы от СНК и ВЦИК,

т. е.  от Ленина и Свердлова с утверждением этого  решения, была немедленно

отправлена. Лев  Троцкий в дневнике от 9 апреля 1935 года, находясь во

Франции, привел запись своего разговора с Яковом Свердловым. Когда Троцкий

узнал, что царская  семья расстреляна, он спросил у  Свердлова: "А кто решил?"

"Мы решили" – ответил ему он. Ильич считал, что нельзя оставлять их живыми,

особенно в нынешние времена". Далее Троцкий пишет: " некоторые думают, что

Уральский исполком, отрезанный от Москвы, действовал самостоятельно. Это

неверно. Постановление  было вынесено в Москве".