Образование очагов военной напряженности на Дальнем Востоке и в Европе в 30 годы ХХ века

 Один из входов в  бункер «Центуриона»

Первой целью националистов  стала Страна Басков. 50-тысячной Северной армии генерала Молы с 200 орудиями, 150 самолётами и 50 танками баски могли  противопоставить лишь 30 тысяч солдат и офицеров, 60 мелкокалиберных пушек, 25 самолётов и 12 танков. Фактически обороной региона руководил председатель местного правительства Хосе Антонио  Агирре.[5]

Надеждой басков была долгосрочная система укреплений вокруг своей  столицы Бильбао «Центурион» (он же «Железный пояс»), воздвигнутая зимой 1936/1937 под руководством французских  инженеров. Однако уже при планировании инженеры допустили ряд явных  ошибок в «Центурионе» (он слишком  близко находился к Бильбао, был  плохо замаскирован и т. д.). Вдобавок ко всему, в начале битвы к националистам  перебежал майор Гойкоэчеа, один из руководителей строительства  фортификационной линии, со всеми её чертежами.

Главным козырем националистов  в сражениях за Страну Басков стало  безоговорочное и подавляющее превосходство  в воздухе. Так, Молоа заявил: Я намерен быстро закончить кампанию на Севере. Если ваша покорность не будет немедленной, я сравняю Страну Басков с землёй. 

То, что это не пустые слова, показал первый же день битвы — 1 апреля был разбомблён старинный  баскский посёлок Дуранго со множеством католических церквей и монастырей, погибло почти 260 человек.[5]

 Руины Герники

Однако на земле баски  держались с невероятной стойкостью и смелостью. Лишь после ожесточённого  сражения 4 апреля Мола берет городок  Очандиано. После этого последовали  ещё две недели упорных боев. Однако 20 апреля наваррские рекете всё же берут  ключевые высоты Инчорт.

26 апреля немецкие лётчики  на «юнкерсах-52» и «мессершмиттах-109»  по приказу командования легиона  «Кондор» буквально стёрли с  лица земли старинный, священный  для басков городок Герника.[5]В итоге погибли и были ранены до двух с половиной тысяч людей, преимущественно мирных жителей. Правда, значительная их часть погибла не столько от собственно авианалётов, сколько от начавшегося вскоре грандиозного пожара.

Новым ударом по баскам стало  уменьшение объёмов иностранных  поставок продовольствия, так как 6 апреля Мола объявил о морской  блокаде северных регионов республики. Правда, многие британские суда на свой страх и риск продолжали доставлять грузы в республику, несмотря на противодействие франкистских ВМС.

29 апреля это привело  к серьёзному международному  инциденту: при попытке остановить  английское судно неожиданно  пошёл ко дну националистический  линкор «Испания». Скорее всего,  он подорвался на поставленной  своими же морской мине. Это  происшествие повлияло на решение  Комитета по невмешательству  запретить поддержку любой из  сторон в испанской войне другими  государствами. Была даже предпринята  попытка международного контроля  за исполнением этого постановления  со стороны Франции, Великобритании, Германии и Италии (СССР от  участия в этом мероприятии  отказался), которая на деле ни  к каким результатам не привела.

Через два дня после  бомбардировки руины Герники  были взяты наваррцами. А 1 мая части  итальянского корпуса, обновлённого и  значительно повысившего свою боеспособность при новом командующем генерале Этторе Бастико, берут город Бермео. За месяц басконской битвы армия  Молы продвинулась вперёд на 20 километров, то есть, в день полуголодные и страдающие от нехватки оружия и боеприпасов  баски в среднем отступали  лишь на 750 метров.[3]

Параллельно с кампанией  в Басконии, Франко укреплял свою единоличную  диктатуру на подвластной территории Испании при активном содействии своего шурина, виднейшего националистического  политика Рамона Серрано Суньера. Так, 19 апреля Франко обнародовал Декрет об унификации — на основе Фаланги  и ряда монархических групп создавалась  новая, единственно легальная на подконтрольной националистам территории страны, партия с длинным и запутанным названием: «Испанская фаланга традиционалистов и хунт национал-синдикалистского наступления». Главой обновлённой Фаланги становился лично Франко.

Выразившие недовольство этим событием фалангисты, в том  числе и бывший глава Фаланги  Мануэль Эдилья, были в течение  нескольких дней арестованы и приговорены  к смертной казни, вскоре заменённой на сравнительно небольшие сроки  лишения свободы (так, Эдилья провёл в заключении четыре года). Новая  Фаланга стала надёжной опорой военной  диктатуры Франко. При её помощи были созданы ряд корпоративных  организаций (Рабочий национально-синдикалистский  центр, Национально-синдикалистский  центр предпринимателей, фалангистские  женские и молодёжные организации  и т. д.), позволивших националистам  навести жёсткий порядок на своей  территории.

В самый разгар боёв на севере страны в Испанской республике вспыхнул мощный политический кризис, отодвинувший битву за Страну Басков на второй план. Он был вызван давно назревшими противоречиями между увеличившими своё влияние  и популярность испанскими коммунистами во главе с Хосе Диасом и Долорес  Ибаррури и премьер-министром, левым  социалистом Ларго Кабальеро, чей  авторитет стремительно падал.

Главным камнем преткновения стал вопрос о крайне левой марксистской партии ПОУМ («Рабочей партии марксистского  единства»), которую КПИ под давлением  СССР и Коминтерна рассматривала  как троцкистскую и требовала  её запрета. Однако Ларго Кабальеро  был решительно против, так как  ПОУМ являлась членом Народного фронта; к тому же испанские троцкисты  были одними из немногих, наряду с анархо-синдикалистами и социалистическим профсоюзом ВСТ, кто продолжал поддерживать действующее  правительство.

Помимо проблемы ПОУМ, Ларго  Кабальеро имел существенные разногласия  с КПИ и стоявшими за ее спиной Коминтерном и советским руководством в ряде других вопросов. В частности, испанский премьер выступал против умеренных темпов социалистических преобразований в Испании, а также  объединения коммунистов и социалистов  в одну партию (из-за его противодействия  это произошло только в Каталонии). После долгих споров, в апреле 1937 коминтерновцы Марти и Тольятти при содействии нового советского полпреда Леона Гайкиса смогли убедить  генерального секретаря КПИ Диаса  в необходимости смещения Ларго  Кабальеро.

Катализатором смены руководства  республики стали события в Каталонии. Реальной властью в этом регионе  по-прежнему обладали формирования из членов ФАИ-НКТ и дружественной  им ПОУМ. Ларго Кабальеро долгое время предпочитал не обращать на это никакого внимания. Однако 25 апреля в каталонском городке Льобрегат  был убит социалист. Убийцами оказались  местные анархисты. Генералидад  потребовал разоружения тыловых  бригад анархистов. Однако те не просто отказались выполнять приказ, но и, при поддержке ПОУМ, начали 28 апреля боевые действия против каталонского регионального правительства, на сторону  которого, в свою очередь, встали местные  социалисты и коммунисты.[7]

Начались уличные бои  в Барселоне и ряде других каталонских  городов (Таррагона, Лерида и т. д. В  Каталонию пришлось стягивать части  Народной армии. 8 мая анархисты и  троцкисты капитулировали.

14 мая на заседании правительства  большинство министров потребовали  от Ларго Кабальеро роспуска  и запрета ПОУМ, разоружения тылового  населения, снятия с себя полномочий  министра обороны и отставки  министра внутренних дел Галарсы.  Ларго Кабальеро отказался удовлетворить  хотя бы одно из этих требований  и вскоре был вынужден подать  в отставку.

Новым премьер-министром 16 мая 1937 года президент Асанья утвердил ставленника коммунистов умеренного социалиста, министра финансов в прежнем  правительстве Хуана Негрина. В  правительство Негрина вошли  три социалиста, два либерала, два  коммуниста, по одному баску и каталонцу.

Конец мая 1937 был отмечен  целой серией крупных международных  инцидентов: 24 мая республиканские  ВВС Игнасио Идальго де Сиснероса  подбили возле Балеарских островов два итальянских военных судна, 26 и 29 мая от республиканских ВВС  страдают уже немецкие суда, в отместку 31 мая немецкий «карманный линкор»  «Граф Шпее» при поддержке  четырёх эсминцев обстрелял контролировавшийся республиканцами портовый город  Альмерия; погибло 20 и было ранено свыше 100 испанцев.[3] В тот же день Германия и Италия объявили о выходе из системы морского контроля за соблюдением «невмешательства». Между тем, Негрин проявлял качества одарённого политика и управленца. При нём эффективнее заработал государственный аппарат, был наведён относительный порядок в тылу. Новый министр обороны Индалесио Прието реорганизовал республиканские войска, превратив их в настоящую регулярную армию. Наконец-то началось оказание полноценной помощи Северу.

Однако эти меры уже  запоздали — у басков окончательно иссякли как и материальные ресурсы, так и моральный дух, и они  стремительно отступали. Не повлияла на неудачно складывающиеся для республиканцев бои в Стране Басков и гибель генерала Эмилио Молы. 3 июня он погиб в авиакатастрофе близ Бургоса — его самолёт  в тумане врезался в гору. Новым  командующим националистической Северной армией стал бывший заместитель Молы генерал Хосе Солчага, достаточно быстро показавший, что мало в чём уступает своему предшественнику.

Спасти Страну Басков Негрин и Прието попытались путём наступления  на Центральном фронте. 27 мая корпус генерала Доминго Морионеса двинулись  на удерживаемый националистами город  Сеговия. Однако вскоре они были остановлены  войсками генерала Варелы у населённого  пункта Ла-Гранха. Корпус Морионеса  под Ла-Гранхой потерял треть  личного состава. Потери националистов  были ничтожны. 10 июня пятнадцатитысячная группировка Народной армии генерала Посаса начала наступление на Арагонском фронте на городок Уэска. Защищавших его франкистов было в 3-4 раза меньше.[7] Однако республиканцы действовали излишне прямолинейно, их командиры пренебрегали разведкой. К 23 июня бои за Уэску завершились зловещим поражением республики — потеряв в боях 40 % своих бойцов, они не смогли добиться никаких успехов.[3]

Националисты продолжали успешное наступление в Стране Басков. 13 июня бригады наваррских рекете полковников  Алонсо Веги и Гарсиа Валино подошли  к пригородам Бильбао. Началась битва  за басконскую столицу. 19-20 июня националисты и итальянские добровольцы окончательно берут опустевший Бильбао — большая  часть его жителей бежала из города. В Сантадер переехало и правительство  Агирре. Автономия Страны Басков была тут же отменена указом каудильо. За три месяца боев в Стране Басков победители потеряли 30 тысяч человек, проигравшие — 50 тысяч.[8]

Таким образом, весной 1937 националисты сумели взять стратегически важный регион Испании, хотя и ценой ожесточённых боев и значительных потерь. Новой  целью Северной армии националистов  стала соседняя со Страной Басков Кантабрия. Важными оказались и  политические итоги весны 1937: Франко окончательно оформил свою диктатуру, расправившись с внутренней оппозицией, в то время как в Испанской  республике сохранялась политическая нестабильность.

Битва за Теруэль

К концу 1937 года стало очевидным  преимущество националистов в войне. Франко располагал хорошо обученными и организованными 350-тысячными вооружёнными силами, состоявшими из трёх армий: Северной генерала Хосе Солчаги, Центральной  генерала Андреса Саликета и Южной  генерала Гонсало Кейпо де Льяно. В отличие от Народной армии, это  были дисциплинированные части, которые  не сотрясали межпартийные противоречия.[8]

Такой же порядок царил  и за пределами армии в националистической Испании. Под страхом смертной казни  были запрещены любые забастовки и несанкционированные митинги. Но вместе с тем, цены и зарплаты были заморожены, чтобы не допустить  инфляцию, которая стремительно прогрессировала  в республике. Налоги были перераспределены в пользу богатых слоёв населения. Свободный рынок был ограничен  государством.

Заметны были и дипломатические  успехи франкистов. Более 20 государств (в том числе Венгрия, Польша, Бельгия, Ватикан и т. д.)[8] к концу 1937 года признали их законной испанской властью. Великобритания официально правительство Франко признавать не спешила, однако направила в Бургос официального уполномоченного со статусом фактически аналогичным посольскому.

Франко чувствовал себя настолько  уверенно, что даже позволил себе размолвку  с Германией. Он отказался подписывать  «план Монтана», по которому горнодобывающая  промышленность Испании фактически становилась бы собственностью немецких компаний. В ответ Германия прекратила на некоторое время поставку франкистам оружия.

Положение республиканцев становилось  всё хуже. Главной проблемой оставалось плохое функционирование экономики. Промышленность совершенно не помогала фронту. Советский  журналист Михаил Кольцов писал в дневнике: Сегодня Барселона не работает, так как праздник [День независимости Каталонии]. Завтра - так как суббота. Послезавтра - так как воскресенье. Уравниловка носит издевательский характер. Чернорабочему платят 18 песет, квалифицированному рабочему - 18,25 песет, инженеру - 18,5 песет.[7] 

Поскольку в сельском хозяйстве  положение было столь же удручающим, республике не хватало как и промышленных товаров, так и продуктов питания. Со второй половины 1937 года на большей  части Испанской республики начался настоящий голод.

Показателем лучшей организации  экономики на территории режима Франко было то, что их песета на международных  биржах стоила в 4-5 раз дороже песеты их противников, хотя весь золотой запас  Испании по-прежнему принадлежал республике.

Главный союзник республики, СССР, значительно уменьшил объёмы своей помощи. Многие советские талантливые  военные специалисты и дипломаты  были отозваны на Родину. Пришедшие  же им на смену, как правило, не отличались особыми способностями, опытом и  образованием. Прекратила оказывать реальную помощь и Франция.

Премьер-министр Негрин, опираясь на поддержку КПИ и ФАИ—НКТ, продолжал  заявлять о продолжении войны  до победы. Но многие уже не верили в  конечный крах режима Франко. Поговаривали о необходимости прекращения  боевых действий при посредничестве иностранных государств и проведении под контролем Лиги Наций свободных  общеиспанских выборов. Эту точку  зрения разделяли многие видные деятели  Испанской республики, такие Индалесио  Прието, Хулиан Бестейро, Хосе Антонио  Агирре, Луис Компанис, Мануэль Асанья и т. д.

В этих условиях республиканцам было чрезвычайно важно попытаться переломить ход войны. Военный министр  республики Прието считал, что для  перелома хватит и небольшой, но убедительной победы. Такой победой вполне могло  бы стать взятие небольшого прифронтового  городка Теруэль в Арагоне. Эта  операция была поручена недавно созданной  Манёвренной армии генерала Хуана  Сарабии. Она насчитывала 60 тысяч  солдат и офицеров, 240 орудий, 200 самолётов, 100 танков и броневиков. Костяком сил  наступающих были коммунистические части Энрике Листера, Хуана Модесто  и Кампесино.[8] В распоряжении военного губернатора Теруэля полковника Доминго Рея де д’Аркура находилось не более 10 тысяч солдат, офицеров и гражданских гвардейцев при 100 орудиях.[8]