Международное положение и внешняя политика СССР в предвоенные годы

В конце июня 1940 г. после проведения советско-германских консультаций Бессарабия и Северная Буковина, оккупированные Румынией в 1918 г., были присоединены к Советскому Союзу. Таким образом, большая часть утраченных в годы революции и гражданской войны территорий в 1939–1940 гг. вошла в состав СССР. Внешнеполитические акции СССР были продиктованы необходимостью принятия решительных мер по укреплению западных границ Советского Союза, а также появившимися в советской политике имперскими мотивами, стремлением использовать соглашение с Германией для территориальных приращений социалистического государства.

Летом 1940 г. международное  положение СССР осложнилось. В мае  – июне Франция потерпела сокрушительное поражение. Надежды Сталина на ослабление Германии в европейской войне  не оправдались. Экономический и  военный потенциал Германии и ее союзников вырос по сравнению с 1939 г., а враждебность не вызывала сомнений. В то же время СССР оказался без союзников (кроме МНР). Политическое и экономическое сотрудничество с фашистским рейхом, советско-финская война, действия в Прибалтике – все это укрепило враждебное отношение к СССР как Англии, продолжавшей войну с Германией, так и нейтралов.

В ноябре 1940 г. Сталин делает отчаянную попытку укрепить сотрудничество с Германией. После  поездки Молотова в Берлин он дал  свое согласие на заключение союзного договора с Германией, Италией и  Японией, признал возможным участие  СССР в дележе "британского колониального  наследства". Правда, за "пакт четырех" Сталин потребовал большую цену: создание военных баз в районе Босфора  и Дарданелл, признание интересов  СССР в регионе южнее Батуми и  Баку, содействие Германии в заключении советско-болгарского договора о взаи мопомощи и вывод германских войск из Финляндии. Однако готовность Сталина к широкому сотрудничеству с Германией не была оценена в Берлине. Ответа на свои предложения Сталин не получил. Гитлер взял курс на подготовку войны против СССР.

Конец 1940 – первую половину 1941 гг. следует квалифицировать  как последний период истории  внешней политики СССР до начала Великой  Отечественной войны.

Положительным достижением  советской дипломатии стало некоторое  улучшение отношений с Англией, наметившееся с лета 1940 г. Конечно, в  советско-английских отношениях оставалось много противоречий, не были преодолены взаимное недоверие и подозрительность, однако дипломатические контакты не нарушались. В свете дальнейших событий  – нападение Германии на СССР, создание антигитлеровской коалиции – это  было очень важно.

Большое положительное  значение имело также заключение договора СССР о нейтралитете с Японией  в апреле 1941 г. Договор свидетельствовал, что японские правящие круги не проявляли  намерения в ближайшее время  нападать на СССР. Конечно, дипломатический  документ не мог служить абсолютной гарантией безопасности Советского Союза на Дальнем Востоке, но снимал ту напряженность, которая существовала в советско-японских отношениях в 1938–1940 гг.

Признавая удачными некоторые внешнеполитические акции  советского правительства, большинство  исследователей оценивает как провал советскую дипломатию предвоенных  лет в целом и конца 1940 –  первой половины 1941 гг. в частности.

Последний период ознаменовался  резким ухудшением международного положения  СССР. Попытки советской дипломатии укрепить свои позиции в Юго-Восточной  Европе оказались безуспешны. В конце  октября 1940 г. итальянские войска вторглись  в Грецию, а в апреле 1941 г. в  Грецию были введены немецко-фашистские войска. В конце 1940 – начале 1941 гг. Румыния, Болгария и Венгрия присоединились к тройственному пакту, заключенному Германией, Италией и Японией. Немецко-фашистские войска были введены в Финляндию  и Румынию. Советское руководство  пыталось противодействовать акциям Германии. Но осторожные и сдержанные дипломатические  демарши в Берлине, Бухаресте  и Софии не имели успеха. Не оказала  какого-либо влияния на развитие событий  и такая антигерманская акция, как заключение 5 ап реля 1941 г. советско-югославского договора о дружбе и ненападении. На следующий день, то есть 6 апреля, немецко-фашистские войска вторг лись в Югославию и вскоре оккупировали эту страну.

Возрастание угрозы военного нападения Германии на СССР было очевидно для советского руководства. В связи с нарастанием военной  опасности осуществлялась огромная программа военного производства и  перевооружения Красной Армии и  Флота, увеличивалась численность  вооруженных сил. Весной 1941 г. началась передислокация войск приграничных округов ближе к границе, а  также выдвижение пяти армий из глубины  страны на запад. Однако оборонные мероприятия  не удалось завершить до начала войны. Кроме того, в советской военно-политичес кой доктрине существовали некоторые догмы, сыгравшие немалую роль в трагедии 22 июня 1941 г.

Существовало убеждение, что германское руководство, учитывая опыт Первой мировой войны, постарается  избежать войны на два фронта. Сталин, несмотря на многочисленные разведанные  и оперативные донесения о  готовящемся нападении вермахта, не подвергал сомнению, что столкновение с Германией будет неизбежным только после завершения войны Германии с Англией, то есть предположительно не ранее весны 1942 г.

Советская военная  доктрина делала ставку на разгром  агрессора в приграничных сражениях  и перенесение военных действий на территорию противника. Эта догма порождала конкретные военные решения (разоружение укрепрайонов на старой границе и вообще некоторое заметное пренебрежение к ним как теряющим значение, широкое строительство аэродромов и размещение военных складов вблизи западной границы и пр.), а также создавала определенную атмосферу, в которой было много места для самоуверенности и не хватало места для рассудительности, осторожности, предусмотрительности.

По некоторым признакам  в советском руководстве существовало довольно догматическое воображение и о дальнейшем ходе Второй мировой войны. Оценка войны как "империалистической" согласно логике ленинской теории неизбежно вела к курсу на превращение ее в социальную революцию. Уже осенью 1940 г. посредством Коминтерна была начата переброска коммунистов, в основном из интербригад в Испании, из лагерей во Франции в Германию и оккупированные страны с генеральной ориентацией на "общеевропейский октябрь", то есть на повторение революционной обстановки 1918 г. Предполагалось, что СССР вступит в империалистический конфликт последним и с последним словом своей военной и политической силы, в том числе силы революционных движений других стран.

Вместе с тем  Сталин хотел оттянуть критический  момент разрыва с Германией как  можно дольше и готов был за это заплатить самую высокую  цену и платил – подписанием советско-германских договоров 1939 г., поставками, позорными  уступками по отношению к дипломатам порабощенных стран (выдворение из Москвы дипломатических представителей Бельгии, Норвегии, Югославии, прием посла  марионеточного правительства Франции), угодливостью к немецким сателлитам (признание прогерманского правительства  Рашида Али в Ираке) и пр. По всей вероятности, существовала надежда выиграть еще какое-то время для повышения обороноспособности страны. Приобретенная ценой огромных политических и моральных издержек оттяжка вступления в войну будет, однако, перечеркнута последующими грубейшими просчетами.

Тем временем Германия готовила нападение на СССР. Об агрессивности  замыслов военно-политического руководства  фашистской Германии красноречиво свидетельствуют  выступление Гитлера 23 но­ября 1939 г. перед руководителями вермахта, решение Гитлера от июля 1940 г. о подготовке нападения на СССР, директива № 21 от 18 декабря 1940 г. "Барбаросса" и ход ее реализации, прерванный ненадолго балканской операцией (апрель – май 1941 г.).

Начало  ВОВ: 

В июне 1941 г. многое указывало  на то, что Германия развернула подготовку к войне против Советского Союза. К границе подтягивались немецкие дивизии. О подготовке войны стало  известно из донесений разведки. В  частности, советский разведчик  Рихард Зорге сообщил даже точный день вторжения и количество дивизий  противника, которые будут заняты в операции.

В этих тяжёлых условиях советское руководство стремилось не дать ни малейшего повода для  начала войны. Оно даже разрешило  «археологам» из Германии разыскивать  «могилы солдат, погибших в годы Первой мировой войны». Под этим предлогом немецкие офицеры открыто  изучали местность, намечали пути будущего вторжения.

13 июня 1941 г. было  опубликовано знаменитое официальное  заявление ТАСС. В нём опровергались  «слухи о близости войны между  СССР и Германией». Такие слухи  распространяют «поджигатели войны», которые хотят поссорить две  страны, говорилось в заявлении.  На самом деле Германия «также  неукоснительно, как и Советский  Союз, соблюдает пакт о ненападении». Немецкая печать обошла это  заявление полным молчанием. Министр  пропаганды Германии Йозеф Геббельс  записал в своём дневнике: «Сообщение  ТАСС – проявление страха. Сталина  охватывает дрожь перед грядущими  событиями».

На рассвете 22 июня, в один из самых длинных дней в году, Германия начала войну против Советского Союза. В 3 часа 30 минут части Красной армии были атакованы немецкими войсками на всём протяжении границы. В ранний предрассветный час 22 июня 1941 года ночные наряды и дозоры пограничников, которые охраняли западный государственный рубеж Советской страны, заметили странное небесное явление. Там, впереди, за пограничной чертой, над захваченной гитлеровцами землей Польши, далеко, на западном крае чуть светлеющего предутреннего неба, среди уже потускневших звезд самой короткой летней ночи вдруг появились какие-то новые, невиданные звезды. Непривычно яркие и разноцветные, как огни фейерверка – то красные, то зеленые, – они не стояли неподвижно, но медленно и безостановочно плыли сюда, к востоку, прокладывая свой путь среди гаснущих ночных звезд. Они усеяли собой весь горизонт, сколько видел глаз, и вместе с их появлением оттуда, с запада, донесся рокот множества моторов.

Этот рокот быстро нарастал, заполняя собою все вокруг, и наконец разноцветные огоньки проплыли в небе над головой дозорных, пересекая невидимую линию воздушной границы. Сотни германских самолетов с зажженными бортовыми огнями стремительно вторглись в воздушное пространство Советского Союза.

И, прежде чем пограничники, охваченные внезапной зловещей тревогой, успели осознать смысл этого непонятного  и дерзкого вторжения, предрассветная полумгла на западе озарилась мгновенно  взблеснувшей зарницей, яростные вспышки  взрывов, вздымающих к небу черные столбы земли, забушевали на первых метрах пограничной  советской территории, и все потонуло в тяжком оглушительном грохоте, далеко сотрясающем землю. Тысячи германских орудий и минометов, скрытно сосредоточенных  в последние дни у границы, открыли огонь по нашей пограничной полосе. Всегда настороженно-тихая линия государственного рубежа сразу превратилась в ревущую, огненную линию фронта...

Спустя час после  начала вторжения посол Германии в Советском Союзе граф фон  Шуленбург вручил В. Молотову меморандум. В нём говорилось, что советское правительство хотело «нанести удар в спину Германии», и потому «фюрер отдал вермахту приказ воспрепятствовать этой угрозе всеми силами и средствами». «Это что, объявление войны?» - спросил Молотов. Шуленбург развёл руками. «Чем мы это заслужили?!» — горько воскликнул Молотов. Утром 22 июня московское радио передавало обычные воскресные передачи и мирную музыку. О начале войны советские граждане узнали лишь в полдень, когда по радио выступил Вячеслав Молотов. Он сообщил: «Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну.

Три мощные группы германских армий двинулись на восток. На севере фельдмаршал Лееб направлял удар своих войск через Прибалтику на Ленинград. На юге фельдмаршал Рунштедт нацеливал свои войска на Киев. Но самая сильная группировка войск противника развертывала свои операции в середине этого огромного фронта, там, где, начинаясь у пограничного города Бреста, широкая лента асфальтированного шоссе уходит в восточном направлении – через столицу Белоруссии Минск, через древний русский город Смоленск, через Вязьму и Можайск к сердцу нашей Родины – Москве.

За четверо суток  немецкие подвижные соединения, действуя на узких фронтах, прорвались в глубину  до 250 км и достигли Западной Двины. Армейские корпуса находились в 100 – 150 км позади танковых.

Командование Северо-Западного  фронта по указанию Ставки сделало  попытку организовать оборону на рубеже Западной Двины. От Риги до Лиепаи должна была обороняться 8-я армия. Южнее  выдвигалась 27-я армия, задача которой  состояла в том, чтобы прикрыть разрыв между внутренними флангами 8-й  и 11-й армий. Темпы развертывания войск и занятия обороны на рубеже Западной Двины были недостаточными, что позволило 56-му моторизованному корпусу противника с ходу переправиться на северный берег Западной Двины, овладеть Даугавпилсом и создать плацдарм на северном берегу реки. 8-я армия, потерявшая до 50% личного состава и до 75% материальной части, начала отходить на северо-восток и север, в Эстонию. В связи с том что 8-я и 27-я армии отступали по расходящимся направлениям, путь подвижным соединениям противника на Псков и Остров оказался открытым.