В 1113 году умер Святополк и
киевляне, собравшись на вече, избрали
Владимира Мономаха своим князем; но
Владимир медлил; между тем киевляне недовольные
поборами своего покойного князя, напали
на дом его любимца Путяты и разграбили
жидов, которым потакал Святополк во время
его княжения, и поверял собрание доходов.
В другой раз послали киевляне к Владимиру
послов с такой речью: «Иди,
князь в Киев, а не пойдешь,
так разграбят и княгиню
Святополкову, и бояр,
и монастыри; и будешь
ты отвечать, если монастыри
разграбят». Владимир прибыл в Киев
и сел на столе по избранию киевской земли.
Княжил он до самой смерти (1125 год) и это
время было самым цветущим периодом в
древней истории киевской Руси.
Основы законодательства.
(кратко)
Владимир
Мономах является в русской истории
законодателем. Еще ранее его, при
детях Ярослава, в «Русскую Правду» вошли
важные изменения и дополнения. Важнейшее
из изменений было то, что месть за убийство
была устранена, а вместо того была введено
наказание платежом вир. Это повлекло
к усложнению законодательства и к установлению
многих статей, касающихся различных случаев
обид и преступлений, которые вели за собой
платежи вир в различном размере. Таким
образом, различные размеры вирных платежей
назывались за разного рода оскорбления
и побои, наносимые одними лицами другим,
как равно за кражу разных предметов. Независимо
от платежа за некоторые преступления,
как например, за разбойничество и зажигательство,
виноватый подвергается потоку и разграблению
– древнему способу наказания преступника.
Убийство вора не считалось убийством,
если было совершено при самом воровстве,
когда вор еще не был схвачен. При Мономахе,
на совете, призванном им и составленном
из тысяцких: киевского, белгородского,
переяславского и людей своей дружины,
поставлено было несколько важных статей,
клонившихся к ограждению благосостояния
жителей. Ограничено произвольное взимание,
которое при Святополке доходило до больших
злоупотреблений и вызвало по смерти этого
князя преследование жидов, бывших ростовщиками.
При Владимире установлено, что ростовщик
может взимать проценты только три раза,
иначе теряет капитал. Кроме того, поставлен
был дозволенный процент: 10 кун на гривну,
что составляло около трети или несколько
более, если принимать упоминаемую гривну
гривною куна.
Местом суда в древности были:
княжеский двор и торг, и это
означает, что был суд и княжеский,
но был суд и народный –
вечевой, и, вероятно, постановление
«Русской Правды», имеющие главным
образом в виду соблюдение княжеских интересов,
не обнимали всего вечевого суда, который
придерживался давних обычаев и соображений,
внушенных данными случаями. Доказательствами
на суде служили: показания свидетелей,
присяга и, наконец, испытание водою и
железом.
Законодательство
Владимира Мономаха определяло три
случая обращения в холопство:
Первый
случай, когда человек сам добровольно
продавал себя в холопы или когда
господин продавал его на основании прежних
прав над ним. Но такая покупка должна
непременно совершаться при свидетелях.
Второй
случай обращения в рабство было
принятие в супружество женщины
рабского происхождения (вероятно, случалось,
что женщины искали освобождения
от рабства посредством замужества).
Третий
случай, когда свободный человек
без всякого договора сделается должностным
лицом у частного человека. Вероятно, это
было поставлено по тому, что некоторые
люди, приняв должность, позволяли себе
разные беспорядки и обманы, и за неимением
условий хозяйства не могли искать на
них управы.
Только
исчисленные здесь люди могли быть обращены
в холопы. За долги нельзя было обращать
в холопство и всякий, кто не имел возможности
заплатить, мог отработать свой долг и
отойти. Военные, по-видимому, тоже не делались
холопами, потому что об этом нет речи
в «Русской правде» при исчислении случаев
рабства.
По
некоторым данным ко времени Мономаха
можно отнести постановления
о наследстве. По тогдашнему Русскому
праву, все сыновья наследовали поровну,
а дочерям обязывались выдавать приданное
при замужестве; меньшему сыну доставался
отцовский двор. Каждому, однако, предоставлялось
распорядиться своим имуществом по завещанию.
Замужняя
женщина пользовалась одинаковыми
юридическими правами с мужчиной.
За убийство или оскорбления, нанесенные
ей, платилась одинаковая вира, как
за убийство или оскорбления, нанесенные
мужчине.
Заключение
Эпоха
Владимира Мономаха была временем расцвета
состояния художественной и литературной
деятельности на Руси. В Киеве и в других
городах воздвигались новые каменные
церкви, украшенные живописью: так при
Святополке был построен в Киеве Михайловский
Золотоверхий монастырь, стены которого
существуют до сих пор, а близь Киева –
Выдубицкий монастырь на месте, где был
загородный двор Всеволода. Кроме того,
Владимир перед смертью построил прекрасную
церковь на Алте, на том месте, где был
убит Борис. К этому времени относится
составление первой нашей летописи. Игумен
Сильвестр (около 1115 года) соединил в один
свод прежде существовавшие отрывки и,
вероятно, сам прибавил к ним сказания
о событиях, которых был свидетелем. В
числе вошедших в его свод сочинений были
и писания летописца печерского монастыря
Нестора, отчего Сильвестров летописный
свод носил потом в ученом мире название
Несторовой летописи, хотя и неправильно,
потому, что далеко не все в ней написано
Нестором. Мысль описывать события и расставлять
их последовательно по годам явилась вследствие
знакомства с византийцами-летописцами,
из которых некоторые, как, например, Амартол
и Малала были тогда известны в славянском
переводе. Сильвестр положил начало русскому
летописанию и указал путь другим после
себя. Его свод был продолжаем другими
летописцами, и развивался на многие отрасли,
сообразно разным землям русского мира,
изменившим свою отдельную историю. Непосредственным
и ближайшим по местности продолжением
Сильвесторова летописного свода была
летопись, занимающаяся преимущественно
киевскими событиями и написанная в Киеве
разными летописцами. Летопись эта называется
«киевскою»; она захватывает время Мономаха
идет через все XII столетие и прерывается
на событиях начальных годов XIII столетия.
Во времена Мономаха, вероятно, было переведено
многое из византийской литературы, как
показывают случайно уцелевшие рукописи,
которые относят именно к концу XI начало
XII века. Из первоначальной летописи видно,
что русские грамотные люди могли читать
на своем языке Ветхий завет и жития разных
святых. Тогда же по образцу византийских
«описателей жизни» стали составлять
жития русских людей, которых уважали
за святость жизни и смерти. Так в это время
уже написано было житие первых основателей
печерской обители: Антония и Феодосия
и положено было преподобным Нестором,
печерским летописцем, начало Патерика
или сборника житий святых, сочинения,
которое, расширяясь в объеме от новых
добавлений, составляло впоследствии
один из любимых предметов чтения благочестивых
людей. От современника Мономаха, киевского
митрополита Никифора, родом грека, осталось
одно Слово и три Послания: из них два обращено
к Владимиру Мономаху, из которых одно
обличительное против латин. Тогда уже
окончательно образовалось разделение
церквей; вражда господствовала между
писателями той и другой церкви и греки
старались привить к русским свою ненависть
и злобу к западной церкви. Другой современник
Мономаха, игумен Даниил, совершил путешествие
в Иерусалим и оставил по себе описание
этого путешествия. Несомненно, кроме
оригинальных и переводных произведений
собственно религиозной литературы, тогда
на Руси была еще самобытная поэтическая
литература, носившая на себе более или
менее отпечаток старинного язычества.
В случайно уцелевшем поэтическом памятнике
конца XII века «Слово о полку Игоря» упоминается
о певце Бояне, который прославлял события
старины и, между прочим, события XI века;
по некоторым признакам можно предположить,
что Боян воспевал и подвиги Мономаха
против половцев. Этот Боян был так уважаем,
что потомство прозвало его Соловьем старого
времени. Сам Мономах писал «Поучение
своим детям» или так называемую Духовную.
В ней Мономах излагает подробно события
своей жизни, свои походы, свою охоту на
диких коней, вепрей, туров, лосей, медведей,
свой образ жизни, занятия в которых видна
его неутомимая деятельность. Мономах
поучает детей все делать самим, во все
вникать, не полагаться на тиунов и отроков.
Относительно войны Мономах советует
детям не полагаться на воевод, самим наряжать
стражу, не придаваться пирам и сну в походе,
и во время сна в походе не снимать с себя
оружие, а проходя с войском по русским
землям ни в каком случае не дозволять
делать вред жителям в селах или портить
хлеб на полях. Наконец, он велит им учиться
и читать, и приводит в пример отца своего
Всеволода, который, сидя дома, выучился
пяти языкам.
Мономах скончался близь Переяславля
у любимой церкви, построенной
на Альте, 19 мая 1125 года, семидесяти
лет отроду. Тело его было привезено
в Киев. Сыновья и бояре понесли его к церкви
св. Софии, где он и был погребен. Мономах
оставил по себе память лучшего из князей.
«Все злые умыслы врагов, - говорил летописец,
- Бог дал под руки
его; украшенный добрым
нравом, славный победами,
он не возносился, не
величался, по заповеди
Божьей добро творил
врагам своим и не щадя
имени своего, но все
раздавая нуждающимся». Монахи прославили
его за благочестие и за щедрость монастырям.
Это-то благодушие, соединенное в нем с
энергичной деятельностью и умом, вознесло
его так высоко и в глазах современников,
и в памяти потомства.
Вероятно,
народные эпические песни о временах
киевского князя Владимира Красное
Солнышко, так называемые былины Владимирова
цикла относятся не к одному Владимиру
святому, но и к Владимиру Мономаху,
так, что в поэтической памяти народа эти
два лица слились в одно. Это предположение
может подтверждаться следующим: в Новгородской
летописи под 1118 годом Владимир с сыном
своим Мистиславом княжившим в Новгороде,
за беспорядки и грабежи призвал из Новгорода
и посадил в тюрьму сотского Ставра с несколькими
соумышленниками его, новгородскими боярами.
Между былинами Владимирова цикла есть
одна былина о Ставре боярине, которого
киевский князь Владимир засадил в погреб,
но Ставра освободила его жена, переодевшись
в мужское платье. Имя Владимира Мономаха
было до того уважаемо потомками, что впоследствии
составилась сказка о том, будто византийский
император прислал ему знаки царского
достоинства, венец и бармы, и через несколько
столетий после него спустя московские
государи венчались венцом, который назвали
«шапкою» Мономаха. Рассуждая беспристрастно,
нельзя не заметить, что Мономах в своих
наставлениях и в отрывках о нем летописцев
является безупречным и благодушным, чем
в своих поступках, в которых проглядывают
пороки времени, воспитания и среды, в
которой он жил. Таков, например, поступок
с двумя половецкими князьями, убитыми
с нарушением данного слова и прав гостеприимства.
Завещая сыновьям умеренность в войне
и человеколюбие, сам Мономах, однако,
мимоходом сознается, что при взятии Минска,
в котором он участвовал, не оставлено
было в живых ни челядина, ни скотины. Наконец,
он хотя и радел о русской земле, но и себе
не забывал и, наказывая князей действительно
виноватых, отбирал их уделы и отдавал
своим сыновьям. Но за ним в истории останется
то великое значение, что, живя в обществе,
едва выходившим из самого варварского
состояния, вращаясь в такой среде, где
всякий гонялся за узкими своекорыстными
целями, еще почти не понимая святости
права и договора, один Мономах держал
знамя общей для всех правды и собирал
под его силы русской земли.