Место и роль декабристов в истории России

Восемьсот солдат с развевающимися боевыми знаменами полка, с барабанным боем маршируют к Сенатской площади. Первый полк восстал! Николай I в своем "штабе" - в Зимнем дворце. Несколько офицеров явились ему доложить, что артиллеристы принесли присягу. Вскоре Николаю стало известно о восстании Московского полка. Он отдает свои первые распоряжения. Приказывает приготовить кареты, чтобы отправить детей и свою мать в сопровождении усиленной охраны в Царское Село. Все воинские части столичного гарнизона приказал построить на Адмиралтейской площади. Началось окружение восставших. Генерал-губернатор, по приказу императора, направляется в Гвардейский конный полк, чтобы призвать его на помощь для расправы с восставшими. Но там в казармах не спешили, явно тянули время и предпочитали выжидать. Милорадович (Генерал-губернатор) решил сам поговорить с восставшими. Но его речь никак не повлияла на солдат. Начальник штаба восставших солдат поручик Евгений Оболенский, решает взять всю ответственность на себя. Ведь Сергея Трубецкого нет на площади. И тогда князь Евгений Оболенский, ближайший помощник Кондратия Рылеева, решительно направляется к генерал-губернатору.⁴

- А почему я не могу  говорить с солдатами?- крикнул  рассерженный генерал. Оболенский  трижды предупредил его. Затем  прокричал: "Убирайся!" - и, выхватив  ружье со штыком у близко  стоявшего к нему солдата, пронзил  генеральскую лошадь, нанес удар  и самому губернатору. В этот  же момент прозвучали выстрелы  из солдат. В Милорадовича целился  Петр Каховский. Из его пистолета  раздается громкий выстрел! Пуля  поражает грудь губернатора прямо  через Андреевскую ленту. Вокруг  полно народа. Собрались и просто  зеваки посмотреть на любопытнейшее  событие. А Трубецкой все еще  не появлялся... На площади стоят  и ждут. Вблизи от солдат на  площади уже несколько часов  стоят толпы людей, которые  прибывают со всех сторон. Любопытные  горожане запрудили и всю обширнейшую  площадь перед Зимним дворцом.  По свидетельству адъютанта Милорадовича, на ней собралось около двадцати  тысяч человек. Когда появился  на коне Николай I, народ принялся  бросать в свиту палки, камни,  которых было там в изобилии  возле строившегося тогда Исаакиевского  собора. Император приказывает генералу  Алексею Орлову атаковать силами  конного эскадрона бунтовщиков  на площади. Орлов подает команду  к атаке. Но против конников  встали безоружные люди. Они с  криками "Ура!" бросают шапки  в воздух, хватают лошадей за  уздцы. Более отчаянные находят  камни, палки и бросают их  во всадников. Эскадрон четырежды  вынужден был отступать! Но  на площадь прибывают новые  восставшие военные части. На  помощь своим товарищам поспешила  рота лейб-гренадера члена Тайного  общества Александра Сутгофа.  Прибыл почти в полном составе  Гвардейский морской экипаж, поднятый  молодым декабристом Петром Бестужевым! Во главе экипажа идет его  старший брат Николай Бестужев. На площадь прибыл и основной  состав Лейб-гренадерского полка  во главе с молодым поручиком  Пановым. Силы восставших увеличивались  до трех тысяч человек... Но  восставшие части уже окружены  верными Николаю I войсками. Он  приказал развернуть пушки. С  саблями наголо и ружейным  огнем восставшие не могли  противостоять такой силе. На  Сенатской площади восставшие  остаются в бездействии. Нужно  избрать нового диктатора восстания,  который поставил бы конкретные задачи перед отдельными частями. Диктатором восстания назначают поручика Евгения Оболенского. И теперь и далее решающими будут минуты, каждая минута. Нужно вырваться из сжимающегося кольца. Один из офицеров подбежал к одному из орудий и дал первый залп. Картечь ударила высоко в здание Сената. Последовали второй, третий, четвертый залпы. Уже стреляли изо всех орудий по площади. На покрытой снегом площади лежат убитые, тяжело раненные. Повсюду багровеют огромные пятна человеческой крови. Но вскоре огонь усилился. Сенатская площадь представляла собой ужаснейшее зрелище. Тяжелораненые ползли по снегу. Мертвые усеяли весь ее простор. Преображенский, Семеновский и Измайловский полки преследуют повстанцев, обыскивают дома, ловят скрывшихся солдат и офицеров. В тот же вечер

Николай I пишет своему брату Константину в Варшаву: "Я стал императором, но какой ценой, боже мой! Ценой крови моих подданных".

В 6 часов вечера восстание  было подавлено. Наступил новый акт  трагедии - арест восставших, более 700 человек арестовано. Во дворце царь допрашивал арестованных.

День 14 декабря завершился допросами, завершился победой Николая I и поражением всех восставших против царизма.

Восстание Черниговского  полка 29 декабря 1825г., поднятое

С.И. Муравьевым-Апостолом и М. П. Бестужевым-Рюминым, также не принесло успеха. За несколько дней правительство окружило, и 3 января 1826 г. восстание было подавлено. Руководители Московского отделения Северного общества не решились поддержать восстание в Петербурге, узнав о его поражении.

Декабристами были самые  достойные русские дворяне-аристократы. Среди них мы видим и восторженных юношей, и видных мыслителей, незаурядных  военных, экономистов и философов.⁵

4. Суд над декабристами

16 декабря 1825 года, когда  москвичи уже знали про расстрел  картечью войск, восставших на  Сенатской площади, свою последнюю  встречу с Орловым Якушкин  начал словами: "Ну вот, генерал,  всё кончено..." На что Орлов,  хорошо знавший царский двор, отвечал: "Как это кончено? Это  только начало конца". И он  оказался, к сожалению прав...

Жестокость нового императора не знала границ. "Если явилась  бы необходимость, я приказал бы арестовать половину нации ради того, чтобы  другая половина осталась незараженной",- цинично заявлял он, когда ему  напоминали о снисхождении. Чем больше привозили в Петербург закованных в кандалы декабристов, тем быстрее  проходил у Николая I страх за свой престол. Теперь он сам хотел руководить следствием, опасаясь как бы без  него Следственный комитет не оказался слишком либеральным. Поэтому-то в  Следственный комитет вошли девять вернейших царю сановников, в том  числе брат, великий князь Михаил Павлович, и "шесть генерал-адъютантов, по званию и по душе усердных николаевских холопов".

Несмотря на все унижения, которым Николай I и члены Следственного  комитета старались подвергнуть  заключенных Петропавловской крепости, большинство узников держалось  на допросах с достоинством и честью.

С тяжелой раной на голове, закованный в кандалы, был доставлен  в Зимний дворец Сергей Иванович Муравьев-Апостол, руководитель восстания Черниговского  полка. Несмотря на сильные страдания, он также мужественно держался на допросах, полностью убежденный в  правоте своего дела. "Одаренный  необыкновенным умом, получивший отличное образование... он был в свои мыслях дерзок и самонадеян до сумасшествия, но вместе скрытен и необыкновенно  тверд",- писал о Муравьеве-Апостоле много лет спустя сам император  Николай I.

Николай I во что бы то ни стало хотел сломить волю декабристов, раздавить их нравственно и физически. Узников по несколько недель выдерживали  в сырых казематах Петропавловской  крепости, нередко на воде и хлебе, начисто лишали связи с родственниками и товарищами. А потом обессиленных, чаще всего ночами, водили на допросы.

О тенденциозности царского суда говорит, например, такой документ-указание Следственному комитету: "Предлагается, исключив из доклада, представить государю императору в особенном приложении: 1) об убавке срока службы солдатам; 2) о разделении земель; 3) освобождение крестьян; 4) о намерении возмутить  военных поселян; 5) о государственных  лицах". Дело заключалось в том, что "Донесение Следственной комиссии" от 30 мая 1826 года публиковалось в  печати, и царю невыгодно было обнародовать истинные цели декабристов.

Не менее идей о конституции  и освобождении крестьян боялся Николай I вольнолюбивых стихов, которые  в большом количестве опадали  в следственные документы. Их цитировали на память многие декабристы. Распоряжение императора на этот счет было предельно  лаконичным: "Из дел вынуть и сжечь  все возмутительные стихи". А ведь многие из них принадлежали перу Пушкина  и навсегда исчезли для потомков. Какую утрату понесла из-за этого  русская литература! В роли главного цензора нередко выступал председатель Следственного комитета, писавший потом  своей рукой: "С высочайшего  соизволения вымарал военный  министр Татищев".

Судьба декабристов была предрешена Николаем I, его личным отношением, степенью антипатии к каждому  подсудимому, а также воздействием на императора родственников и друзей несчастных узников. Результатом работы суда стал список, состоящий из ста  двадцати одного "государственного преступника", разделенных на одиннадцать  разрядов, по степени виновности. Вне  разрядов были поставлены П. И. Пестель, К. Ф. Рылеев, С. И. Муравьев-Апостол, М. П. Бестужев-Рюмин и П. Г. Каховский, "осуждаемые к смертной казни  четвертованием". В число тридцати одного "государственного преступника  первого разряда, осуждаемых к смертной казни отсечением головы", вошли  декабристы-северяне: С. П. Трубецкой, Е. П. Оболенский, В. К. Кюхельбекер, Н. М. Муравьев, И. И. Пущин, И. Д. Якушкин, южане - М. И. Муравьев-Апостол, В. Л. Давыдов, С. Г. Волконский и другие члены тайных обществ, дававшие личное согласие на цареубийство, а также проявившие наибольшую активность в период восстания как в Петербурге, так и на Юге. К ссылке на вечную каторгу приговаривались В. И. Штейнгель и Г. С. Батеньков.

И хотя чуть позже для  первого разряда смертная казнь  была заменена вечной каторгой, такой  суровой расправы над декабристами не ожидал никто. И самые ярые приверженцы  монархии увидели жестокость нового императора.

Страх и подавленность  царили в обеих столицах. Но среди  жителей было немало и тех, кто  скрытно возмущался содеянным, не хотел  смириться с участью осужденных. В подтверждение можно процитировать  из письма Вяземского жене: "Я не могу, не хочу жить спокойно на лобном месте, на сцене казни! Сколько жертв  и какая железная рука пала на них". Это было написано 17 июля 1826 года, через  четыре дня после свершения казни  над пятью декабристами на кронверке  Петропавловской крепости. Вся просвещенная Россия была потрясена гибелью своих  лучших сынов. В глуши Псковской  губернии опальный поэт Александр Пушкин рисует на полях рукописи силуэты  осужденных и казненных друзей, видения  пяти виселиц преследуют его неотвязно...

Сразу же после свершения  казни Николай I со всеми приближенными  едет на коронацию в Москву, словно хочет спастись от преследования  теней повешенных, укрыться за толстые  кремлевские стены. 19 июля московское духовенство устраивает ему в  Кремле "очистительное молебствие". Но не все было спокойно в многосотенной  толпе народа, окружившего соборную площадь Кремля. Тут и там предусмотрительно  шныряли при полной форме и  переодетые полицейские.

Здесь же, на площади, «потерянный  в толпе» стоял четырнадцатилетний мальчик Александр Герцен. «Я был  на этом молебствии, - писал он, - и  тут, перед алтарем, оскверненным кровавой молитвой, я клялся отомстить казненных  и обрекал себя на борьбу с этим троном, с этим алтарем, с этими  пушками…» ¹ Семена, посеянные первыми русскими революционерами, начинали давать первые ростки.⁶

5. Место и роль декабристов в истории России

В 1825 году Россия впервые видела революционное  движение против царизма, и это движение было представлено почти исключительно  дворянами.

Декабристы не только выдвинули  лозунги борьбы с самодержавием  и крепостным строем, но впервые  в истории революционного движения в России организовали открытое выступление  во имя этих требований,

Таким образом, восстание декабристов  имело большое значение в истории  революционного движения в России. Это было первое открытое выступление  против самодержавия с оружием в  руках. До этого времени в России происходили лишь стихийные крестьянские волнения.

Между стихийными крестьянскими восстаниями  Разина и Пугачева и выступлением декабристов легла целая полоса мировой истории: ее новый этап был открыт победой революции во Франции конца XVIII в., вопрос ликвидации феодально-абсолютистского строя и утверждения нового — капиталистического — встал во весь рост перед Европой. Декабристы принадлежат к этому новому времени, и в этом существенная сторона их исторического значения. Их восстание было политически сознательным, ставило себе задачу ликвидации феодально-абсолютистского строя, было освещено передовыми идеями эпохи. В первые в истории России мы можем говорить о революционной программе, о сознательной революционной тактике, анализировать конституционные проекты.

Лозунги борьбы против крепостного  права и самодержавия, выдвинутые декабристами, не были лозунгами случайного и преходящего значения: они имели большой исторический смысл и остались на долгие годы действенными и актуальными в революционном движении.

Своим горьким опытом декабристы показали следующим поколениям, что протест  ничтожной горсточки революционеров бессилен без поддержки народа. Неудачей своего движения, всем своим, по словам Пушкина, «скорбным трудом» декабристы как бы завещали последующим революционерам строить свои планы в расчете на активное участие народных масс. Тема народа как главной силы революционной борьбы прочно вошла с тех пор в сознание деятелей революционного движения. «Декабристам на Исаакиевской площади не хватало народа»,— сказал преемник декабристов Герцен,— и эта мысль уже была результатом усвоения опыта декабристов.

Это точка зрения советской исторической школы.

Вместе с тем имеет место  и другие подходы и оценки.

Неглубокое усвоение революционных  учений Запада и попытка применить их в России, по мнению Соловьева, составляли основное содержание движения декабристов. Таким образом, вся революционная традиция конца

18 и первой четверти 19 века преподносилась  как привнесенное явление, чуждое органическому развитию России. Устраняя из общественной мысли ее революционное ядро, Соловьев пытался представить историю как борьбу двух начал — русофильско-патриотического и западническо-космополитического.

Специальных работ, посвященных декабристам, Соловьев не оставил. Но целый ряд  высказываний достаточно определенно  характеризует его взгляды. Декабристская  идеология представлялась ему отголоском революционного брожения на Западе, с одной стороны, и реакцией на просчеты правительственной политики — с другой (антинациональный Тильзитский мир, безучастное отношение к судьбам восставших греков, издержки александровской системы союзов). Впрочем, указывая на объективно-исторические корни декабристского восстания, Соловьев был далек от его оправдания. Сами идеалы и цели движения казались ему мертворожденным плодом кабинетных занятий. "Мыслящим русским людям, — писал он в "Записках", — Россия представлялась tabula rasa, на которой можно было начертать все, что угодно, начертать обдуманное или даже еще не обдуманное в кабинете, в кружке, после обеда или ужина». Деятелей декабризма он обвинял в наклонности к опасному политическому авантюризму. Эта оценка прилагалась к обещанию П. И. Пестеля восстановить независимую Польшу в границах 1772 года, данному в переговорах с поляками. Он допускал даже, что столь безрассудно широкий жест мог озадачить трезвых и расчетливых политиков — поляков. Незрелость декабристской мысли, по его словам, выразилась и в том, что "Бестужев, например, предлагал введение в России и Польше американской формы правления".