Общественно-политическая жизнь Красноярского края в годы первых пятилеток

По всей стране партийно-государственные органы начинают инспирировать все возможные “заговоры враждебных сил”, кампании массовых “чисток”, жертвами которых становятся как руководящие, так и рядовые члены партийных, советских и общественных организаций.

Так, например, на пленуме Красноярского горкома ВКП (б), состоявшемся в марте 1936 г. по итогам проверки партийных документов, выяснилось, что из 2 289 членов и кандидатов в члены ВКП (б) не прошел проверку и был исключен из партии 401 человек. В этом числе оказались Шклярман (член горсовета), Чебыкин (парторг механического завода) и др.

Однако в Москве остались недовольны такими “мягкими” результатами “чисток” в Красноярске. Поэтому из центра был направлен уполномоченный НКВД Шкирятов, чтобы окончательно “разорить все вражеские гнезда”. Началось нагнетание психоза. Регулярно на предприятиях и в учреждениях города проводились митинги, на которых единогласно приветствовали приговоры, вынесенные Военной коллегией Верховного суда СССР.

Одним из самых громких политических процессов в городе стало дело начальника Красноярской железной дороги Ария Мирского. На собрании городского партийного актива, проходившего 27 августа 1936 г., при разборе его персонального дела ему припомнили, что когда-то он являлся сторонником Л. Д. Троцкого, и возложили на него ответственность за все провалы в работе дороги. Мирский был исключен из партии. После процесса над Мирским прокатилась волна репрессий, жертвами которых стали и не столь высокие номенклатурные лица. К началу 1937 г. только на ПВРЗ было арестовано 82 “троцкиста”, “вычищено” 118 “антисоветчиков”.

Такие же чистки проводились и на другом крупном транспортном предприятии Красноярска - в Енисейском речном пароходстве. Из партийной организации на предприятии были исключены 6 “троцкистов”, три из них являлись членами парткома.

Большую роль в нагнетании массового психоза играла партийная печать. В статьях отдельных журналистов самые заурядные обыденные события или факты получали такое освещение, что приобретали роковой политический смысл. В августе 1936 г. в “Красноярском рабочем” появилась статья “Без критики нет бдительности”, в которой сообщалось, как директор Красмашстроя А. П. Субботин оказывал активную помощь “вредителям”, назначая их на ответственные посты. Речь шла об устройстве на завод сына Троцкого - Сергея Седова, высланного в Сибирь, а также Закса - племянника Зиновьева и еще двадцати двух человек, изобличенных парторганизацией завода как “врагов народа”. Эта статья стала своего рода “черной меткой” для Субботина. 25 сентября 1936 г. партколлегия КПК при ЦК ВКП(б) по Красноярскому краю объявила ему строгий выговор с занесением в учетную карточку, а 10 июня 1937 г. он был исключен из партии и вскоре арестован. 13 июля 1938 г. Субботин был расстрелян, но не признал себя виновным.

В течение 1937-1938 гг. из рядов Красноярской городской парторганизации было исключено 229 человек, в том числе “врагов народа” - 91 человек, за связь с “врагами народа” - 79 человек. Из 69 членов крайкома ВКП (б) было арестовано 24 человека. Среди них - секретарь крайкома ВКП (б) и Красноярского горкома ВКП (б) П. Д. Акулинушкин, председатель крайисполкома И. И. Рещиков, началь­ник крайплана Орлов и др. Вслед за ужесточением партийных чисток репрессии охватывали все большее число людей. Жертвами “политической бдительности” нередко становились деятели культуры. Подозрительное отношение к интеллигенции подогревалось партаппаратчиками, стремившимися перевалить на “классово чуждый элемент” просчеты в своей деятельности. Так была раздута целая история вокруг “кон­трреволюционной” деятельности сотрудницы краеведческого музея Медведевой-Ракшиной. При проверке кадрового состава музейных работников выяснилось, что она является женой троцкиста. Ей было вменена в вину пропаганда троцкизма, поскольку у нее было обнаружено несколько фотографий троцкистов, деятельность которых она якобы пропагандировала как участников революционного движения .

8 июне 1937 г. было заведено уголовное дело на профессора В. П. Косованова, обвиненного в руководстве “краевым повстанческим эсеровским центром, готовив­шим террор над местными партийными и советскими работниками”. 13 июля 1938 г. он был расстрелян.

9 августа 1937 г. был арестован П. П. Петров - известный писатель, в прошлом участник партизанской армии Кравченко-Щетинкина. Его обвинили в принадлежность к “контрреволюционной повстанческой эсеровской организации”.

Так же, как и большинство советских людей, репрессированных в эти годы, многие красноярцы были обвинены необоснованно и реабилитированы после XX съезда партии.

О РЕПРЕССИРОВАНИИ СЕМЕЙ ПОЛИТИЧЕСКИХ ОСУЖДЕННЫХ

В отношении каждой намеченной к репрессированию семьи проводилась тщательная ее проверка, собирались дополнительные установочные данные и компрометирующие материалы. На основании собранных материалов составлялись:

1. подробная общая справка на семью с указанием фамилии, имени, отчества осужденного главы семьи, за какие преступления, когда, кем и какому наказанию подвергнут; именной список состава семьи (включая и список лиц, состоявших на иждивении осужденного и вместе с ним проживающих), подробных установочных данных на каждого члена семьи; компрометирующих материалов на жену осужденного; характеристики в отношении степени социальной опасности детей старше пятнадцатилетнего возраста; данных о наличии в семье престарелых и нуждающихся в уходе родителей, наличии тяжело и заразно больных, наличии детей, по своему физическому состоянию требующих ухода;

2. отдельная краткая справка на социально опасных и способных к антисоветским действиям детей старше пятнадцатилетнего возраста;

3. именные списки детей до 15 лет отдельно школьного и дошкольного возраста.

Намеченные к репрессированию арестовывались. Арест оформлялся ордером. Аресту подлежали жены, состоявшие в юридическом или фактическом браке с осужденным в момент его ареста. Аресту подлежали также и жены, состоящие с осужденным в разводе, но причастные к контрреволюционной деятельности осужденного, или знавшие о контрреволюционной деятельности осужденного, но не сообщившие об этом соответствующим органам власти, укрывающие осужденного.

Аресту не подлежали беременные, женщины преклонного возраста; жены осужденных тяжело или заразно больные, имеющие грудных детей или больных и нуждающихся в уходе детей. В отношении таких лиц временно ограничивались отобранием подписки о невыезде с установлением тщательного наблюдения за семьей.

Аресту также не подлежали жены осужденных, разоблачившие своих мужей и сообщившие о них органам власти сведения, послужившие основанием к разработке и аресту мужей.

Одновременно с арестом производился тщательный  обыск. При обыске изымалось оружие патроны, взрывчатые и химические вещества, военное снаряжение, множительные приборы, контрреволюционная литература, переписка, иностранная валюта, драгоценные металлы в слитках, монетах и изделиях, личные и денежные документы. Все имущество, лично принадлежащее арестованным, конфисковывалось. Квартиры арестованных опечатывались.

В случаях, когда совместно  с арестованными проживали их совершеннолетние дети, родители и другие родственники, то им, помимо их личных вещей, оставлялись в пользование необходимые жилая площадь, мебель и домашняя утварь арестуемых.

После производства ареста и обыска арестованные жены осужденных конвоировались в тюрьму. Одновременно вывозились и дети. На каждого арестованного и на каждого социально опасного ребенка старше 15 лет заводилось следственное дело, в которое, помимо установленных документов, помещались справки и краткое обвинительное заключение. Следственное дело направлялось на рассмотрение особого совещания НКВД СССР.

Жены осужденных изменников родины подлежали заключению в лагеря на сроки, в зависимости от степени социальной опасности, не менее как на 5 – 8 лет. Социально опасные дети осужденных, в зависимости от их возраста, степени опасности и возможностей исправления, подлежали заключению в лагеря или исправительно-трудовые колонии НКВД, или водворению в детские дома особого режима Наркомпросов республик. Приговоры Оособого совещания сообщались для приведения их в исполнение наркомам республиканских НКВД и начальникам управлений НКВД краев и областей.

Всех оставшихся после осуждения детей – сирот от 1 года до 3  полных лет размещали в детских домах и яслях Наркомздравов республик в пунктах места жительства осужденных; детей в возрасте от 3 до 15 лет – в детских домах Наркомпросов других республик, краев и областей и вне Москвы, Ленинграда, Киева, Тбилиси, Минска, приморских и пограничных городов. В отношении детей старше 15 лет вопрос решался индивидуально. В зависимости от возраста, возможности самостоятельного существования собственным трудом или возможности проживания на иждивении родственников такие дети могли быть направлены в детские дома Наркомпросов республик или направлены в другие республики, края и области для трудового устройства или определения на учебу.

Грудные дети отправляли вместе с их осужденными матерями в лагеря, откуда по достижению ими одного года передавались в детские дома и ясли Наркомздравов республик. Дети в возрасте от 3 до 15 лет принимались на государственное обеспечение. В том случае, если оставшихся сирот пожелали взять другие родственники на свое полное иждивение, - этому не препятствовали.

В каждом городе, где проводилась операция по приему и распределению детей, специально оборудовались приемно-распределительные пункты, в которые доставлялись дети после ареста их матерей и откуда дети направлялись затем по детским домам. Также специально организовывались и оборудовались помещения, в которых содержались до решения Особого совещания социально опасные дети.

Начальники органов НКВД пунктов, где расположены детские дома Наркомпросов, предназначенные для приема осужденных, совместно с заведующими производили проверку персонала домов и лиц; политически неустойчивых, антисоветски настроенных, - увольняли. Взамен уволенных персонал домов доукомплектовывался проверенным, политически надежным составом, который мог бы вести учебно-воспитательную работу с прибывшими к ним детьми.

Начальники органов НКВД определяли, в каких детских домах и яслях Наркомздравов можно разместить детей до 3 – летнего возраста, и обеспечивали немедленный и безотказный прием этих детей. Наркомы внутренних дел республик и начальники управления НКВД сообщали заместителю начальника АХУ НКВД СССР именные списки детей, матери которых подвергаются аресту. В списках дети перечислялись по группам, комплектуемых с таким расчетом, чтобы в один и тот же дом не попали дети, связанные родством или знакомством.  Распределение по детским домам производил заместитель начальника АХУ НКВД СССР. Он сообщал наркомам республиканских НКВД краев и областей, каких детей и в какой дом направить.

Детей на приемно-распределительном пункте принимал заведующий пунктом или начальник детского приемника ОТК НКВД и специально выделенный опрерработник УГБ.

Каждый принятый ребенок записывался в специальную книгу, а документы его запечатывались в специальный конверт. Затем дети группировались по местам назначения и в сопровождении специально подобранных работников отправлялись группами по детским садам Наркомпросов, где и сдавались вместе с документами заведующему домом под личную расписку.

Наблюдение за политическими настроениями детей осужденных, за их учебой и воспитательной жизнью возлагали на наркомов внутренних дел республик, начальников управлений НКВД краев и областей.  

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1.      История России XX – начало XXI века: учеб. пособие / А.А Данилов, Л.Г. Косулина, М.Ю. Брандт. – Москва : Просвещение, 2006. – 381 с.

2.      Красноярье: пять веков истории. Край с 1917 – 2006 год : учебное пособие по краеведению часть II / сост. Н.И. Дроздов. –  Красноярск : Платина, 2006. – 353 с.

3. Красноярск : этапы исторического пути / ответ. ред. П.И. Пимашков. – Красноярск : Буква, 2003. – 720 с.

4. Красноярск : очерки истории города / сост. П.И. Мешалкин. – Красноярск :   Красноярское кн. изд-во, 1988. –  454 с.

5. Красноярск и красноярцы / сост. Т.К. Назарова, Н.В. Богданович. – Красноярск : Красноярское книжное изд-во, 1978. – 398 с.

6. Красноярский край в истории отечества / ответ. сост. А.А. Григорьев, С.А. Минина. – Красноярск : Красноярское  кн. изд – во, 1996. – 358 с.

3