Последующие браки, их воздействие на политику Генриха VIII

В обвинительном  акте утверждалось, что существовал  заговор с целью лишить жизни  короля. Анне инкриминировалась преступная связь с придворными Норейсом, Брертоном, Вестоном, музыкантом Смитоном и, наконец, ее братом Джоном Болейном, графом Рочфордом.

Через 12 часов после провозглашения развода  в Тауэр прибыл королевский приказ обезглавить бывшую королеву на следующий  день. Отсрочка на двое суток была явно вызвана только желанием дать архиепископу Кранмеру время расторгнуть брак.

В своей  предсмертной речи Анна сказала лишь, что теперь нет смысла касаться причин ее смерти, и добавила: “Я не обвиняю  никого. Когда я умру, то помните, что я чтила нашего доброго  короля, который был очень добр и милостив ко мне. Вы будете счастливы, если Господь даст ему долгую жизнь, так как он одарен многими хорошими качествами: страхом перед Богом, любовью к своему народу и другими  добродетелями, о которых я не буду упоминать”.

Оставалось  теперь немногое. Генрих любил поступать  по закону. И законы необходимо было быстро приноравливать к желаниям короля. Кранмер, выполняя приказ Генриха о разводе с Анной Болейн, формально совершил акт государственной измены. По действовавшему акту о престолонаследии 1534 года государственной изменой считалось всякое “предубеждение, оклеветание, попытки нарушить или унизить” брак Генриха с Анной. Немало католиков лишилось головы за попытку “умалить” любым способом этот брак, ныне объявленный Кранмером недействительным. В новый акт о престолонаследии 1536 года была включена специальная статья, предусматривавшая, что те, кто из лучших мотивов недавно указали на недействительность брака Генриха с Анной, невиновны в государственной измене. Однако тут же была сделана оговорка, что аннулирование брака с Анной не снимает вины с любого, кто ранее считал тот брак не имеющим законной силы. Вместе с тем было объявлено государственной изменой ставить под сомнение оба развода Генриха – и с Екатериной Арагонской, и с Анной Болейн. Теперь уж действительно все было в порядке.

 

 

 

 

 

 

4.Последующие  браки, их воздействие на политику  Генриха VIII

Сразу же после  казни Анны Болейн Тайный совет короля подал ему прошение с рекомендацией  найти себе в скором времени новую  жену. Это было обычной формальностью, так как 20 мая, через день после смерти Анны, Генрих и Джейн тайно обручились, а 30 мая архиепископ Кентерберийский Томас Кранмер обвенчал их в часовне Уайтхолла. 4 июня  её официально провозгласили королевой Англии, но Генрих не спешил с её коронацией, пока не было уверенности, что новая супруга не бесплодна.

 

В качестве королевы Джейн устраивала почти  всех: добрая, тихая, благочестивая, а  кроме того, она оставалась последовательницей старой религии и сочувствовала  опальной принцессе Марии. Лишь приверженцы  протестантизма остались недовольными, опасаясь, что Джейн будет оказывать  влияние на церковные реформы. Но она была далека от политики. Только однажды она осмелилась вступиться за участников «Благодатного паломничества» и обратилась к Генриху с просьбой восстановить хотя бы некоторые монастыри, тем самым вызвав его раздражение и гнев. Король резко прикрикнул на неё и приказал впредь не вмешиваться в дела государственной важности, напомнив, что предыдущая королева поплатилась за это жизнью.

 

Джейн более  не предпринимала попыток повлиять на действия короля. Отныне смыслом  её жизни было стремление создать  для него подобающую семейную обстановку. «Готовая подчиняться и служить» (англ. Bound to obey and serve) — такой девиз выбрала себе новая королева и следовала ему до конца. Почти всё время она проводила занимаясь рукоделием со своими фрейлинами, самыми близкими из которых были её сестра Элизабет и леди Энн Сеймур, жена Эдуарда. По просьбе Джейн король позволил своей старшей дочери, леди Марии, вернуться ко двору уже летом 1536 года (предварительно заставив её подписать документ, по которому она признавала Генриха главой церкви в Англии, а его брак с Екатериной Арагонской недействительным), а Рождество 1536 года королевская семья встречала уже в полном составе, включая маленькую леди Елизавету, которую привезли из Хартфордшира по предложению Марии.

 

Весной 1537 года Джейн сообщила Генриху о своей  беременности. Король окружил супругу  небывалой заботой и исполнял все её требования и капризы. Чтобы  порадовать королеву, он даже назначил её брата Эдуарда членом Тайного  совета.

 

В сентябре она переехала в Хэмптон-корт, а 12 октября 1537 года Джейн исполнила заветное желание короля, родив ему сына-наследника — Эдуарда, принца Уэльского. Через несколько дней состояние королевы ухудшилось, и 24 октября она умерла от родильной горячки (есть предположение, что смерть произошла в результате занесённой во время родов инфекции). Её похоронили в капелле св. Георгия в Виндзорском замке.

 

Почти сразу  после смерти Джейн Сеймур Генрих озаботился поисками новой супруги. Несмотря на наличие наследного принца Эдуарда, судьба династии по-прежнему была туманной, и для обеспечения  преемственности ему непременно был нужен ещё один сын. Не желая вновь связывать себя узами родства с испанскими монархами, он решил подыскать себе жену-француженку]. У короля Франциска была дочь на выданье — Маргарита, а также у герцога де Гиза — Рене, Луиза и Мари. Через Кастийона, посла Франции при английском дворе, Генрих уведомил Франциска о желании встретиться с благородными девицами в Кале, чтобы выбрать самую достойную из них.Франциск отклонил предложение, заметив при этом, что француженок не принято выставлять «словно рысистых скакунов на ярмарке».

 

Потерпев  неудачу с французскими невестами, Генрих обратил внимание на недавно  овдовевшую герцогиню Кристину Миланскую. В марте 1538 года он отправил в Брюссель придворного художника Ганса  Гольбейна с поручением написать портрет герцогини, получив который, Генрих пришёл в восторг. Но посланникам короля Кристина ответила, что она отнюдь не жаждет выходить замуж за Генриха, ибо «его Величество так быстро был избавлен от прежних королев, … что её советники полагают, будто её двоюродная бабушка была отравлена, а вторая жена безвинно казнена, а третья потеряла жизнь из-за неправильного ухода за ней после родов», и добавила, что будь у неё две головы, то «одну бы она предоставила его Милости»

 

Благодаря скандальной  личной жизни Генрих снискал настолько  зловещую репутацию на континенте, что ни один европейский государь не желал выдавать за него дочь или  сестру, а одна из потенциальных  невест, Мари де Гиз, будто бы заявила в ответ на предложение Генриха, что хоть она и высокого роста, да только шея у неё короткая.

К 1538 году  отношения английского королевства  с католическими европейскими державами  значительно ухудшились, особенно после  расправы над родственниками кардинала  Реджинальда Поула, заподозренных в заговоре против короля. Все они выступали за восстановление католицизма в Англии. Папа в очередной раз объявил об отлучении Генриха от церкви, а его сторонники планировали вторжение в Англию.

 

Поддавшись  настойчивым рекомендациям Томаса Кромвеля, король вознамерился посредством  брака заручиться поддержкой какого-либо протестантского государства. Ещё  раньше Джон Хаттон, английский посол в Брюсселе, сообщал, что у герцога Клевского есть дочь, но он «не слыхал особой похвалы ни нраву её, ни красоте». Вскоре выяснилось, что у герцога две незамужние дочери: Анна и Амелия.

В январе 1539 года Карл V и Франциск I подписали  договор о союзничестве в Толедо, что заставило Генриха поторопиться со сватовством и отправить Николаса Уоттона и Роберта Барнса — убеждённых протестантов — ко двору герцога Иоганна для начала переговоров о помолвке с Анной или Амелией.

К моменту  приезда посланников Генриха  герцогом Клевским стал Вильгельм, сын недавно скончавшегося Иоганна. Новый герцог имел весьма строгие понятия о женской скромности, и когда принцесс официально представили Уоттону и Барнсу, на них были настолько громоздкие платья и плотные головные уборы, что тем не удалось разглядеть внешность девушек. На замечание Уоттона Вильгельм ответил: «Разве вы хотите видеть их обнажёнными?». Когда об этом доложили Кромвелю, тот немедля отправил Ганса Гольбейна на континент написать портреты сестёр, а королю сообщил:

 

    Все  восхваляют красоту леди Анны, так как и лицо и фигура  её восхитительны. Она далеко  превосходит герцогиню Саксонскую, как золотое солнце превосходит  серебряную луну. Все восхваляют  её добродетель и честность,  вместе со скромностью, которая ясно видна в её наружности.

   

 

Вильгельм Клевский, поначалу отнёсшийся без всякого энтузиазма к этой затее, вскоре изменил своё мнение, когда ему сказали, что Генрих готов жениться на одной из его сестёр, не требуя приданого, при условии, что ему понравится портрет. Увидев результат работы Гольбейна, король велел продолжить переговоры, хотя и несколько приуныл, узнав из доклада Уоттона, что Анна не владеет ни иностранными языками, ни светскими талантами. Тем не менее Уоттон отмечал, что принцесса умна и способна, и уверил короля, что она вполне в состоянии быстро выучить английский язык.

 

Незадолго до завершения переговоров Вильгельм  сообщил о том, что Анна некогда  была помолвлена с герцогом Лотарингским, и эта более ранняя договорённость могла воспрепятствовать новому браку.Однако свидетельств, подтверждающих существование брачного контракта обнаружено не было, и вскоре герцог заявил, что «леди Анна не связана никакими обязательствами… и до сих пор вольна вступать в брак по желанию»

Узнав о готовившемся брачном союзе, последователи протестантизма в Англии и за её пределами полагали, что под влиянием новой жены Генрих упрочит положение этой религии  в королевстве. Генрих отнюдь не собирался  каким-либо образом потакать протестантам и рассчитывал на то, что в замужестве Анна вполне удовольствуется богослужением  по католическому обряду. Впоследствии Анна не принимала никакого участия  в протестантских движениях, а кроме  того, вследствие дружбы с леди Марией начала склоняться к католицизму.

 

4 сентября 1539 года был подписан брачный  договор, и уже 11 декабря Анна  и её сопровождающие прибыли  в Кале, где их приветствовала  королевская делегация во главе с герцогом Саффолком. Один из встречавших её вельмож, адмирал Саутгемптон, написал Генриху, что принцесса очень мила, и что король сделал достойный выбор. Леди Лайл в письме к дочери Анне Бассет сообщила, что будущая королева «очень благородна и хороша, прислуживать ей будет очень приятно».

 

Знакомство  жениха и невесты состоялось в  Рочестере, куда Генрих прибыл как частное  лицо, в нетерпении узнать, как выглядит его будущая супруга, и «взлелеять любовь в своём сердце». Почти на протяжении всей встречи король и принцесса оставались наедине, и, покидая Анну, Генрих сказал:

 

    Я  не вижу ничего из того, что  было представлено мне на картинах  и в донесениях. Мне стыдно, что  люди её так восхваляли, — и я её совсем не люблю!

 

Вернувшись  в Гринвич, король обрушил гнев на Кромвеля, нелестно отозвавшись о  невесте, как о «здоровенной фламандской кобыле»Тот в свою очередь попытался возложить всю вину на Саутгемптона:

 

    Когда  адмирал обнаружил, что принцесса  отличается от картины и описаний, сделанных о ней, ему следовало  задержать её в Кале, пока король  не был бы уведомлён, что  она не так хороша, как представлялось.

В течение  нескольких оставшихся до венчания дней юристы короля искали способ расторгнуть  помолвку. Тем не менее, 6 января 1540 года свадьба была сыграна. Кромвель убедил Генриха, что брак уже практически  заключён, и было бы крайне неосмотрительно  отправить принцессу назад. Этот шаг грозил неприятностями с братом Анны, а кроме того, оставлял Англию без союзников в случае возможного нападения французов или испанцев.

Наутро после  брачной ночи король во всеуслышание заявил:

  Она вовсе  не мила и от неё дурно  пахнет. Я оставил её такой  же, какой она была до того, как я лёг с ней.

В личных беседах  с Кромвелем Генрих беспрестанно жаловался на то, что Анна совсем не подходящая для него жена. Между  тем, сама Анна держалась с достоинством, постепенно осваивала английский язык и изысканные манеры и вызывала симпатию у многих, за исключением собственного мужа. Она стала доброй мачехой  для принца Эдуарда и леди Елизаветы, и даже леди Мария, поначалу отнёсшаяся с презрением к протестантке, вскоре подружилась с новой женой отца. Королеве пришлась по нраву жизнь при английском дворе: она полюбила музыку и танцы, завела ручного попугая и проводила дни, играя в карты со своими фрейлинами и примеряя роскошные наряды. И всё же она не могла не заметить равнодушие короля к ней и, памятуя о судьбе его предыдущих супруг, стала всерьёз опасаться, что её может постигнуть участь Анны Болейн.

К весне 1540 года альянс с герцогом Клевским уже утратил актуальность. Франко-испанский союз дал трещину, и Генрих собирался попытаться вновь завоевать доверие императора Карла.

В марте на заседании Тайного совета Генрих заявил о своих сомнениях относительно законности брака с Анной по причине  её более ранней помолвки с герцогом Лотарингским, и о том, что это  препятствие мешает ему консуммировать свой брак. Министры обнадёжили короля, сказав, что неисполнение супружеских обязанностей — вполне веский довод для аннулирования брака.