Оценка петровских реформ в отечественной историографии

Оценка петровских реформ в отечественной историографии

Оценка  петровских реформ в  отечественной историографии

Введение

Эпоха Петра Первого в истории России, личность этого выдающегося государственного деятеля, полководца, дипломата пользуется вниманием как в отечественной, так и в зарубежной исторической науке.

Изучение этой эпохи  имеет богатую традицию - ведь началось оно еще при жизни самого великого реформатора; сейчас же литература о  Петре Великом и его времени  может составить целую библиотеку.

Большие достижения во многих областях общественной и  государственной жизни, превращение  России из расположенной на задворках  Европы страны в великую мировую  державу, ставшее своего рода феноменом  истории, объясняют устойчивый повышенный интерес к эпохе Петра в  мировой исторической науке.

Почти все крупнейшие ученые - историки, специалисты по истории  России за рубежом, начиная с восемнадцатого столетия и до наших дней так или иначе откликались на события петровского времени.

Зарубежной литературе о России эпохи Петра Великого, несмотря на различия в подходе ученых к оценке событий того времени, присущи  некоторые общие черты. Отдавая  должное правителю, тем успехам, которые были достигнуты страной, иностранные  авторы, как правило, с некоторой  недооценкой или с открытым пренебрежением судили о допетровской эпохе в  истории России.

Большое распространение  получили взгляды, согласно которым  Россия совершила скачок от отсталости, дикости к более передовым  формам общественной жизни с помощью  “Запада” - идей, заимствованных оттуда, и многочисленных специалистов, ставших  помощниками Петра Первого в проведении преобразований.

Столь же давнюю традицию имеет распространенное в зарубежной, и отчасти отечественной исторической науке противопоставление России и  стран Запада, антитеза “Россия - Запад”, “Восток - Запад”.

Изображение России и СССР в качестве антипода Западу, европейской культуре, зачастую помимо исторической имело и политическую направленность (особенно во время  “Холодной войны”). Стоит отметить, что это относится не только к  трудам недавнего прошлого, существовала такая точка зрения и в дореволюционный  период.

До сих пор можно  встретить утверждения о кардинальном отличии исторического пути России в сравнении с западными странами, “разных корнях” их исторических традиций, отсталом “азиатском” характере  хозяйства, общественной жизни, культуры России в отличие от передовой  европейской цивилизации, будто  бы представлявшей некое единство и  противостоявшей тому, что имелось  и имеется в отсталой России.

Эти два мира являют-де две “противостоящие” друг-другу культуры. Представления о фатальном расхождении исторических путей России и Западной Европы (да и всего Запада вообще) питаются, среди прочего, концепциями, согласно которым на формирование русской государственности сильное или даже решающее влияние оказали византийские традиции, монголо-татарское иго, которые сыграли свою роль в том, что развитие Руси а затем России пошлов сторону, противоположную от Европы.

Сторонники так  называемой “Евразийской теории”, корни  которой восходят к государственной  школе и славянофилам, проповедуют  идеи о том, что Россия, будучи “смесью  восточного и западного” остается мостом между Востоком и Западом. Отсюда утверждения о благодетельном воздействии Золотой Орды на эволюцию государственности в Северо-Восточной  Руси, о некоем симбиозе Орды и Руси, положившем сильный отпечаток на всю последующю историю России царской и императорской эпох.

(К историкам, разделяющим это мнение принадлежит, например, Л.Н. Гумилев.)

В данной работе будут  рассматриваться позиции русских  ученых “государственников”, таких  как Соловьев, Богословский.

Их можно сгруппировать  не по историографическим направлениям и классовым установкам, а по характеру, содержанию их трудов (специальные  они или же общие), по позициям авторов, одни из которых рассматривают эпоху Петра на фоне предыдущего периода русской истории, другие- сравнивая с положением в тогдашней Европе, третьи- в плане ее значения для последующего развития России.

Значительная часть  исторической литературы о России 18-ого  века посвящена реформам Петра Первого; объясняется это например тем, что дореволюционные историки рассматривали связанный с ними узел проблем как ключевой, центральный в истории России.

После 1917 года эти  проблемы несколько отошли на второй план, но и в советской историографии  петровская эпоха считается одним  из важнейших периодов в истории  нашего государства.

Интересы же западных исследователей сосредоточились прежде всего на внешней политике России и биографии Петра Великого; после Наполеона царь характеризовался ими как личность, наиболее поразительная в истории Европы, как “самый значительный монарх Европы этого века”.

Основная часть  литературы по этой теме- специальные труды, посвященные отдельным аспектам преобразовательной деятельности Петра. Выводы, содержащиеся в этих работах по большей части несопоставимы вследствии различий в объектах исследований, подходе авторов к теме и тому подобных факторов.

Таким образом, в общих  дискуссиях о петровских реформах может  участвовать лишь малая часть  литературы по данной теме, но и она  содержит чрезвычайно широкий спектр оценок. Возможно, объяснение крайнего несходства точек зрения состоит  в том, что сложность, комплексный  характер темы, делают невозможным  для отдельного ученого ее всестороннее раскрытие, и поэтому многие историки превращают оценки отдельных аспектов реформ в составную часть общей  характеристики преобразований, придавая им при этом весьма различный вес.

Не менее разнообразен и фон, на котором исследователи  оценивают реформы Петра. Здесь можно выделить три основных направления: одни историки рассматривают эту тему преимущественно в сравнении с предыдущим периодом русской истории, чаще всего непосредственно предшествовавшим эпохе Петра (кон. 16-17 век), другие сравнивают сложившуюся ситуацию с положением в Европе начала 18 века, третьи же оценивают историческое значение деятельности Петра сквозь призму последующего развития России.

Первая из названных  точек зрения естественно порождает  вопрос о том, в какой степени  петровская эра означала разрыв с  прошлым (или,напротив, продолжала тенденции развития 17 века).

Вторая заставляет уделять повышенное внимание дискуссии  о зарубежных прообразах реформ, и  их адаптации в российских условиях.

Третья точка зрения, актуализирующая вопрос о следствиях реформ и их пригодности в качестве образца, уступает первым двум в научной  плодотворности: так, реформы Петра Первого превратились в дореволюционной России в излюбленную тему для публичных дебатов. Эта тема таким образом была политизирована задолго до того, как началась ее научная разработка.

Хотя и существует мнение, высказанное П.Н. Милюковым, что не дело историка пускаться в  рассуждения о том, были ли события  прошлого позитивными или негативными, что историк обязан целиком сосредоточиться  на “своей деятельности в качестве эксперта” выявляющего подлинность  фактов, тем не менее мало кто из историков преуспел в стремлении уйти от бесконечных публицистических дискуссий о том, насколько реформы Петра были вредны или полезны, предосудительны или достойны подражания с точки зрения морали или интересов нации.

М.М Богословский в своей фактографической биографии Петра с сожалением констатировал, что более или менее обобщающие оценки петровской эпохи были выработаны главным образом под влиянием общефилософских систем, постоянно вторгающихся в область исследования источников.

Видимо, эта характеристика Богословского вполне годится для  оценки всей предшествовавшей истории  исследования темы.

В большинстве обзорных трудов петровский период рассматривается  как начало новой эпохи в истории  России. Однако сильные разногласия  царят среди историков, пытающихся ответить на вопрос, в какой степени  эпоха реформ означала кардинальный разрыв с прошлым, и отличалась ли новая Россия от старой качественно.

Рубежи, разделяющие  участников этой дискуссии в большей  мере исторически обусловлены, поскольку  по мере все более основательного исследования как 17 так и 18 веков, увеличивалось число сторонников концепции, согласно которой реформы петровского времени являются закономерным результатом предшествовавшего развития страны.

Существует и противоположная, “революционная” концепция, по которой  реформы не имели почти ничего общего с предшествовавшим развитием  страны. Ярким выразителем одной  из крайних точек зрения в рамках “революционной” концепции был  С.М. Соловьев, который своей “Историей  России” сделал крупный вклад  в научное исследование эпохи  правления Петра. Его взгляды  находятся в прямом родстве с  представлениями, господствовавшими  во всей предшествовавшей этому труду  историографии и публицистике.

Он интерпретирует петровский период как эру ожесточенной борьбы между двумя диаметрально противоположными принципами государственного управления и характеризует реформы  как радикальное преобразование, страшную революцию, рассекшую историю  России надвое, и означавшую переход  из одной эпохи в истории народа в другую.

Однако, в противоположность  славянофилам, Соловьев считает, что  реформы были вызваны исторической необходимостью и поэтому должны рассматриваться как целиком  и полностью национальные.

Русское общество 17 века находилось, по его мнению, в состоянии  хаоса и распада, что и обусловило применение государственной властью  радикальных мер- “точно так же, как серьезная болезнь требует хирургического вмешательства”.

Таким образом, ситуация в России накануне реформ оценивается  Соловьевым негативно.

Богословский, не придерживаясь  четко материалистических позиций представлял реформы как радикальный и полный разрыв с прошлым.

Схожая точка зрения, но с позиций марксистской историографии  приводилась М.Н. Покровским и Б.И. Сыромятниковым - оба этих историка основывают свое мнение относительно революционного характера преобразований на переменах в расстановке классовых сил в начале 18 века.

В западной литературе также имеются отдельные примеры  оценки реформ как революции или по крайней мере “трансформации”.

Существует еще  один взгляд на эту проблему, более  нейтральный, а именно - “эволюционная” концепция.

Среди ученых, отстаивающих эту концепцию необходимо выделить В.О. Ключевского, С.Ф. Платонова. Эти  историки, глубоко исследовавшие  допетровский период, и в своих  опубликованных курсах лекций по отечественной  истории настойчиво проводящие мысль о преемственности между реформами Петра и предшествовавшим столетием. Они категорически против данной Соловьевым характеристики 17 века как эпохи кризиса и распада. В противоположность такому взгляду они утверждают, что в этом столетии шел позитивный процесс создания предпосылок для реформаторской деятельности, и была не только подготовлена почва для большинства преобразовательных идей Петра Великого , но и пробуждено “общее влечение к новизне и усовершенствованиям”.

“17 столетие не только создало атмосферу, в которой  вырос и которой дышал преобразователь, но и начертало программу его  деятельности, в некоторых отношениях шедшую даже дальше того, что он сделал. Петр в порядках старой Руси ничего кардинально не менял, он продолжал  возводить постройку в развитие уже существовавших тенденций. Обновление же состояло лишь в том, что он переиначивал сложившееся состояние составных  частей”.

По мнению Ключевского  и Платонова, если в реформах Петра  и было что- то “революционное”, то лишь насильственность и беспощадность  использованных им методов.

На сегодняшний  же день в науке преобладающим  является мнение, что реформы Петра  не означали кардинального разрыва  с прошлым, хотя и в двадцатом  веке отдельные крупные историки, как, например, ученики Ключевского - М.М. Богословский и М.Н. Покровский в этом вопросе были солидарны  с Соловьевым.

Начиная с середины тридцатых годов для советских  историков было характерно убеждение  в том, что сущность петровской России по сравнению с 17 веком не изменилась. Точка зрения Сыромятникова в этом смысле исключение. Но в то же время и советские и западные историки едины во мнении, что реформы Петра дали резкий толчок к акселерации важных тенденций развития России, именно эта черта в первую очередь придает петровской эпохе ее особый характер.

Вторая из наиболее отчетливо поставленных проблем  в общей дискуссии о реформах Петра содержит в себе вопрос: в какой мере для реформаторской деятельности были характерны планомерность и систематичность?